Но все же, – продолжил Марк, – какой-то тоненький голосок у меня в голове зудит, что вы считаете меня полным дерьмом…
– Нет, я так не считаю. Самое время и вам избавиться от этой мысли, просто стереть ее.
Это хорошо. Очень хорошо. Каждый раз, когда вы делитесь со мной своей личностью, как сегодня, я начинаю понимать, что и мне следует быть более открытым с моими пациентами.
Я становлюсь старше и смотрю на смерть пристальнее, и это дает неплохие результаты. Я стал острее воспринимать жизнь. Смерть заставляет меня полнее проживать каждое мгновение – ценить жизнь и быть благо
вания под лучом света на странные схемы, которые отрицают жизнь и обещают, что истинное бытие ждет нас где-то там, впереди, в неохватной и равнодушной тьме.
Мой подход заключается в том, что жизнь (в том числе и человеческая) зарождается по воле случая, наше бытие – конечно, и, как бы нам этого ни хотелось, нам не на кого рассчитывать в мире, кроме самих себя.
через несколько минут его «осенило»: он понял, что будет делать, как проживет свой последний год. Он будет жить его точно так же, как прожил свой прошлый год – и позапрошлый год, и позапозапрошлый. Он любил свою работу, любил общаться с людьми, пробуждать в их жизни что-то новое…
Фрейд писал о том, что отрицательные эмоции вытесняются из памяти. Это объяснение применимо ко мне и снимает парадокс отсутствия эмоций при наличии ярких образных воспоминаний