Глава 2

– Ему ровно столько же, сколько вам, – услышал он чей-то голос. Или показалось, что услышал. Знакомый голос…

Джимми рванулся вперед и пытался подхватить и сестру, и мужчину, которого поддерживала Кэролайн. Стрэнд поспешил ему на помощь. Мужчина застонал.

– Я в порядке, – задыхаясь, пробормотала девушка. – Его надо держать, не меня. Это его кровь… – В свободной руке она по-прежнему сжимала теннисную ракетку. Свитер и джинсы, надетые поверх теннисного костюма, были забрызганы кровью. Стрэнд подхватил мужчину за талию, и только тогда она его отпустила. Это был крупный человек; на совершенно лысой голове виднелся безобразно распухший порез, еще несколько глубоких царапин украшали висок и левую щеку. Куртка из тонкой кожи была в нескольких местах исполосована ножом. Он с трудом поднял голову и выпрямился.

– Все нормально… – пробормотал мужчина. – Пожалуйста, не беспокойтесь, сэр. Просто присяду на минутку и… – Он бессильно повис у Стрэнда на руках.

– Что тут происходит? – услышал Стрэнд голос жены за спиной. – О Господи!..

– Ничего серьезного, милая дама, – пробормотал мужчина и даже попытался выдавить улыбку. – Нет, честное слово…

– Элеонор, – сказала Лесли старшей дочери, – ступай, позвони доктору Принзу и попроси его приехать. Немедленно!

– Да нет, ей-богу, не нужно. – Голос мужчины звучал уже несколько бодрее. Он снова сделал над собой усилие и выпрямился. – У меня есть личный врач, он мной и займется. Не хочу доставлять излишних хлопот…

– Проводите его в гостиную, – скомандовала Лесли, – и уложите на диван. Элеонор, ну что ты стоишь как вкопанная? Кэролайн, а что с тобой?

– Беспокоиться совершенно не о чем, мама, – заявила Кэролайн. – Просто забрызгалась кровью, вот и все. Да отпусти ты меня, Джимми! Мне не нужны ни носилки, ни носильщики. – В голосе девушки звучали незнакомые Стрэнду жесткие нотки.

– Если позволите, я сам, сэр, – сказал мужчина. – Вот увидите, я вполне способен…

Стрэнд осторожно отступил, готовый в любую секунду подхватить раненого. Только тут он заметил, что рукав его собственного пиджака выпачкан кровью, сочившейся из разбитых костяшек пальцев незнакомца. И сразу же устыдился, что обратил на это внимание. Мужчина осторожно шагнул вперед.

– Вот видите? – сказал он с преувеличенным достоинством пьяного, старающегося показать полицейскому, что он трезв как стеклышко. Потом дотронулся до щеки, спокойно посмотрел на кровь на ладони. – Пара синяков. Сущие пустяки, уверяю вас.

И все они медленно вошли следом за ним в гостиную. Мужчина уселся на деревянный стул.

– Вы очень любезны, но, право, я не стою таких хлопот. – На вид пострадавшему было примерно столько же, сколько и хозяину дома. И роста они были примерно одинакового. Если незнакомец и испытывал боль, то на исцарапанном бледном лице это никак не отражалось.

– Джимми, – попросила Лесли, – ступай, принеси теплой воды и салфетки. – Она взглянула на залитое кровью лицо мужчины. Кровь капала на ковер. – Нет, полотенце. Два полотенца. Потом посмотри в аптечке, там должны быть бинты и пластырь. И еще захвати ведерко со льдом.

– Уверяю вас, не стоит так беспокоиться, – продолжал бормотать мужчина. – Какая-то царапина, не более того.

– Кэролайн, – Лесли обернулась к дочери, – ты выглядишь так, будто побывала на войне. Ты уверена, что с тобой все в порядке? Нечего храбриться. Давай выкладывай!

– Я же сказала, мама. – Голос Кэролайн предательски задрожал. – Со мной все в полном порядке. – Она все еще сжимала теннисную ракетку, словно готовилась к какой-то новой, очень важной игре. Стрэнд заметил, что металлическая часть ракетки тоже испачкана кровью.

– Что все-таки случилось? – спросил он. И пошатнулся – закружилась голова. Он никогда прежде не видел столько крови, и его слегка затошнило.

– Ну, на него напали и… – начала было Кэролайн.

Вошла Элеонор.

– Доктора Принза нет дома. Автоответчик говорит, что он вернется примерно через час.

Кэролайн тихо застонала.

Элеонор обняла младшую сестру и начала нежно утешать ее.

– Ну что ты, детка, будет, будет, – приговаривала она. – Все в порядке, все нормально. Ты уверена, что не поранилась? И нечего валять дурака и храбриться.

Тут девочка вдруг громко разрыдалась.

– Со мной… все… нормально, – плакала она. – Мне просто надо умыться и переодеться, вот и все. О, я так рада, что все вы дома!..

Вошел Джимми с тазом с теплой водой, полотенцами, бинтами и льдом в ведерке. Лесли намочила полотенце и начала осторожно промывать рану на голове мужчины. Он поднял на нее глаза.

– Вы так бесконечно добры… Простите за это малоприятное зрелище, за то, что доставил вам столько беспокойства. – Голос незнакомца звучал на удивление спокойно и ровно, точно он извинялся за то, что по ошибке позвонил не в ту дверь. У него был выговор как у выпускников хороших и дорогих школ на востоке. Он не дернулся, даже не поморщился, пока Лесли обрабатывала раны – полотенце тут же стало ржавым от крови. Лесли действовала умело и хладнокровно, без суеты, с таким видом, точно раненые незнакомцы вваливаются к ней в дом чуть ли не ежедневно.

– Боюсь, придется наложить несколько швов, – спокойно заметила она. – Ничего, доктор скоро придет. Надеюсь, я не делаю вам слишком больно?

– О нет, ничуточки, – ответил мужчина. – В свою очередь, надеюсь, что мой внешний вид не слишком вас шокирует. Вообще все раны выглядят куда страшнее, чем есть на самом деле. – И он умудрился изобразить улыбку, стараясь приободрить Лесли.

– Кэролайн, – спросил Стрэнд, – что все-таки произошло?

– Если позволите, я объясню, – вмешался мужчина. – Милая юная леди, – обратился он к Кэролайн, – уверен, вам хочется поскорее избавиться от этих окровавленных одежд.

– Элеонор, – обратилась Лесли к старшей дочери, – отведи ее в ванную, пусть примет теплый душ. – Лесли твердо веровала в целительную силу теплых душей в любых экстремальных обстоятельствах. – И скажи миссис Кертис, что с обедом придется подождать.

– О Господи! – простонал мужчина. – Я испортил вам семейный обед! Простите, простите меня! Я вполне в силах встать и добраться домой, уверяю!.. – И он начал было подниматься со стула.

– Сидите смирно, – скомандовала Лесли. Элеонор повела Кэролайн, все еще сжимавшую в руке ракетку, в ванную. Лесли принялась бинтовать мужчине голову, руки ее так и порхали. – Аллен, – попросила она, – насыпь в чистое полотенце льда, да побольше! Сделаем ему компресс.

Стрэнд принялся выполнять распоряжение жены, а та тем временем говорила мужчине:

– У вас сильно опухла щека. Надо прижать покрепче лед и подержать немного. Тогда опухоль спадет.

Мужчина покорно поднес полотенце со льдом к щеке. И вдруг этот незнакомец, его ровесник, показался Стрэнду немного смешным и жалким – точь-в-точь драчливый мальчишка, нехотя позволивший матери заняться своими шишками и ссадинами.

Джимми взирал на незнакомца с нескрываемым любопытством.

– А вам кто-то здорово навешал, мистер, – заметил он.

– Надо сказать, не впервые, – ответил мужчина. – Впрочем, могло быть и хуже. Много хуже. Если бы юная прелестная леди не пришла мне на помощь… Ангел мести!.. – Он тихо засмеялся. – Классическая ситуация с точностью до наоборот.

– И где это произошло? – спросил Стрэнд.

– В парке. Я задержался дольше обычного. Рабочие перегрузки, старая ловушка, ну, вы понимаете… – К этому времени Лесли смыла уже почти всю кровь, и он выглядел умиротворенным и уверенным в себе. Слегка апоплексичное лицо с правильными чертами напомнило Стрэнду портреты испанских конкистадоров, людей волевых и привыкших отдавать приказы. – Я совершал ежедневный моцион, поехал прокатиться по парку. Врач рекомендовал. Ну, вы знаете, сколько шума они поднимают, когда речь заходит о здоровье мужчины среднего возраста, ведущего к тому же сидячий образ жизни…

Лесли отступила на шаг – полюбоваться своей работой.

– На данный момент я сделала все, что могла, – заключила она. – Выглядит неплохо. Но это только поверхностная обработка. Теперь посмотрим, что с рукой. – И она начала бинтовать костяшки пальцев и запястье мужчины, с треском отрывая полоски пластыря.

– Где-то потерял шляпу… – заметил незнакомец. – Полагаю, что в ней выглядел бы куда более презентабельно.

– А чем вас били? – поинтересовался Стрэнд. – Может быть, стоит сделать противостолбнячный укол?

– Э-э… этот, с позволения сказать, инструмент, – отозвался мужчина, – выглядел, на мой взгляд, достаточно чистым, хотя возможности убедиться в этом у меня в тот момент не было. Уверен, мой врач сделает все необходимое.

– Какой инструмент? – с любопытством спросил Джимми.

– У меня сложилось впечатление, – ответил мужчина, – что то был кусок железной трубы… О, я непростительно небрежен!.. Позвольте представиться, Рассел Хейзен. – Он произнес свое имя таким тоном, точно само собой подразумевалось, что присутствующие должны его знать. Однако Стрэнду это имя ничего не говорило.

– Аллен Стрэнд, – представился он. – А это моя жена Лесли. И наш сын Джеймс.

– Польщен. – Хейзен отвесил поклон, насколько позволяло сидячее положение. – Надеюсь встретиться с вами снова, в более благоприятных обстоятельствах.

Весь избит, подумал Стрэнд, а выражается витиевато, как какой-нибудь адвокат. «Достопочтенные коллеги, некто нанес мне удар по голове куском железной трубы…»

– Знаете, вам лучше поменьше говорить, – заметила Лесли. – Вы не в том состоянии и…

– Хотел бы заявить, – перебил ее Хейзен, игнорируя призывы к молчанию, – что у вас необыкновенно храбрая, мужественная дочь…

– А что она такого сделала? – спросил Джимми. Взгляд его был недоверчивым, словно из всех достоинств, которыми могла обладать его сестра, храбрость находилась на одном из последних мест.

– Как уже говорил, я совершал ежедневный моцион по парку…

– Моцион? – переспросил Джимми. – В чем он выражался, этот самый моцион?

У всех современных молодых людей, подумал Стрэнд, от души желая, чтобы Джимми наконец заткнулся, факты всегда на первом месте, а уж сострадание, если таковое вообще имеет место, потом. И еще Джимми словно подозревал Хейзена в чем-то. Будто хотел окончательно убедиться, что состояние сестры, кровь на ее одежде и истерические рыдания в объятиях Элеонор – именно его, Хейзена, вина.

– Я катался на велосипеде, – ответил Хейзен. – Весьма полезное упражнение. Тут не нужна команда, не нужен партнер. К тому же в чудесный весенний день, подобный сегодняшнему, можно наслаждаться всеми прелестями и красотами природы.

Должно быть, он осваивал искусство красноречия в восемнадцатом веке, подумал Стрэнд. Но виду не подал и продолжал внимательно слушать непрошеного гостя.

– Остановился немного передохнуть, – продолжал тот в своем занудливом стиле. – Сошел с тропинки, прислонился к дереву и закурил сигарету. Увы!.. Мой врач, узнав об этом, несомненно, заметил бы, что вся польза от моциона пошла насмарку. Но что поделать, укоренившаяся привычка. Привычка всей жизни, надо сказать, иногда очень успокаивает… Так вот. Я стоял, курил и размышлял об одной проблеме – той, которая и задержала меня на работе дольше обычного. Длилось это минут пять или около того, точно сказать трудно…

– Как вдруг они набросились на вас? – не выдержал Джимми.

– Уже смеркалось, – продолжал Хейзен как ни в чем не бывало. – Я стоял и любовался огоньками, которые загорались в домах на улице. Воздух был такой чистый и свежий, ни ветерка… – Тут он умолк и дотронулся до раны на щеке. – И вдруг, как вы совершенно справедливо заметили, Джеймс, они на меня набросились.

– Ублюдки, – проворчал юноша.

– Молодые, озлобленные лишениями люди с уродливыми расовыми предрассудками, – пожимая плечами, проговорил Хейзен. – Беззаконие для них порядок, чужая собственность вызывает раздражение, кажется незаслуженной привилегией…

Типичное выступление защитника в суде, подумал Стрэнд. «Ваша честь, позвольте ознакомить вас с некоторыми смягчающими обстоятельствами…»

– Вы хотите сказать, это были черные? – резко спросил Джимми.

Хейзен кивнул:

– Друзья время от времени меня предупреждали, что нельзя появляться там после наступления темноты.

– Черт!.. – буркнул Джимми и обернулся к родителям. – Сколько раз я предупреждал Кэролайн, что нечего шляться вечером по этому проклятому парку!

– Сколько раз я предупреждал тебя, Джимми, – сказал Стрэнд, – чтобы ты бросил курить и прекратил ложиться в пять утра!

– Прекратите дурацкие пререкания, – вмешалась Лесли. Потом обернулась к Хейзену: – Но как получилось, что моя дочь встряла во все это?

– Она возникла из ниоткуда, – ответил Хейзен. – Полагаю, из кустов. Те трое, мальчишки, лет по пятнадцать-шестнадцать, не больше, подкрались ко мне сзади. Первое, что я почувствовал, – это удар по голове. Я пошатнулся, но продолжал крепко держать велосипед, который, как я догадываюсь, и был целью этого нападения. Шляпа слетела с головы, потом меня ударили еще раз, по щеке, а затем один из них выхватил нож и начал полосовать мою куртку… – Он опустил глаза и провел кончиками пальцев по изрезанной коже. – Сомневаюсь, что они действительно хотели прикончить меня. Скорее, напугать, чтоб я отдал свою машину… Потом еще удар по голове… Я закричал, правда, крик получился слабый, поскольку один из них держал меня за горло. Поразительно сильный оказался мальчик – для своего возраста, разумеется.

– И все это время вы не выпускали из рук велосипед? – изумился Джимми.

– Но ведь то была моя собственность, Джеймс, – тихо ответил Хейзен.

– Бог мой!.. – простонал Джимми. – Из-за какого-то велосипеда!.. Ну сколько он может стоить? Сотню? Полторы?..

– Чуть больше, – ответил Хейзен. – Замечательная французская машина. Десять передач. Но дело не в деньгах. Я же сказал: то была моя собственность, а не их.

– И вы решили пойти на такой риск, оказать сопротивление? Ведь вас могли убить из-за какого-то паршивого велосипеда!

– Таковы мои принципы, и обсуждению они не подлежат, – с достоинством отозвался Хейзен.

– Так вы хотели, чтобы вас убили? – настаивал Джимми.

– Ну, в такие моменты человек просто не способен рассуждать спокойно, – ответил Хейзен. – Хотя, следует признать, подобная мысль меня посещала. К счастью, тут появилась ваша сестра, что привело в смятение юных негодяев. Она дико закричала, а уже потом нанесла удар, и те просто остолбенели от неожиданности. В этот момент – вообще все происходило так быстро, что я и опомниться не успел – она ударила одного из парней теннисной ракеткой. Ребром. О, это грозное оружие, доложу я вам! Острые края и все такое прочее. Первый удар она нанесла по руке – тому парню, который держал нож. И он взвыл и уронил этот самый нож. А следующий ее удар пришелся по лицу второму мальчишке, тому, что был с железной трубой, и, я боюсь, повредил ему глаза. Он выронил трубу, весь согнулся пополам от боли, а потом поплелся прочь, закрывая лицо руками. Потом она два раза ударила того, первого, что был с ножом, и он свалился на землю. Полагаю, вам и в голову не приходило, что теннисная ракетка может служить оружием, верно?.. А третий парнишка, завидев все это, просто убежал. И все это время ваша сестра кричала, хотя, похоже, никто из гулявших в парке не слышал ее. А если и слышал, не обратил внимания. А потом она сказала: «Держитесь за меня», – схватила велосипед за руль и мы побежали – так мне, во всяком случае, показалось, что побежали – вон из парка. Ну и вот, таким образом я оказался здесь. – Хейзен улыбнулся Стрэнду и Лесли.

Господи, подумал Стрэнд, эта маленькая девочка!..

– Знаете, – сказал он, – я очень рад. Рад, что купил Кэролайн именно стальную ракетку. – И он улыбнулся собственной не слишком удачной шутке, чтобы скрыть страх за дочь, охвативший его, когда он слушал рассказ Хейзена.

– Я тоже очень рад, – многозначительно и угрюмо произнес Хейзен. – Более чем рад. Думаю, не будет преувеличением сказать, что я обязан вашей дочери жизнью. Спросите у нее, как бы я мог выразить свою признательность, отблагодарить…

– Уверена, она счастлива уже тем фактом, что вы живы и здоровы, – ответила Лесли. – Последнее относительно, конечно. – Женщина позволила себе улыбнуться. – Это само по себе награда. – Она подняла на мужа глаза, в них стояли слезы. – Мы плохо знали нашу маленькую девочку, верно? – шепнула она.

– Да, за последние двадцать минут узнали куда лучше, – ответил Стрэнд. И обнял жену за плечи. Они слегка дрожали.