Цитаты из книг автора «Ирвин Шоу»

Хочу откровенно признаться в том, что временами происходит со мной. Бывают дни, когда у меня такое ощущение, словно я весь в дерьме. Я чищу зубы, полощу рот, моюсь, но ничто не помогает.

– Морис, – сказал Джек, – с чего это ты надумал на старости лет учиться верховой езде? – Потому-то и надумал. Не хочу стареть дальше. Каждый год я учусь чему-то новому. Чтобы компенсировать потери. Вынужденный отказ от непосильных занятий. Как наездник я смогу расти до шестидесяти пяти лет. Молодость – это такое состояние, когда ты еще способен совершенствоваться. Я прав?

– Хоть ты и не пьешь, как твой отец, Билли, но ты, по-видимому, унаследовал его способность производить впечатление человека, который ни к чему не относится серьезно. – Это просто защитный прием, передаваемый от отца к сыну, чтобы скрыть от постороннего взгляда нежную и трепетную душу. – Пусть она хоть изредка проглядывает наружу. Это тебя не погубит.

Летнее утро в саду возле белого дома на вершине холма. На столе под тентом в полоску накрыт завтрак. Две аккуратные пачки писем, адресованных мистеру Джеймсу Роялу и мисс Карлотте Ли, лежат рядом с большими бокалами апельсинового сока, сценариями, конвертами из бюро вырезок; картина напоминает начало первого акта в пьесе: занавес уже раздвинут, и актеры ждут за кулисами, когда стихнут аплодисменты, адресованные художнику. Голубое небо Калифорнии, в те годы еще не загрязненное смогом; на заднем плане – заросли авокадо с густой блестящей листвой и тяжелыми круглыми плодами. Сад, нарисованный ребенком. Запах апельсинов и лимонов. Солнечное утро. Десять часов.

Америка полна талантов, способных создать всего одну-единственную вещь.

Человек в подтяжках и рубашке с короткими рукавами сосредоточенно поливал лужайку. Трудно было сказать, что выгнало его в столь поздний час на улицу – любовь к земле или отвращение к домашнему очагу.

Пройдя в бар, он заказал мартини, радуясь одиночеству, перспективе провести вечер наедине с собой.

Есть города, которые твоя душа принимает мгновенно. Я прав, Dottore?

Вообще Рудольф по отношению к актерской братии был неисправимым снобом, хотя никак этого не проявлял. В глубине души он считал актеров самовлюбленными людьми, которые за очень большие деньги играют в детские игры.

Люди недостаточно нежны друг с другом. И хотя часто твердят, что любят друг друга, но на самом деле пытаются лишь использовать друг друга, следить друг за другом, довлеть друг над другом, терзать друг друга, уничтожать друг друга, оплакивать друг друга. Они же с Констанс наслаждались друг другом