Глава 2

Это была последняя зима, которую мы с Лиззи должны были провести в колледже. Нам было по девятнадцать лет. Старший курс традиционно отпускали на Рождество домой, и госпожа Диана пригласила меня в поместье. За несколько дней до предполагаемого отъезда мама Элизабет по большому секрету сообщила нам о готовящемся приеме по случаю праздника и о приглашенных отцом гостях, в числе которых должны были быть молодые мужчины. Мы не могли ни есть, ни пить, так ждали этого дня.

Длинный черный автомобиль встретил нас у вокзала. Мама Лиззи была тут же. После радостных объятий и поцелуев мы обе были перемазаны красной помадой и обе получили подарки. Два огромных бумажных пакета с платьями для будущего торжества. Элизабет, не дожидаясь дома, вытащила на свет длинное красное платье.

– Так что там с сыновьями министров? Может, на кого повыше нацелимся? – пошутила я.

– А то! – засмеялась Лиззи. – Императорский сынок почти наш ровесник. В самый раз подойдет.

– Ну вас, глупые! – замахала руками Диана. – Упаси господь нашу семью от такого внимания. Ана, открывай подарок! Неужели тебе не интересно?

– Очень интересно, – честно призналась я.

Мне госпожа Холд выбрала короткое, по колено, черное кружевное платье с пышной юбкой. Ничего красивей я в жизни не видела.

– Я подумала, черный подчеркнет твой цвет волос, – залепетала женщина.

Растроганная ее вниманием, я и слова вымолвить не могла. Только гладила рукой чудесную ткань, силясь не разреветься. Любовь, которой окружила меня эта женщина, немного примирила меня с невозможностью встречи с родителями. И все же я отдала бы все имеющиеся у меня подарки Холдов, только чтобы хоть день провести с семьей.

Мы непременно пошли бы в лес…

Живые видения заставили меня поморщиться.

– Ана, что такое? – испуганно спросила Лиззи. – Опять приступ?

Я зажмурилась, взяла себя в руки, благодарно улыбнулась и сказала:

– Нет-нет, Элизабет. Все в порядке, – развернулась к Диане: – Спасибо, это бесподобно…

Она увидела что-то в моих глазах, пересела ближе, чуть не свалившись, ведь автомобиль двигался по ухабистой дороге с довольно приличной скоростью. Крепко обняла и прижала к себе. Как благодарна я была ей за молчание. Ей и Лиззи. Подруга с нежностью смотрела на нас обоих.

Вопрос Элизабет касательно моего самочувствия был оправдан. Раз в месяц, незадолго до положенного женщине недомогания, я испытывала неприятные ощущения. Причем сначала это было более-менее терпимо, но в последний год даже обезболивающие не всегда помогали. И сейчас как раз подходил срок.

Врач в пансионе разводила руками, мои анализы были в относительной норме, и никаких идей насчет моего недуга у нашего медика не было. Я же, как это свойственно всем молодым и практически здоровым, не зацикливалась на проблеме.

Ну болит иногда живот, так не каждый же день, правда?

В поместье была суета. Маршал привез с собой слуг. Судя по их количеству, столичный особняк Холдов размерами превышал поместье в несколько раз. Людей было непривычно много. Сам хозяин встречать дочь не вышел. Не потому, что не любил Лиззи, нет. У него был гость, и они обсуждали что-то важное в закрытом изнутри кабинете. Это сообщил нам незнакомый слуга – пожилой мужчина приятной наружности.

– Спасибо… – только и смогла сказать Лиззи в ответ на исчерпывающую информацию.

– Кристос, – подсказал мужчина. – Я служу дворецким в доме вашего отца, юная госпожа.

Никки, конечно, тоже не вышел встречать нас. Но к этому-то мы давно привыкли. Он всегда появлялся рядом неожиданно. Раз – и он уже тут. Давным-давно сидит в самом дальнем углу комнаты и что-то чертит в большом блокноте. Как-то раз я заглянула ему через плечо, уж очень сосредоточенно он выводил карандашом надписи, а потом усиленно чиркал.

Заглянула. Ничего не поняла среди множества цифр, неизвестных мне символов и странных картинок. Тогда я еще не знала о неординарном уме младшего Холда, и увиденное поразило меня.

В этом черно-белом хаосе линий лишь слепой не увидел бы идеального порядка нечеловеческой логики.

Диана убрала мои волосы в высокий пышный пучок, Лиззи блистала кудряшками. Мы обе были хороши, обе знали об этом и обе не могли дождаться вечера, чтобы как следует в этом убедиться.

До самого вечера господин Николас не покидал кабинета. Мы уже делали ставки на личность его загадочного собеседника. От самого императора до старого ректора имперской военной академии. Вдруг папа решил попросить того присмотреть для дочери кого поприличней? А может, и мне чего перепадет?

Каково же было мое удивление, когда вечером вместе с маршалом в столовую вошел мой отец.

– Папа? – не поверила я своим глазам.

– Здравствуй, дочка, – вымученно улыбнулся он и одними губами добавил: – Потом.

До праздника оставались считаные минуты, я сидела как на иголках и не сводила взгляда с отца – боялась, что он исчезнет, так ничего и не объяснив. Когда часы пробили без четверти восемь, он спешно засобирался. Я выскочила из-за стола и бросилась за ним. Господин Николас схватил меня за руку.

– Никаких глупостей, – сказал он и чуть сильнее сжал пальцы.

Я будто очнулась. С того момента, как вошел маршал, я не удосужилась даже взглянуть в его сторону. Испуганно дернулась и с ужасом поняла, как близко находится ко мне его лицо. Пушистые загнутые ресницы, сеточка мелких морщин в уголках светло-карих глаз и я, застывшая в их отражении.

Страх парализовал меня. Кивок дался с таким трудом, будто бы для этого мне пришлось подчинять чужое, а не собственное тело. Холд отпустил мою руку и с неудовольствием посмотрел на уже явственно проступающие отметины на коже. Я спрятала ладонь за спиной. Как будто была виновата в его несдержанности.

– Папа? – чуть слышно прошептала Лиззи.

– Пять минут, – сухо бросил господин Николас и отвернулся.

Мне не нужно было напоминаний, я побежала за отцом. В дверях налетела на Никки, чуть его не свалив. Плечом задела косяк, наверняка поставив новых синяков, и даже не извинилась перед мальчишкой за невольный контакт. Доза успокоительного – и он будет в норме. Сможет запереться во время приема, ссылаясь на это происшествие, и Холд-старший не откажет ему.

Никки никто никогда не отказывал.

«Зато накажет за сорванные планы тебя. С чего бы ему вздумалось устраивать это мероприятие? Вряд ли причина кроется в сватовстве Лиззи. Показать политикам сына – вот чего он хотел», – поняла я.

Отец ждал меня у автомобиля. Я сбежала со ступеней и очутилась в родных объятиях. Набросилась на него с поцелуями, а он целовал в ответ, гладил меня по голове и причитал, что его девочка стала совсем взрослой без него.

– Что происходит, папа? – наконец оторвались мы друг от друга.

– Господин Бонк. – Водитель Холдов постучал по циферблату.

– Тебе нельзя в Эдинбург, – серьезно сказал отец. – Не знаю, сколько это продлится, но пока ты будешь жить в этой семье.

– Почему?

Он лишь помотал головой.

– Храни тебя Господь, дочка, – крепко обнял на прощанье и сел в машину.

Автомобиль сдвинулся с места. Я смотрела ему вслед и обняла себя руками, пытаясь согреться. Кто-то набросил мне на плечи пиджак. Дразнящий аромат дорогого одеколона, смешанный с запахом табака и другим, еле уловимым. Мужским.

– Добро пожаловать в семью, – тонко улыбнулся маршал и вернулся в дом.

Я стояла на улице до тех пор, пока первые гости не стали съезжаться к поместью. Почти такой же, как и у хозяев, автомобиль медленно двигался по дорожке из гравия. Оттуда вышла пожилая пара, а следом молодой человек, лет двадцати пяти на вид. Вероятно, супруги, они прошли к входу в дом, с удивлением покосившись и на мой наряд, и на совершенно отсутствующий взгляд.

Да только мне было все равно. В голове билась лишь одна мысль: почему я была настолько слепа? Почему все эти годы принимала нелепые отговорки об отсутствии денег, почему ни Лиззи, ни Диана никогда не предлагали мне оплатить билет? Ведь каждая безделушка, каждое платье, которые я получала от них в огромных количествах, превышали стоимость поездки до Эдинбурга во много раз.

– Добрый вечер, – кто-то вежливо поздоровался со мной.

– Добрый, – машинально ответила, по-прежнему глядя в одну точку.

– В этом доме весьма радушно встречают гостей, – с легкой иронией в голосе продолжил навязчивый собеседник.

Я пожала плечами.

– Вы простудитесь, – сказал он мне. – Маршал будет недоволен. Да и я не прощу себе, что недоглядел за вами.

Мужчина оказался настойчив, что было сейчас совсем некстати. Конечно, я давно догадалась, что говорила с гостем. Симпатичный молодой человек, из тех, которых как будто бы когда-то встречал. Темноволосый, темноглазый, с россыпью веснушек на носу.

«Мило», – решила я.

– Окажете мне честь станцевать с вами? – вдруг спросил он. – Не зря же мы явились первыми, надо снимать пенки! – весело рассмеялся мужчина и подал мне руку.

Я не смогла не улыбнуться в ответ.

– Меня зовут Эдриан Слоун, – представился он, внимательно разглядывая мое лицо. – Знаете, я ведь не хотел ехать. И впервые в жизни рад, что поддался уговорам маменьки, – вы прекрасны, Элизабет.

Мы вошли в особняк. Я скинула пиджак господина Николаса, подала вещь тут же подоспевшему слуге и повернулась к Слоуну.

– Благодарю за комплимент, Эдриан.

Он довольно сощурился, будто бы то, как я произнесла его имя, доставило ему удовольствие. Взяла у лакея бокал шампанского с подноса и со смешком призналась:

– Только я не Элизабет.

– И кто же вы, если не юная госпожа Холд? – нисколько не поверил мне Эдриан.

– Бонк, – раскрыла я инкогнито. – Алиана Бонк.

Никогда я не видела на лице человека столь быстрой смены эмоций. От почти счастья до удивления и… обреченности.

– А вот и Элизабет! – делано обрадовалась я показавшейся в дверях подруге и подозвала ее жестом.

Эдриан, надо отдать ему должное, почти мгновенно взял себя в руки и улыбался сияющей Лиззи почти так же лучезарно, как и мне несколько минут назад.

Я представила молодых людей друг другу и оставила их, отговариваясь совершенно нелепым женским предлогом – то ли усталостью, то ли головной болью. Мне хотелось спокойно все обдумать, и компания, пусть и такая замечательная, для этих целей не требовалась.

Но я забылась. Господин Холд ясно дал понять, что желает видеть меня на празднике. Едва я шагнула на первую ступень лестницы, ведущей в спальни, он окрикнул меня и приказал вернуться в столовую к госпоже Диане. Мне ничего не оставалось, как последовать его распоряжению. Мама Лиззи взяла меня за руку, и только небо знает, чего мне стоило не выдернуть ладонь.

Маршал встречал гостей один, будто прием этот проходил не в имении, а столице и не было у дома хозяйки. Госпожа Диана ничем не выказала недовольства, наоборот, шутливо заметила, что таким образом супруг снимает с нее самые тягостные обязанности.

Гостей, вопреки моим ожиданиям, было не так много. Эдриан и чета Слоунов – пожалуй, одни из самых богатых в империи промышленников, шепнула мне Лиззи чуть позже. Три министра с женами и несколько военных чинов разных возрастов и рангов. Мы все уместились за большим овальным столом. На меня и Лиззи поглядывали с интересом, и только Эдриан избегал встречаться со мной глазами. Всякий раз отворачивался, когда я смотрела в его сторону.

И все же я чувствовала его внимательный взгляд. Как будто он не просто смотрит, а изучает каждую черточку моего лица, запоминая.

Никки не было, наверняка покинул столовую, еще до того, как Слоуны вошли в дом. Когда гости окончательно расселись, господин Николас поднялся с бокалом в руке, чтобы произнести приветственный тост.

– Дорогие гости, несказанно рад видеть всех здесь. К сожалению, мой график не позволяет проводить в Южном больше времени, а мое семейство прочно обосновалось в поместье и наотрез отказывается перебираться в столицу… – Он отсалютовал бокалом смущенно зардевшейся госпоже Диане. – Но я счастлив наконец собрать под одной крышей две такие разные, но важные части моей жизни.

Дамы кокетливо захлопали ресницами, мужчины одобрительно закивали. Лиззи, место которой было по другую сторону стола, рядом с Эдрианом, счастливо улыбалась, я же натянула на лицо вежливую улыбку, прячась за маской любезности от настойчивого, плохо скрываемого внимания всех этих людей.

«Кто это? Что она делает в доме маршала? Почему сидит с нами за одним столом?» – мне не нужно было уметь читать мысли, все это крупными буквами было написано в чужих глазах.

– Вы уже знакомы с моей очаровательной женой, – продолжил Николас свою речь, госпожа Диана кивком подтвердила слова супруга, – позвольте представить вам мою дочь – Элизабет Холд.

Лиззи поднялась из-за стола и мило смутилась. Мужская половина гостей одобрительно заурчала, дамы покровительственно кивали.

– Моему сыну, к сожалению, нездоровится, – безо всякого сожаления сказал господин Холд, – но я с радостью познакомлю вас с прелестной воспитанницей нашей семьи. – Алиана, встань, пожалуйста.

Я поднялась и расправила плечи, смутно догадываясь, что несколько минут назад сделала неправильный вывод. Сына ли господин Холд хотел показать первым лицам страны или меня?

– Алиана – давняя подруга моей дочери, – сообщил нам маршал. – Она приехала на обучение из далекой северной глубинки и сразу покорила всю нашу семью.

Я оглядела холеные лица. Брезгливость – вот что они испытывали, глядя на меня. Приживалка, определили они мою роль в этой семье. Что ж, отчасти это было правдой.

– Ах да, – делано опомнился Холд. – Алиана родом из Эдинбурга. Наверняка вы слышали о Бонках?

Одна из дам, яркая брюнетка в золотом, насмешливо изогнула бровь:

– Бонки? – Она кокетливо улыбнулась Холду. – Никогда не слышала.

Маршал изогнул губы в улыбке, но глаза его по-прежнему оставались холодны.

– А не те ли это знаменитые проводники северного леса? – задумчиво протянул один из гостей. – Николас, ты что же, решил лично удостовериться в правдивости баек? – иронично спросил он.

– Я уже убедился, Теодор. Сказки. Алиана чудесная девочка, добрая и смышленая. Может быть, даже умнее ровесниц, но…

– Никакой связи с лесом, разумеется, – подхватил его собеседник.

– Разумеется, – подтвердил маршал.

– Связи с лесом? – рассмеялась брюнетка. – Кажется, я вспомнила. Дремучий северный край с дикими нравами. Это ведь Бонки не позволили вести железную дорогу через Эдинбург, и мы были вынуждены прокладывать путь до Северного моря в обход, многократно увеличивая затраты. Что там они говорили, нельзя тревожить духа леса? Духа леса, боже мой, это ведь надо такое придумать, – покачала она головой.

Я сжала челюсти, с трудом удерживаясь, чтобы не нахамить. Что эта южанка может знать о севере? Кто дал ей право смеяться над нашими решениями, нашими традициями и нашими чудовищами!

– Как бы то ни было, император принял такой ответ, – улыбнулся господин Николас. – Семейство Алианы слишком долго находилось в изоляции и не понимает современных реалий. Но и империя виновата в этом, мы сами запретили Бонкам покидать пределы Эдинбурга. Император лично издал соответствующий указ еще в первый год после присоединения провинции.

С каждым его словом мне становилось тяжелее дышать. Так вот почему мама никогда не была в империи! Вот почему отец никогда не брал нас с собой в свои короткие вылазки в большой мир. В нашей семье урожденной Бонк была мама, отец взял фамилию жены, как это и было принято у северян, если последний представитель угасающего рода – женщина.

Но почему… почему мне ничего не говорили об этом запрете? И почему позволили учиться в империи?

– Неужели Александр отменил свое слово? – не поверил сосед Эдриана.

– Александр? – широко улыбнулся маршал. – Нет, что вы. Никогда. Император не меняет своих решений. Дело в том, что чета Бонков отказалась от родительских прав на старшую дочь.

Я пошатнулась, но успела взять себя в руки, прежде чем гости, будто по команде, посмотрели на меня. Пренебрежение в их взглядах сменилось жалостью и какой-то брезгливостью. Мать Эдриана с ужасом взглянула на сына и чуть было не выронила из рук бокал, ее супруг успел спасти и скатерть, и платье жены. Только Элизабет удивленно переводила взгляд с отца на гостей и обратно.

Почему родители отказались от меня? В чем была моя вина? И была ли она?

Перед глазами встало уставшее лицо отца, потухший взгляд и вымученная улыбка. Нет! Не верю, этого просто не может быть! Они любят меня!

Ральф, Рэндольф, короткие звонки мамы, слова, полные неподдельной тоски по дочери и сестре…

Я посмотрела на хозяина дома и будто впервые увидела его. Мужчина наслаждался реакциями гостей. Красивый, сильный и абсолютно чужой не только мне, но и своим женщинам.

Враг, укравший у меня семью.

Я расправила плечи и взглянула прямо ему в глаза. Господин Николас хищно улыбнулся в ответ и поднял бокал, чтобы затем громко произнести:

– С этого дня Алиана носит нашу фамилию. Чудесно, не правда ли?