Глава пятая

Дурацкий дневник

День десять на четвёртый месяца Покрова в год 565 от Страшных времён.

Планета завершает свой оборот. В последние дни уходящего года земля замирает. Покров уже состоялся. Первый снег давно позади. Ветер навевает сугробы. Мороз щиплет кожу. В эти дни вся природа приготовилась ко сну. Большинство диких живущих впадают в спячку до месяца Перемен, а некоторые до месяца Первого листка. Птицы вокруг всё реже поют. Они укрываются в своих гнёздах, приготовившись к месяцу Стужи.

На все наши континенты одновременно приходит стужа. Мы уже готовы к ней. Мы запасли травы и семена для птиц и диких живущих, которые приходят к нам на кормёжку. Дикие собаки спят по нескольку недель подряд и лишь изредка выходят на охоту. Мир замирает.

И в эти последние дни заканчивающегося года, наш народ уходит в тишину. Мы слушаем жизнь. Мы готовимся к стуже. Мы словно переходим из состояния тепла в состояние холода. Тогда нам становятся не страшны морозы. У нас нет очень тёплых одежд, как у иноземцев. Мы просто подстраиваем своё тело под саму природу. Наши одежды для месяца Стужи теплее, чем в месяц Солнца, но иноземцам кажется, что мы должны в них замёрзнуть. Они кутаются в свои одежды по несколько слоёв и начинают походить на странных неуклюжих живущих. Как они только в этом двигаются?

В месяц Стужи мы редко ходим друг к другу в гости. Наши занятия группами прекращаются. Каждый продолжает учиться только у себя в роду. И скоро на целый месяц мы останемся с бабушкой Ритвой вдвоём.

Мне нужно подготовиться к переходу. Я сосредотачиваюсь внутри себя. Моё тело прислушивается к ритму жизни. Я начинаю ощущать природу, мороз, ветер, изменение температуры. В первые годы своей жизни у бабушки мне было очень сложно это сделать и ей приходилось меня кутать в тёплый плед. Но теперь я без труда слушаю природу.

Я успокаиваю дыхание. Моё тело начинает подготовку к месяцу Стужи. Я чувствую, как моя река жизни струится внутри меня. Она начинает греть меня, словно огромный костёр. Мне становится жарко. Теперь я не замёрзну в самый лютый мороз, даже если окажусь в лесу без одежды. Я почувствовала это жар внутри себя и постепенно стала привыкать к нему. Теперь он будет гореть во мне до месяца Первого листка.

«Вдруг меня будто что-то толкнуло изнутри, и я почувствовала запах гари.

– Вспомни…»

Это всё что я услышала. Я вздохнула. Именно это я и пытаюсь сделать. Почти каждый день. Зачем Боги сообщают мне о том, что я и так знаю? Разве я не стараюсь вспомнить? Поэтому я изо всех своих сил прошу их помочь, а вместо этого они говорят и так понятные для меня вещи.

И теперь у меня в дневнике появилось ещё одно слово. Но все они не складываются в понятную мне картинку.

Я вздохнула и опять сосредоточилась на переходе. Его нужно было завершить.

***

На днях проходили последние занятия перед месяцем Стужи. Это был месяц единения рода. Дети радовались предстоящему отдыху. Мы любили кататься с горки на летающих повозках, рассекая снег. В это время мой народ вёл разговоры со своим родными. Все старшие члены семьи вспоминали о былых временах. И не только из истории всего народа, но и своего рода. Старейшины рассказывали былины и предания древних времён. В семейных домах организовывались посиделки. В эти месяцы все члены рода ещё крепче сближались друг с другом.

Мы с бабушкой Ритвой оставались одни у подножия гор. Я спрашивала у неё, почему мы не уходим в её род на этот месяц. Она только ласково улыбалась мне и говорила, что я и есть её семья. И она достаточно едина со своим родом, поэтому ей нет нужды уходить в этот месяц из своего жилища. И именно здесь ей легче слышать Богов.

А мне кажется, что она просто не хотела делать мне больно. Мы часто бывали в селении её рода. У нас там даже был отдельный домик. Я любила эти дни. Я играла с детьми в простые игры. Меня окружали лаской и заботой все члены бабушкиной семьи. Однако в месяц Стужи, наверное, было какое-то иное единение. И чтобы я не чувствовала себя вне рода, бабушка Ритва и не уходила к своей семье.

Хотя, может быть, она на самом деле любила уединение. Ведь в месяц Стужи у неё не было учеников, не было уроков. И бабушка просто отдыхала от суеты. Очень редко в это время мы покидали дом, только если в этом была крайняя необходимость в каком-то селении. И хоть занятия для всех заканчивались, я понимала, что мне предстоят каждодневные уроки и домашние дела. Но это были уже не те тренировки.

Иногда бабушка Ритва создавала огонь на специальной металлической подставке, стоящей на трёх ножках рядом с креслами. А затем мы молча сидели, глядя на пламя. Своей формой подставка напоминали половину шара, разрезанного пополам. Она имела сложный и красивый узор. Сверху на плоской поверхности мы и создавали огонь. Бабушка рассказывала, что иноземцы как-то попросили у нас одну из этих подставок. Они думали, что внутри неё был спрятан какой-то механизм, который управляется при помощи этих узоров. Я долго смеялась, когда бабушка описывала удивление Слу и восхищение Удо. Ведь внутри подставки ничего не было. Они не понимали, что наши мастера создали такой сплав, который помогал сотворённому нами огню гореть не при помощи механизма или иноземного вонючего топлива, а подпитывая его энергетическими потоками самой земли. Подставка входила в созвучие с огнём и начинала игру цвета на узорах. Она словно сама становилась живой. Но как это можно было объяснить иноземцам?

Вот и сегодня бабушка Ритва вместо занятий для меня сотворила огонь. Мы присели на кресла и стали всматриваться в переливы пламени. В такие минуты мы думали о чём-то своём и редко разговаривали друг с другом. Я вспомнила последние общие занятия. На лицах всех детей были такие радостные улыбки. Только двое из нас ходили хмурыми: Андриус и я. Мы периодически переглядывались, но кроме слов приветствия не сказали друг другу ничего. Во время урока силы я заметила на себе его взгляд. Я обернулась, но он быстро отвёл глаза. Когда мы пошли на поляну, то дети начали носиться по снегу, бросая его друг в друга. Андриус отошёл в сторону. Я подумала, что это правильное время, чтобы заговорить с ним.

– Андриус, я приношу извинение за обиду, которую нанесла тебе. Ты совсем не глуп, – сказала я, пытаясь заглянуть в его глаза.

– Я принимаю твоё извинение, Айна, – он ответил, внимательно посмотрев мне в глаза.

Мне захотелось съёжиться под его взглядом как когда-то давно, когда он не видел во мне солнца. Я ждала, что он продолжит разговор сам, но он упорно молчал, глядя на меня.

– Мы же теперь помирились? – спросила я его с надеждой в голосе.

– Мы с тобой не ругались, Айна, – он всё так же продолжал смотреть на меня.

– Но ты больше не занимаешься со мной на уроках воинского искусства. Почему? Я больше тебе не друг? – я пыталась не заплакать.

– Айна, я тебе уже говорил однажды, но ты, видимо, забыла. Я повторю это снова. Я готов отдать свою жизнь за тебя. А теперь пора заниматься, Айна, – Андриус резко развернулся, пошёл на середину поляны и встал напротив дядюшки Рэмунаса.

Они начали итоговое занятие. Андриус в тот день победил дядюшку Рэмунаса все три раза, а я проиграла. Отряхнув с себя снег, я пошла к лесу. Последний урок закончился. Дети стали уходить домой. Поляна быстро опустела. Подходя к лесу, мне захотелось обернуться и ещё раз посмотреть в глаза Андриусу, но я сдержалась. Может, он опять перестал видеть во мне солнце? Я заплакала. Хорошо, что мои слёзы никто больше не видел.

Я вздохнула своим воспоминаниям очень громко. Бабушка Ритва отвела свой взгляд от огня и внимательно посмотрела на меня.

– Что тебя тяготит, Айна? – тихо спросила она.

– Всё в порядке, бабулька. Всё в порядке, – я опять вздохнула.

– Ты можешь смело рассказать мне о своих печалях и тревогах. Не держи их в себе, Айна. Они не должны разрывать твою душу. Это только вредит тебе самой. Так отчего ты так вздыхаешь, Айна?

– Скажи, бабушка, ты не уходишь к своей семье в месяц Стужи из-за меня? – я посмотрела ей в глаза.

– Не говори глупостей, Айна, – она улыбнулась мне своей ласковой улыбкой. – Я великая шаманка всей нашей планеты. Я давно уже не принадлежу одному роду. И я достаточно много времени провожу в кругу своей семьи. Мы же с тобой очень часто там бываем и порой задерживаемся на некоторое время. Я не теряю связь ни со своими предками, ни с потомками своего рода. Но я веду разговор с Богами всей нашей земли. Поэтому в месяц Стужи я люблю слушать тишину. И тебе нужно это уединение, Айна. В это время лучше всего общаться с Богами. Ты должна понимать, что там, в нашей деревне, мы не сможем слушать себя так же хорошо, как здесь, – бабушка погладила меня по голове. – Теперь тебе не нужно принимать ванны из ягод красной медуницы. Ты можешь спокойно заплетать косу сама, не вплетая туда побеги ветвистой низкоголовки. И в такое время тебе проще будет услышать своих Богов. Я ответила на твой вопрос, Айна?

– Да, бабушка. Я услышала ответ, – облегчённо вздохнула я, опять посмотрев на огонь.

Бабушка встала и накрыла меня покрывалом, сотканным из стеблей разных трав. Оно было такое мягкое, словно шерсть дикого кота и от него пахло месяцем Солнца. Я вдохнула его аромат посильнее и улыбнулась.

– Бабушка, а расскажи мне о времени Беды, которая случилась до Страшных времён. Ведь ты уже тогда ходила по этому свету? – я посмотрела на бабушку.

– Ты же уже изучала эти времена на уроках истории нашего народа. Разве мы не всё рассказали вам? – удивилась бабушка.

– Да, но ведь у каждого человека есть свои воспоминания о тех временах. Что ты сама помнишь об этом? Ведь в месяц Стужи члены семьи должны рассказывать детям истории своей жизни. Разве не так?

– Всё верно, – бабушка улыбнулась мне и замолчала на некоторое время. – Это было так давно, Айна. Так давно, – бабушка Ритва посмотрела на огонь и задумалась. – Я расскажу тебе свои воспоминания о тех временах.

«Мне тогда только исполнилось двадцать лет. Наш народ жил очень далеко отсюда. Я даже не смогу тебе сказать, насколько далеко. Мы населяли целых пять планет. Три из них вращались вокруг золотого солнца, а две возле соседнего золотисто-жёлтого. Условия жизни на всех планетах у нас были одинаковые. Ведь мы были одним народом. Мы одинаково общались с матушкой природой, создавая вокруг себя мир гармонии.

Мы редко летали с одной планеты на другую. Чаще всего мы общались через наших великих шаманов и по системам связи. У нас есть недели Радости, когда люди из одних родов ходят в гости к другим. Но многие не любят уходить из своих домов даже сейчас, но в эти дни все радуются общению со всеми в своём селении по системам связи. Слушают разные истории, знакомятся, проводят вместе время. Мы ведь едины. Многие на таких праздниках находят свою вторую половинку, свою родную душу. Поэтому эти дни так и называются: дни радости. Новые семьи, новые дети, новая жизнь. Что может быть радостнее?

А раньше такие праздники устраивались между нашими планетами. Для этого у нас отводился целый месяц в году. Его тогда так и называли – месяц Радости. Это были прекрасные времена. Я бывала на таких праздниках и на других планетах. Там я и встретила свою половинку. Моего Либо́ра. Он уже тогда был шаманом-хранителем своего рода. Это он научил меня ходить с одной планеты на другую без наших кораблей. Он смог бы стать великим шаманом всех пяти планет. Но для меня он был моей половинкой, моей жизнью. Но мы не успели создать с ним семью, потому что пришло время Беды.

Я не знаю, с чего точно всё началось. Наши шаманы не сразу осознали всей беды. Мы, как и сейчас, общались с иноземцами. Но раньше они не приземлялись на отдельные космодромы. Мы жили очень большими селениями. И при самых крупных из них находились космодромы для наших кораблей, открытые для всех чужих народов. Мы не летали к иноземцам в гости. Нас и раньше никто не понимал. Но мы не запирались от мира. Это неправильно. Мир многогранен. И мы общались с вселенной через иноземцев. В то время мы не знали что такое сражения, война, гибель. Мы были открыты всему миру, думая, что и весь мир открыт для нас. Но оказалось, что среди иноземцев есть и злые существа. Наши шаманы их потом назвали пожирателями душ.

Однажды на всех пяти планетах люди нашего народа стали гибнуть странным образом. Их тела не были изувечены. Но их внутренняя река жизни выглядела так, словно её всю поломали и искромсали. Когда мы находили людей, то их души были уже с нашими предками, а река жизни прекращала своё движение по телу. Шаманы вначале подумали, что нас сразила страшная напасть. Что сама матушка природа разозлилась на нас за что-то и стала отбирать у нас силу. И люди нашего народа не выдерживали этого и умирали.