– Позвольте вам заметить, господин Сигурт, что наедине в этом дворцовом комплексе теперь не может находиться никто. И если не брать в расчёт четырёх гвардейцев Ульвбьёрна, которые расположились вокруг этой беседки, то мы действительно находимся, как вы выразились, наедине с принцессой, – не менее сухим тоном ответил ему Тормод. – Может быть, вы всё же присядете с нами и успокоитесь? И мы уже другим тоном обсудим проблему, которая вас сейчас так волнует?

Сигурт взглянул на стол, на котором стояло всего два прибора. Потом перевёл взгляд на два стула, будто пытаясь сообразить, куда ему предлагают присесть. Он удивлённо взглянул на Тормода, словно тот предлагал церемониймейстеру невозможное: выпить из своей чашки. Пока Сигурт решал, что ему делать, заорать на адмирала или сделать что-то ещё, два гвардейца молча вошли в беседку, поставили ещё один прибор и стул, а затем так же молча удалились. Тормод показал рукой на появившуюся возможность Сигурту красиво выйти из положения. Тот не заставил себя долго ждать и присел за стол. Тормод вежливо налил ему чай, пододвинув поближе трёхэтажную подставку со сладостями.

– Хорошо, вы тут не совсем наедине, адмирал Тормод, – сказал Сигурт уже в более спокойном тоне. – Но я не намерен извиняться за свои слова перед вами, – крутя ложечку для чая в своих руках, произнёс он.

– Я прекрасно понимаю ваш гнев, господин Сигурт, – присаживаясь на своё место, миролюбиво ответил Тормод. – Ваше беспокойство о чести своей семьи достойно уважения.

– Это хорошо, что вы меня понимаете, адмирал Тормод. Вот если бы это ещё поняла принцесса Снижна, – ласково посмотрел Сигурт на племянницу.

Принцесса виновато опустила глаза, отпивая чай из чашки.

– Вы зря думаете, что принцесса этого не осознаёт, господин Сигурт. И поверьте, она не пыталась искать встречи со мной намеренно. И уж тем более у неё не было мысли уединиться со мной. Ей просто была необходима поддержка, – сказал Тормод, ласково глядя на Снижну, встретив её благодарственный взгляд.

– Вы же понимаете, что моя вспышка гнева не беспочвенна, адмирал Тормод. Мой племянник Ульвбьёрн уже поплатился за свою доверчивость. Я переживаю за них обоих, – примирительно сказал Сигурт, видя, как этот человек держится возле принцессы. – Девочка моя, тебе нужно быть осторожнее. Я не думаю, что капитан Бернард превратил наш дворцовый комплекс в чёрт знает что просто так, – сказал он с горячностью в голосе. – И тут мне сообщают, что ты находишься с кем-то наедине. Это вывело меня немного из себя.

– Я понимаю, дядя. Но мне, и правда, стало легче в присутствии Тормода. А как ты отреагировал на эту новость? – спросила Снижна.

– На какую новость, девочка моя? – уточнил Сигурт.

– На то, что капитан Бернард перевёл Тиру из камеры заключения в спальню к Ульвбьёрну, – ответила Снижна с болью в голосе.

Сигурт явно был ещё не извещён об этом решении капитана. Его лицо побелело от гнева. Небесно-голубые глаза словно накрыла тень от грозового облака. Тёмно-русые волосы в этот миг словно стали частью этой грозы.

– Что он сделал?! – ища подтверждения слов племянницы, он перевёл свой взгляд на Тормода и заметил в его глазах такую же ярость, что и у себя в душе.

– Выдохните, господин Сигурт. Вы не ослышались. И прошу вас держать себя в руках. Я понимаю ваш гнев, но приказ капитана Бернарда может отменить только глава Ульвбьёрн. А он сейчас, как я понимаю, находится без сознания. И я всей душой с вами и вашими чувствами. Поэтому я имел неосторожность нарушить приличия двора, встретившись здесь с принцессой Снижной наедине.

– Я очень вам признателен в данной ситуации, адмирал Тормод, – поблагодарил его Сигурт. – Девочка моя, но ведь ты не одна. У тебя есть я – твой родной дядя. И ты могла бы прийти ко мне, – немного укоризненно сказал он, посмотрев на племянницу.

– Я думаю, что чувства, переполнявшие её высочество Снижну, не дали ей трезво мыслить, господин Сигурт. И встретив меня случайно в этом саду, а затем услышав моё предложение попить в спокойной обстановке чай, не искала с вами встреч. Теперь вы видите, что дурных намерений я точно не имел, – улыбнулся Сигурту Тормод, при этом взяв руку принцессы и поцеловав её.

– Что вы, что вы, адмирал Тормод. Я уже во всём разобрался. А что вы делаете сегодня вечером? – уточнил Сигурт у него.

– Я практически не распоряжаюсь своим временем, господин Сигурт. Всё зависит от маршала Хаука, – уточнил Тормод, всё ещё держа руку Снижны в своей.

– В таком случае, готовьтесь к ужину во дворце. Хаук является двоюродным дядей принцессы Снижны. И поверьте, он соблаговолит присутствовать сегодня на семейном ужине, взяв вас с собой. Об этом я позабочусь. А теперь я думаю нам пора разойтись, – Сигурт посмотрел на Снижну, а потом перевёл взгляд на её руку, которую всё ещё сжимал Тормод.

– Да, дядя. Тормод, я буду рада вашему присутствию у нас за ужином, – Снижна сжала его ладонь и тут же отпустила.

– Если маршал Хаук соблаговолит оставить мой вечер свободным, то я не откажусь от приятного ужина в вашем обществе, смею вас в этом заверить, – сказал Тормод, первым встав из-за стола.

Снижна поднялась следом за ним, кивнула на прощание и шагнула в темноту.

– Прежде чем попрощаться с вами, адмирал Тормод, я прошу всё же держать себя в рамках приличия. С этого дня я вам разрешаю иногда пить чай и вести беседы с моей племянницей, но только в присутствии миссис Льювы. Таковы правила. Надеюсь, вы меня понимаете? – протянул Сигурт ему руку.

– Вы правы, правила должны соблюдать все. И меня возмущает не меньше вашего нахождение этой предательницы в спальне главы Ульвбьёрна, – гневно сверкнул глазами Тормод, пожимая ему руку в ответ.

Сигурт перехватил взгляд адмирала, оставшись довольным этим человеком и найдя в нём полное взаимопонимание в отношении Тиры. Церемониймейстер попрощался и удалился из беседки. Тормод тут же отправился по своим делам, игнорируя присутствие охраны за своей спиной, как делал это уже много дней.

Некоторое время спустя Сигурт просто ворвался в кабинет Бернарда, не обращая внимания на попытки гвардейцев его остановить. Он хоть и был уже почтенным человеком возрастом чуть более шестисот лет, но держал себя в превосходной боевой форме. И смог войти в кабинет капитана, открыв дверь и попытавшись уложить одного гвардейца на пол. В результате чего они оба оказались на ковре возле стола Бернарда. Правда, Сигурт лицом в пол с закрученной рукой за спину, а гвардеец, держа его в жёстком захвате.

– Пропустите господина Сигурта ко мне в кабинет. Видимо, таким образом он запрашивает у меня разрешение войти, – спокойно сказал капитан, внимательно глядя на эту картину.

Гвардеец тут же отпустил Сигурта, даже не помогая ему встать, отдал честь капитану и вышел из кабинета, закрыв дверь.

– Ты!!! – взревел Сигурт.

– Вам нужно принять успокоительное, господин Сигурт. Попросите помощи у принцессы Снижны. Она с удовольствием приготовит для вас травяной напиток. И вам стоит подумать над своими тренировками. Вы явно не в форме, – произнёс Бернард, безмятежно глядя тому в глаза. – Вот то, зачем вы пришли, – капитан протянул ему записывающий кристалл.

– Что это? – рявкнул Сигурт, забирая в руку кристалл.

– Это все данные на адмирала Тормода. Кто он. Что он. И чем занимается на данный момент. Конечно же, тут нет информации о его военных обязанностях и делах. Но всё остальное собрано тщательным образом. И вы сможете сами изучить его досье, не докучая мне, – подвёл итог разговору Бернард, давая понять, что время, отведённое Сигурту, окончено.

– Ты!!! – Сигурт погрозил в его сторону кулаком.

– Я изменил место заключения мисс Тиры намеренно. И чётко даю себе в этом отчёт. Поэтому и впредь не намерен сообщать вам о принятых мною решениях. Всё, что вас касается, я докладываю незамедлительно, как и чаепитие принцессы Снижны вместе с адмиралом Тормодом, – капитан увидел, как лицо Сигурта багровеет. – А теперь потрудитесь покинуть мой кабинет самостоятельно. Уж поверьте, я смогу вышвырнуть вас за дверь, не прибегая к помощи моих гвардейцев.

– Ели что-то случится с моим племянником наедине с этой… этой… – Сигурт пытался подобрать приличное слово.

– Предательницей, – вежливо подсказал подходящее слово Бернард.

– Ты!!! – взревел Сигурт.

– То глава Ульвбьёрн приговорит меня к смерти без суда и следствия, если останется после этого жить. В противном случае это сделает малый совет. Но пока никто не может отменить мой приказ, поэтому не трудитесь сотрясать здесь понапрасну воздух. Ещё раз прошу вас покинуть мой кабинет добровольно, – спокойно сказал Бернард.

Несмотря на внешнюю невозмутимость капитана, Сигурт заметил нездоровый блеск в его серых глазах. Он решил удалиться из кабинета, не давая Бернарду возможность вышвырнуть его за дверь. Сигурт вышел из кабинета, гордо расправив плечи, и тут же отправился к себе в комнаты, где провёл целый час, изучая дело Тормода. Он, как церемониймейстер, делал так с каждым, кого приглашал на бал. И вспомнил адмирала Тормода. Именно этот молодой человек чаще других танцевал с его племянницей на последнем балу. Но сейчас Сигурт изучал его дело более тщательно.

Тормод был родом из семьи второй ветки наследования великого Торгнира. Эта информация была важна для Сигурта. Ведь в случае гибели Ульвбьёрна, Хаук занимал пост исполняющего обязанности главы Императорского дома, передав эти права через год своему старшему сыну Ингвару. Тот, в свою очередь, через год передаст права своему старшему сыну, который был уже женат, но имел только трёх дочерей. И вот только его первенец мужского пола, если таковой родится, мог бы стать будущим главой Императорского дома. Однако Сигурту это и так было известно. И именно из-за этого он давно подозревал Хаука в его неверности Ульвбьёрну, что, в общем-то, и не скрывал от племянника. Однако в случае семейного союза Тормода и его племянницы Снижны, именно их будущий сын стал бы основным претендентом на титул главы Императорского дома. Сигурт тут же просмотрел всё родовое дерево адмирала и убедился, что тот не состоит в близком родстве с семьёй Ульвбьёрна и, следовательно, может претендовать на руку принцессы. А Хаук тогда остался бы ни с чем в любой ситуации: выживи Ульвбьёрн или нет. Это очень подняло настроение Сигурту. И хотя гнев от действий капитана Бернарда с Тирой не исчез, он с удвоенной энергией взялся организовывать сегодняшний ужин.

Вечером в столовой шла неспешная беседа между членами семьи Ульвбьёрна. Во главе стола стояло пустое кресло. Сигурт уступил своё место адмиралу Тормоду, чтобы тот смог сидеть напротив принцессы Снижны. За что получил от неё благодарственный взгляд. Миссис Льюва развлекала за столом Хаука, который сидел рядом с Сигуртом. Оживление в этот вечер вносил и Фроди, разнося по местам разнообразнейшие закуски. Основную часть времени Сигурт обращался к адмиралу Тормоду, всё больше и больше убеждаясь в правильности своего решения. Ему чем-то очень понравился этот молодой человек. Сигурт также наконец-то нашёл общий язык с Хауком, который был возмущён поступком Бернарда не меньше, а может быть и больше его. У него были свои давние конфликты с капитаном, и они никогда не были по-настоящему дружны. Их отношения всегда были очень натянуты. И сейчас Хаук вовсю костерил Бернарда, держа себя в рамках приличия. Тормод периодически подбадривал Снижну, когда ловил её печальный взгляд.

С этого дня стало традицией собираться в таком же составе за ужином в семейной столовой. Спустя время они стали походить на группу заговорщиков, которые никак не могут противостоять капитану Бернарду, за исключением перемывания ему косточек. Эти вечера облегчали Снижне жизнь. Она стала всё чаще и чаще улыбаться, чем несказанно радовала как Сигурта, так и миссис Льюву.

Дневник Ульвбьёрна Удо

с пометками Снижны

Удо, как он мог так поступить? Как он мог?

Капитан Бернард привёл в твою спальню эту дрянь. Она довела тебя до этого состояния. Она чуть не погубила твою жизнь. И теперь она имеет право находиться с тобой всё время, а я лишь изредка забегаю к тебе, чтобы проверить твоё здоровье.

Да, я стала замечать, что твоя река жизни перестала иссыхать. И её наполнять теперь не нужно вообще. Она словно опять получила огромный поток силы. И я не исключаю возможности, что это сделала Тира. Но что будет с тобой, когда ты очнёшься? Не разорвёт ли тебе это сердце окончательно?

Удо, я этого очень боюсь.

Что ты скажешь, когда увидишь её рядом с собой? Ту, которую тебе предстоит забыть и вычеркнуть из своей жизни, сердца и памяти навсегда. Ту, которую ты всё ещё возможно любишь, но вынужден будешь фактически самолично убить.

О чём только думал капитан Бернард, пойдя на этот шаг, Удо?

Не сдавайся, брат. Прошу тебя, не сдавайся. Всё же я надеюсь, что ты очнёшься в моём присутствии. Я бы тогда смогла смягчить этот удар.

Брат, проснись же, наконец!