– Будем надеяться…  – она, пройдясь взглядом по всей комнате, вдруг в ужасе уставилась на стенку между пальмой и гравюрой и Игорь, увидев этот ее остекленевший взгляд, удивленно спросил:

– Галя, ты что? Эй,… Галчонок, в чем дело?

Так как она все также молча смотрела на стенку он, проследив за ее взглядом, посмотрел туда же.

На стене, придавленный гравюрой, висел обычный листок в клеточку, на котором размашистым и угловатым почерком было написано:

"Поменяйте замок! К нему кто-то подбирает ключ!"

Игорь подошел к стене, взял листок и внимательно посмотрел на нее.

– Игорь, я клянусь… Я тебя не разыгрываю… И потом… Я не сказала тебе, что сегодня утром он появился и просто так, не во сне…

– То есть как "так"? Ты его впустила в дверь?

– Нет!!! – она жалобно смотрела на него, видя, что он все также внимательно смотрит на нее. – Игорь, нет! Он появился в зеркале! Ну, то есть, отразился, а появился вот здесь, у пальмы… И я совсем даже не спала…

– А потом? Куда он делся потом? Ушел?

– Нет… – она опустила глаза. – Растаял… Там же, у стенки…

Игорь подошел к ней, сел на ковер у кровати и смотрел молча, снизу вверх, в глаза.

– Игорь, – почти прошептала она. – Я что, и правда похожа на сумасшедшую?

– Нет, – он взял ее руки в свои, и все также смотрел в глаза. – На сумасшедшую ты похожа меньше всего. Но, согласись, как-то все это очень странно.

– А может… гости? – кивнула она в страхе в сторону гостиной.

– Да нет… – он задумался. – Ведь твоя,… то есть спальня направо от гостиной. Сюда они точно не ходили.

Потом он, в такой же задумчивости подошел к журнальному столику, рядом с пальмой. Там лежал ее последний французский каталог, телефонная книга, какой-то детектив в яркой обложке и тетрадка. Обычная, наполовину разорванная, для всяких записей. Он взял ее, открыл  и вложил листок в серединку. Опять посмотрел на нее, потому что она уже поняла – листок был из ее тетради…

– Игорь… – она жалобно улыбнулась. – Ну, я же не играю так банально и наивно!

– Наверно, поэтому я тебе и верю, – тоже улыбнулся он. Потом понюхал листок: – Странный запах… Что-то знакомое, не могу вспомнить…

– Дай-ка, – она подошла и тоже понюхала листок.

Закрыла глаза, вспоминая… Знакомый запах,… детства…

– Канифоль! – обрадовалась она. – Точно! Когда у нас еще был старый "Рубин" папка его часто чинил и паял, а я так любила сидеть рядом и совать во все нос! Но он не ругался, наоборот – рассказывал мне как и что работает… – ей вдруг стало так тепло от этих воспоминаний и она уже совсем весело добавила: – И почему из меня не получился электронщик? Вроде бы тогда все понятно было!

– Еще не поздно… – Игорь положил листок на стол и опять взял ее на руки. – Ладно, потом разберемся, пошли к гостям, а то они там, наверно, совсем соскучились.

Но разбираться он больше ни с чем не стал и когда Гена увез гостей в аэропорт, опять уселся в кабинете за компьютер. Она, к тому времени уже побывавшая в душе, и теперь одетая только в прозрачную рубашку, зашла к нему. Заметила, что Игорь, увидев ее, как-то внутренне напрягся и посерьезнел, да и понятно почему – последний раз он видел ее такой уж и не вспомнить когда…

Она подошла сзади к его креслу, обняла за плечи и прошептала на ухо:

– Игорь, пожалуйста, пойдем ко мне… Мне страшно… Мне ничего не надо… если не хочешь… Только пойдем… Пожалуйста…

– Галя, – он взял ее за руки. – Ну, что за глупости? Все под сигнализацией, и охрану я спрашивал, когда гостей провожал. Это чьи-то плоские шутки. Катюши твоей, может? Она, как ты рассказывала, ведь тоже большая шалунья, а? Или может этого официанта? Как его, Миша, да?

– Игорь, это ты сошел с ума… Они так держатся за работу, что им и в дурном сне не приснится такая шутка! Игорь, а может это связано с твоей работой? У тебя там есть такие,… ну,  кому ты мешаешь?

– Все мы кому-нибудь, да мешаем… – задумался Игорь. – Но, чтобы так… – а потом решительно закончил: – Нет. Я никогда не играю по крупному с кем-то одним. Выгоды, несомненно, меньше. Но зато так спокойнее – никому при этом я не помешаю настолько, чтобы это стало опасно.

– Все равно… – она еще крепче прижалась к нему. – Игорь… Я прошу…

– Галя, у меня очень много дел, – он решительно разнял ее объятия, встал, взял за плечи и повел к выходу. – Пойдем вместе и убедимся, что все в порядке. Да и дверь я закрывать не буду, мне отсюда и коридор и твоя комната видны. Пойдем.

– Да пошел ты к черту! – прошипела она и вырвалась из его рук. – Вместе со своими котировками, биржами и рейтингами! В кои-то веки… Просто побыть рядом… – она почти бегом преодолела расстояние до двери кабинета и уже там, на пороге, крикнула: – А мне и не очень-то хотелось!

Она убежала, а Игорь долго в задумчивости сидел, подперев руками голову и смотрел куда-то вдаль, мимо монитора…

…У себя она, впервые за долгое время, повернула ручку замка, когда закрыла дверь. Походила по комнате, взяла листок, повертела его, опять понюхала. Запах уже почти выветрился. Тогда она внимательно посмотрела на надпись. Почерк твердый, размашистый и угловатый. Как и его обладатель. В том, что записку написал ее Сон, она уже почти не сомневалась.

– Чего бояться-то? – вздохнула она. – Хоть бы сказал! Ценностей в доме особых нет… Украшения и деньги внизу, в банке, в депозитарии. Если меня изнасилуют, то я, пожалуй, еще и сама доплачу… – потом хмыкнула. – Размечталась!

Почему-то не спалось. Вообще-то вечерами она обычно засыпала, стоило только прислониться к подушке, а сейчас смотрела в потолок, и в голову чего только не лезло. И даже не поняла – вообще она не спала в эту ночь или опять, как всегда, проснулась очень рано? Только этим утром она уже опять давно лежала с открытыми глазами, слышала как встал Игорь, как, уходя, подергал ручку ее двери и тихо спросил: "Галя, ты спишь?" Слишком тихо, чтобы действительно хотеть, чтобы она его услышала… Видимо, для очистки совести… Но ей было все равно… Видно вчера последняя ниточка, связывающая ее с ним, оборвалась… Она все лежала и уже было совсем собралась встать, но тут он и появился. И она теперь во всех деталях могла проследить как это происходит.

Сначала запахло не то озоном, не то еще чем-то на него похожим. Потом воздух между пальмой и гравюрой стал словно сгущаться и через какое-то время уже напоминал большой плотный воздушный шар, в котором преломлялось все, что было за ним. Словно огромная объемная лупа. Меленькие цветочки на ее обоях, попав в круг этой чуть вздрагивающей и меняющей очертания лупы, становились огромными фантастическими розовыми подсолнухами…

Она поплотнее смежила глаза и сквозь ресницы смотрела на это неизвестное науке явление. Сердце, конечно же, заколотилось, было жутковато, но при этом очень интересно!

В воздушной лупе, между тем, пробежали какие-то тени, и потом как-то сразу он и появился. Словно шагнул сквозь невидимый порог. Опять уставился на нее. Хлопал невозможными своими, словно нарисованными ресницами и просто стоял…

Она же теперь очень внимательно рассматривала его. Ведь раньше это было всегда в полудреме, а сейчас она была совершенно проснувшаяся, и он этого не знал.

…Светлые волосы растрепаны и торчат во все стороны, а кожа загорелая, не как у блондинов – странно… Одет вроде бы просто – брюки и рубашка, но что-то не так, сразу и не понять что…

Сон оглянулся, наклонился к столику, взял опять ее тетрадь и ручку и присел на корточки, собираясь, видно что-то написать. Тогда она спокойно и тихо сказала:

– Ну, хватит бумагу переводить. Говори так. Или ты немой?

Он аж подпрыгнул на месте, что здорово ее порадовало – не одной же ей, в конце концов, пугаться! Ручку уронил, а тетрадь держал в руке, но видно сразу же про это забыл, смотрел на нее во все свои чумовые глазищи…

– Ты по-русски говоришь? Или только пишешь? Do you speak English? Sprechen Sie Deutsch? Или,… как это… – наморщила она нос, вспоминая уроки Игоря. –  Habla usted  España? (авт: Говорите ли вы по-английски? (анг.) Говорите ли вы по-немецки? (нем.) Говорите ли вы по-испански? (исп.))

Сон помолчал, опустил глаза, вздохнул и пробормотал:

– По-русски… И по-немецки, но хуже… И я не немой…

– Слава богу, разродился! – попыталась она шутить, потому что все-таки трусила здорово. Его голос, хоть и довольно симпатичный – низкий и с хрипотцой – был такой настоящий! И если это тоже ей все видится и слышится, то все, девочки, заказывайте траурные венки,… приехали! – Ну, давай, говори, чего ты там хотел писать!

– Замок поменяйте! К нему кто-то подбирает ключ. Я слышал… – он опять посмотрел на нее, но смутился и даже порозовел. Оно и понятно – рубашечка ее, скажем прямо, была весьма и весьма смелой.

– Да сам-то ты кто такой?! – уже по-настоящему возмутилась она. – И как ты здесь оказался? Ключ, видите ли, кто-то подбирает! А сам появляется в чужой квартире не пойми откуда, расхаживает как у себя дома и записки пишет! Ты кто такой?! Говори немедленно!!

– Я ничего плохого вам не сделаю… И я… В общем, это не важно… Но мне страшно за вас!

– Прекрати выкать! Ишь, развел церемонии. Это тебе не приемная английской королевы, а моя спальня! – она села на кровати, конечно же, невольно поглядев при этом на себя в зеркало – нормально… растрепанная немного, но фурия та еще! Глаза сверкают, брови сдвинуты – оскорбленная невинность. – Меня тут из-за тебя скоро в психушку, видно, упекут, а ему, видите ли, "не важно"! Говори!

– Я… в общем… – топтался тот на месте, мял тетрадку, ссутулился,… чучело, да и только.

Тут она в сердцах, и подзадоривая себя, потому что все равно трусила (чего уж скрывать!), схватила свой тапок и швырнула в него что есть силы. Меткость у нее была отличная, в школе одни пятерки и по физкультуре вообще, и по метанию гранат, в частности. Но и он плохой реакцией не страдал – поймал у самой головы и повертел удивленно этот крошечный меховой комок, а потом, замечательно улыбнувшись, сделал шаг назад и растаял…

Она подлетела к стенке и замолотила в нее кулачком:

– Тапок отдай! У… жулик!!

Тишина и никаких шаров или луп. Дурь, да и только! Ну, и что ей со всем этим делать?

Она собралась пойти попить кофе и хорошенечко обдумать все происшествие, но тут зазвонил телефон:

– Галя, это я.

– Игорь? – она удивилась, потому что он редко звонил ей просто так. – Что-то случилось?

– Галя, я был не прав… Не сердись!

– Да что ты, Игоречек? Я вовсе и не сержусь… – и это была правда, ей, действительно было все равно. – Ты не волнуйся, работай спокойно!

– Галя, давай пойдем сегодня куда-нибудь, а? Мы так давно нигде не были…

– Ой, а я уже сказала маме, что зайду к ней… – соврала и даже не покраснела, совсем ей не хотелось никуда с ним идти. – Может, перезвонить?

– Нет, что ты, тогда не надо… – он вздохнул, а у нее ну ничегошеньки в душе не шевельнулось! – Тогда в другой раз… Ты позвони, когда соберешься домой – я заеду за тобой.

– Хорошо… Но я, скорее всего, у них и заночую. Так давно не виделись!

– Ладно… Но ты все равно звони.

Она положила трубку. Вздохнула и сразу же набрала мамин номер…

– …А я еще раз тебе говорю – это все у тебя от безделья, – мама, так удивительно быстро сделавшая пирог с вишней сидела напротив нее на их маленькой кухоньке и выглядела сейчас несчастной. Оно и понятно – единственная дочь сидит и жалуется ей на судьбу!

– Да я весь день в делах! – она возмутилась. – Кручусь, как заводная!

– И дела твои все – от безделья! Разве это дела? Массажистки, маникюрши… Уборщицу вызвать, повара… А сама? Сготовить, убраться?

– Но Игорь сам не разрешает мне этого!

– Вот тогда и не говори, что ему до тебя как до лампочки! И вообще, тебе нужно или поступать в институт или заводить ребенка. Тогда сразу поймешь, что такое занятой человек!

– Интересно… – протянула она. – А кто же это говорил, что детей мне заводить рано, а?

– Галичка, доча, это было почти четыре года назад! – всплеснула руками мама. – Сейчас я бы уже так не сказала!

Они замолчали, думая каждый о своем. "Может, сказать ей все? И про Сон и про то, что детей без мужчин делать еще пока не научились?" Она не говорила родителям всех сложностей своей жизни и сейчас очень колебалась… Кому, как не близким доверить все и поплакаться в жилетку?… Украдкой посмотрела на маму и передумала. Вот уже и морщинки вокруг глаз, несмотря на всю супер-косметику, которой она ее завалила, стали так сильно заметны… И волосы седые пробиваются сквозь густой чудо-каштан завитков… И сидит она сейчас такая несчастная и думает и своем, хоть и взрослом, но все равно ребенке на всю жизнь… Надо подыграть, кому же подыграть, как не маме?… А потому сказала:

– Ладно, мам… Я тогда пойду, все-таки… И вообще – все хорошо,… вот уже и жалею, что не пошла сегодня с ним куда-нибудь! Пойду и сделаю ему сюрприз – он меня не ждет, а я приду, да не одна, а с твоим пирогом! Я ведь возьму с собой немножко, можно?

– Ой, да почему немножко? – засуетилась мама. – Бери весь, ведь Игорь так любит пироги!

– Этот крокодил все любит… – пробурчала она. – И куда только что в нем девается?… Только вот что… Ты папке, когда придет, ничего не говори, а то с его-то сердцем! Так скажи – посидели, поболтали. Ну, ведь правда, на самом деле – все хорошо, да? Просто погода плохая, вот и настроение под стать…

Она не стала звонить ни Игорю, ни Гене. И такси не взяла. Пошла пешком. Далековато, правда – час с лишним топать придется… Ну и что? На улице, на самом деле здорово – какой-то не то туман, не то мелкий дождик и такая теплынь! Говорят, для кожи такая погода полезна. А в особенности для мозгов. Проветриться, погуляет, может и спать будет крепче утром…

…Да, как ни верти, а Сон – он настоящий. Тапок-то пропал. Она утром чего только не напридумывала – может, это уже не только слуховая  и зрительная галлюцинации? Может, уже и осязательная? И поэтому она не поленилась прощупать, ползая на четвереньках, весь угол между пальмой и дверью… Нет тапка, и все тут. Так может того, что его нет, ей тоже кажется? Только уже осязательно?

И тетрадка смятая на столике лежит. Та самая, которую он от неожиданности чуть не порвал. И пахла она утром так же, как и записка – канифолью. Хотя, сейчас, наверно, уже выветрилась…

Она и не заметила как подошла к дому, и только у квартиры спохватилась – Игорю не позвонила, нехорошо как-то, ведь обещала. Сейчас позвонить, что ли? "Игорь, я уже иду, стою у нашей двери!" Совсем глупо выходит. А, ладно, ничего же с ней не случилось!… Пожурит немного и все.

В квартире играла музыка, и, видно, поэтому он не услышал как она открывает дверь. Она сделала пару шагов по коридору и уже хотела было громко сказать, что она дома, как вдруг… "Ага. Вот она – его "занятость". То-то он так настаивал, чтобы я позвонила!"

…Перед зеркалом в ее спальне стояла женщина. Белокурая, в красном белье и ажурных чулках. Она, закрыв глаза, раскачивалась в такт музыке и, видимо поэтому, да еще потому, что в коридоре было темно, не видела ее…

"А сам-то где? – подумала она. – В ванне, что ли? Что-то не слышно…"

Самое интересное, что ей как-то даже и обидно не было. Просто забавно и немножко стыдно – словно она сама виновата, ведь не позвонила же!

– Ну, что? Будем знакомиться? – она шагнула в комнату. – Я – жена Игоря, Галя. А вы, как я понимаю – любовница? Сам-то где? Представил бы. Мы же культурные люди!

Женщина резко развернулась к ней, и она увидела полные ужаса глаза, такие знакомые и такие близкие…

– …Игорь?… – прошептала она и только теперь поняла, что белокурые волосы – это ее парик, купленный на маскараде в Италии, а красное белье – одна из попыток почти годовалой давности для того, чтобы совратить его… – Игорь, что же это?…

…Если бы он засмеялся или изобразил что-нибудь… Если бы он хоть что-нибудь наврал про какой-то сюрприз или маскарад… Если бы он, хотя бы, просто улыбнулся… Она бы, конечно, не поверила, только потому, что видела уже его глаза… Но она бы тогда смогла подыграть, свести все к шутке, созорничать…

…Но он с таким отчаянием смотрел на нее и ждал. Приговора. Упреков. Высказываний в лицо всего, что она думает… Насмешек, презрения и оскорблений…

Конечно, в первую минуту именно это и вертелось у неё на языке – что-то такое издевательское… за все то, что она вытерпела! За все то, что она передумала про себя – и что недостаточно красива, и что недостойна его, и что ему с ней плохо и скучно! А, оказывается, все так просто…

…Но… Нет… Она сможет… Она должна. В конце концов, он же не виноват! Это просто болезнь и сейчас ближе нее у него нет никого на свете. Она просто должна помочь… И она сможет…

– Игорь, солнце, а я тебе пирог принесла от мамы… – улыбнулась она и подошла к нему. – Твой любимый, с вишней!

Он, все также страшно смотря на нее, стоял и молчал, а она подошла совсем близко и, обняв его, сказала на ухо:

– Слушай, а ты такой хорошенький… Ножки – просто класс! Как это я раньше не замечала?

– Не надо… – прошептал он. – Только не смейся… Обругай, ударь… а лучше совсем убей… Только не смейся…

– Я не смеюсь… – она на огромных каблуках была почти одного с ним роста и, обняв его, шептала на ухо: – Почему же ты молчал? Ну, почему…

– Я… перед тем, как расписаться… и потом… Мне казалось тогда, что я победил это… Ты – сама женственность,… я думал, что все наладится… И потом, я и правда люблю тебя… Только вот не совсем так… как надо…

– Но почему же ты молчал так долго?… – она собирала все силы, что были, чтобы говорить ласково и спокойно… Если бы он, действительно, сказал это раньше! Тогда, когда еще ей было не все равно! А теперь поздно. Ничего у нее не шевелится внутри… Только жалость. Но она должна… Ведь он так много делал для нее… Кто у него теперь есть, кроме нее, кому можно все это доверить? – Игорь, все будет хорошо… Мы найдем самых лучших врачей. Еще ничего не потеряно!

"Может, это и можно вылечить… – думала она между тем про себя, – только вот мне-то это уже все равно… Но я должна сделать все, что можно… И только потом, когда он опять станет здоров, я уйду…"

– Но я не хочу… – наконец подал он голос. – Я совсем не хочу лечиться. Я хотел накопить побольше денег и стать женщиной окончательно… Операцию сделать… Не здесь, на западе… Уехать и начать новую жизнь…

– Игорь, это всегда успеется! – она усадила его на диван, держала за руки и смотрела в подкрашенные и наверно поэтому такие красивые сейчас глаза. – Игорь! Ты же такой умница! Ну, ты же должен был это все читать! – только теперь она поняла почему его библиотека имеет столько специальной литературы… – Ты так думаешь потому, что у тебя что-то в организме не так, что-то сломалось и разладилось, стало неправильным! Какие-то химические реакции, гормоны, гены или еще что-то! Ты ведь не лечился еще, да?

– Нет, конечно… Разве можно здесь что-то скрыть? Об этом сразу же узнала бы вся Москва… Даже Иван Иванычу… Хотя, кажется, он о чем-то и догадывался…