VI

Катерина медленно помешивает луковый суп в маленькой, но глубокой тарелочке, скорей большой чашке, в которых теперь во многих кафе и ресторанах подают супы. Она ещё никогда не ела луковый суп. Те знакомые, кто был во Франции и его пробовал советовали и ей, нахваливая. Катерина преодолевает свои сомнения, зачерпывает в гуще пассированный лук. Пахнет жаренным луком и куриным бульоном довольно аппетитно. Может быть, это вовсе не гадость, как она считала раньше. Вон Люся уже проглотила несколько ложек и улыбается. Ну, Саша не в пример, он привычен к французской еде. И этот его приятель наворачивает за обе щёки, похрустывает гренками, макая их в суп.

За столом говорили по-французски, непонятные слова для Кати переводили Люся, которая владела им лучше, или Александр, ведь это его родной язык . Старались из-за Франсуа-Пьера, приятеля Александра. Катерина предпочла бы без него, но Саша несколько месяцев не видел своего давнего друга, поэтому, как только позволяли обстоятельства им встретиться не пропускал возможности.

Катя, младшая двоюродная сестра Люси недавно устроилась в туристическое агентство сопровождать группы. Поездка туристов в Париж вместе с Катериной совпала с приездом Люси с мужем в отпуск.

– Что же вы на этот раз не захватили с собой Сержа? – спросил Франсуа-Пьер.

– Так учебный год начался, – ответил Александр.

– Уже в школу пошёл?

– Первый класс.

– Школьник! Кажется, недавно ещё носил его на руках. А, кто его там контролирует? Няня?

– Нет, моя мама, – сказала Люся.

– А у твоей сестры тоже дети школьники?

– У меня?! – удивилась Катя. – У меня нет детей.

Франсуа-Пьер улыбнулся. Алекс предупреждал, что с ними придёт кузина жены, но на вопрос друга об её внешности ответил, что обыкновенная. Нет, совсем нет. Франсуа-Пьер, как увидел её забыл о своём друге. Ему хотелось сейчас, да и потом сидеть только вместе с ней, и никто не нужен. Но, к сожалению, Катерина мало обращает внимания на него. Её больше интересует луковый суп. Она рассматривает содержимое тарелки весьма привередливо и, можно сказать, придирчиво. Конечно, понять можно, незнакомое блюдо. Однако же нельзя забывать и о мужчине, который пялится на неё.

VII

Паскаль обдумывает композицию картины и тут же делает набросок. Прекрасно, что теперь у него заказчик, не надо маяться вопросом: когда купят картину? Насчёт маяться – преувеличение. Его картины покупали: парижане и приезжие из других департаментов Франции, в том числе и из всех пяти заморских и даже иностранцы. Но заказ – всё же надёжней, хотя и ограничивает полёт фантазии. Не обрадовало, что заказал влюблённых. «Опять придётся нанимать Жозефину, она более-менее адекватна относительно оплаты, другие за такой сюжет заломят, что и выгоды никакой не останется». Паскаль усмехнулся, вспоминая разговор с заказчиком.

– Я хочу, чтобы картина возбуждала.

– Но я не пишу порнографию, – заметил тогда художник. – Да для этого достаточно посмотреть порнофильм.

– Нет, месье Паскаль, вы не поняли. Я хочу повесить картину в спальне, чтобы она была приличной и в то же время эротичной. Чтобы, глядя на неё, я и моя партнёрша станем наслаждаться красотой изображённого. Красота нагих и страстных влюблённых подтолкнёт или пробудит возбуждающие ощущения. Надеюсь, вы меня понимаете? Ничего вульгарного. Ничего пошлого. Только красота природная, чувственная, притягательная. Как будто обыденная, но и возвышенная.

– Где хотите, чтобы эта пара влюблённых возлежала: в комнате или на природе?

– На природе. Может быть на поляне или на берегу.

– Что ещё хотелось бы вам, чтобы на картине присутствовало?

– Замок! Обожаю замки. К сожалению, своего не имею, да и хлопотно его содержать. Пусть будет на картине. Буду любоваться.

– Ещё что-то кроме этого нужно?

– О главном уже сказал. А больше ничего и не приходит в голову.

– Хорошо, я постараюсь выполнить ваши пожелания. Надеюсь, вы не станете возражать, если мне для композиции понадобиться что-нибудь добавить?

– Разумеется, нет. Вы художник, вам и решать, что и как на картине уместно.

* * *

«На берегу, – вспоминал Паскаль слова заказчика. – На берегу озера, реки или моря? Нет, море исключаю, оно займёт много пространства и в данном случае не даст нужного настроения. Тогда озеро или река. «Нежность влюблённых и страсть». Скорей всего подойдёт река – постоянно движущаяся вода. Куда её поместить? – Паскаль смотрел на чистый лист бумаги. Наброски он обычно делал на бумаге, а потом, когда «видел» картину переносил на холст. – А, если река разделит полотно по вертикали, но не строго, а с небольшим наклоном. Примерно одна треть с правой стороны реки, остальное слева. «Нежность и страсть», – повторял художник. А, что если река вытекает из леса, но не тёмного, а светлого, такого как Булонский лес, – и Паскаль набросал несколько берёзок в середине верхней части полотна. Река течёт спокойно, расширяясь, потому что дальше почва мягкая и русло шире, поэтому река течёт спокойно и умиротворяюще. В нижней трети картины русло сужается, где порода более твёрдая, каменистая, даже на дне огромные валуны, поэтому здесь река бурлит и несёт, так как местность ещё и низменная. Вот: нежность и страсть окружающей природы. А, где же пара влюблённых? Скорей всего следует поместить на левом берегу, где пространства больше, – Паскаль обводит неровной линией место, где потом изобразит влюблённую пару. А, что они лежат просто на траве? И какое время года? Осень – пора увядания – отпадает. Лето, конечно хорошо. А, может быть эти влюблённые на заре своих чувств? Тогда проснувшаяся природа им вторит и солидарна с ними. Подходяще весна. Но, скорей всего не ранняя. Во-первых, надеюсь, они уже вполне созрели для проявления своих чувств – юные и свежие, значит и вокруг всё цветёт: травы, кусты, деревья. Кстати, лучше всё же они будут лежать не на открытой поляне, а… допустим под деревом. Каким? О, акация! Акация вырастает в высокое дерево с пышной кроной, да ещё белые ароматные цветы! То, что надо. Влюблённые уединились под цветущей акацией и божественный аромат белых цветов, символизирующих чистоту намерений кружит им голову от любви друг к другу. Да, кстати какое время суток? Конечно, светлое. Но день, утро или вечер? На заднем плане над рощей в середине сквозь полосы облаков проглядывает солнце. Солнце в зените – не годится. Значит, невысоко над горизонтом, но касается лучами влюблённых. Выходит, утро или вечер. Рано утром вряд ли они смогут лежать и предаваться беззаботно неги. Подходяще вечер. Значит, солнце предзакатное, уже окрасило облака в жёлто-оранжевые, а где-то с малиновым оттенком цвета… Замок! Где же поместить замок? Не за акацией же. На противоположном правом берегу, примерно на пересечении линии между первой и второй третями листа сверху. Итак, диаметрально противоположны акация и замок. Просто замок, это искусственная декорация. Надо правдоподобие, т. е. подобие жизни. Тогда напротив замка через реку нужен мост, иначе как будут жители замка добираться на другой берег? Теперь нужны крестьяне, которые сбывают свою продукцию в замке. Допустим, по мосту едет телега с мешками… Как выглядит телега? – Паскаль схематично набросал два колеса и несколько перекладин, впереди которых угадывается лошадь, на телеге человечек в колпаке. – Откуда он едет?.. Допустим в левом верхнем углу – деревня, – художник добавил несколько домиков. Оттуда идёт грунтовая дорога, опускается ниже, огибает берёзовую рощу и далее подходит к мосту. На другой стороне в замке открыты ворота. Но в башне над воротами бдит стража в полном вооружении и доспехах…

VIII

– В базе данных его отпечатков нет, – докладывает Франсуа-Пьер комиссару. – Послал запрос в Интерпол.

– А, как насчёт осведомителей?

– Тоже ничего.

Полицейские удручены. Начальство будет тормошить, пресса донимать. Убийство неизвестного! А зацепиться не за что. Франсуа-Пьер просмотрел уже несколько часов записей с видеокамер с пляжа и прилегающих улиц и переулков. До тумана ничего подозрительного, потом – появляющиеся и исчезающие тени в сером мареве – ничего толком не видно. Заявления о пропаже мужчин, подходящих под описание «утопленника» не поступили. Комиссар и инспектор смирились с неизбежным: выговором от начальства и едкими выпадами в СМИ.

IХ

Когда Селестен пришёл, Жозефина уже укладывалась в нужную для художника позицию. Паскаль показал юноше, какое место и какую позу он должен занять.

– Ох, и трудную задачу задал, – вздыхая, промолвил Селестен.

– В каком смысле? – не понял художник.

– В прямом. Попробуй полежи голышом рядом с такой нагой красотой!

– Эта всего лишь объект изображения, – холодно бросил Паскаль. – Раздевайся. Ты и так опоздал, и всё ещё теряешь время.

– Предупреждаю. Долго не продержусь. Поэтому пиши поскорей, – заявил Селестен.

Художник ушёл, чтобы подготовить краски, когда подошёл к холсту, натурщики заняли свои места. Придирчивый взгляд Паскаля скользил по обнажённым телам… Спокойная сосредоточенность не наступала. «Может что-то не так с позами? Нет. Они лежат так, как задумал и руки держат так, как велел. Что же тогда?» – думал художник, никак не решаясь сделать первый мазок. «Почему у меня так бьётся сердце? Не болен ли?» Паскаль всё же заставил себя нанести шрих, потом ещё и ещё…

Юноша и девушка лежат друг против друга. Но Жозефину Паскаль расположил чуть на возвышении, чтобы зрителю видны были её прелести, а Селестена поместил спиной к зрителям. По расчёту Паскаля взгляд зрителя должен был скользнуть по телу юноши и упереться в девушку. Она центр картины и его передний план, несмотря на то, что ей предшествует «её возлюбленный». А всё окружающее – фон оттеняющий её чистоту, красоту и эротичность. Одна рука юноши дотрагивается до нежной груди возлюбленной, едва касаясь левого соска. Правой рукой юноша тянется к заветной цели, стягивая лёгкое покрывало, оно скользит между ног, обнажая её прекрасную фигуру. Девушка же правой рукой обвила шею парню и перебирает его подросшие кудри. Левая её рука скрыта бедром юноши, но можно догадаться, что и она хочет доставить возлюбленному удовольствие. Они смотрят друг другу в глаза, которые видят только своего избранника. В эти мгновения ничего, что вокруг происходит их не волнует. Их лица кроткие и счастливые. И никто им сейчас не нужен. Они в целом свете одни! Они и есть целое, хотя из разных половинок, стремящихся слиться…

«Как этим пройдохам удаётся изображать эротично чистоту намерений? – удивляется Паскаль, – впрочем, на то они и артисты, хотя и безработные».

Художник понял наконец, что ему мешает. Эта сцена на него подействовала возбуждающе. Отвлекает и мешает сосредоточиться, от этого работает значительно медленнее. Не радовало, потому что приведёт к дополнительной потере средств за уплату за непредусмотренные сеансы с натурщиками.

Паскаль заметил, что натурщики уже выбиваются из сил, терпение их на исходе.

– Перерыв. В ванную, быстро! У вас двадцать минут отдыха, – чуть ли с негодованием крикнул художник.

Селестен с воплем радости и хихикающая Жозефина вскочили и почти побежали в ванную комнату.

– Уберите после себя! – бросил им вслед Паскаль.

Х

Ранее сентябрьское утро. Комиссар смотрит на Сену. Лёгкий туман. Не сплошной, нет. От поверхности воды в разных местах поднимаются струи пара. Они тянутся вверх в ту сторону, куда движется река, будто их притягивает невидимый туманный магнит. Если посмотреть туда, откуда река течёт, то над водой, будто зависла почти прозрачная вуаль со множеством складок – там, где туман погуще. А там, куда течёт Сена уже не только река, но и берега, и нижняя часть неба скрыта белёсым туманом, куда не проникает ни один луч.

Но комиссар пришёл не любоваться утренним туманом над рекой. Он стоит рядом с местом, где обнаружен «Утопленник». Всё ещё не понятно: кто он, и почему его убили?

* * *

– Ах, – радостно вздохнула Николь, жена комиссара, – как хорошо, что Мишель с мужем решилась на второго ребёнка! Я до сих пор не нарадуюсь, – говорит она, смотря как уже десятилетний Даниэль держит за руку двухлетнюю Флоретту и собирает для неё самые красивые опавшие листья. – И до сих пор жалею, что мы не решились…

– Ты не решилась, – перебил её муж, – Я то был только за!.. Мишель не говорила тебе, её контору оставляют в Париже или всё-таки переведут в Брюссель?