Цитаты из книги «На берегах Невы. На берегах Сены»

конечно, – продолжает он, – теперь я сознаю, я был во многом виноват. Я очень скоро стал изменять ей. Ведь «Святой Анто

оно не продлилось даже и года.

Абсолютно! – повторяет он, будто стараясь убедить не столько меня, как себя в том, что они не подходили друг к другу. – Наш брак был ошибкой. Впрочем, как всякий брак… Счастливых браков не бывает. Это уже Ларошфуко за

Ахматова – фамилия ее бабушки-татарки, той самой, о которой

Впрочем, она тогда была еще Анна Гор

Ахматову Анна Андреевна, а не Аня), я выдал ей личный вид на жительство и положил в банк на ее имя две тысячи рублей, – продолжает он с плохо скрытым сознанием своего великодушия. – Я хотел, чтобы она чувствовала себя независимой и в

Невском большую коробку, обтянутую материей в цветы, и наполнил ее доверху, положил в нее шесть пар шелковых чулок, флакон духов «Коти», два фунта шоколада Крафта, черепаховый гребень с шишками – я знал, что она о нем давно мечтает – и томик «Les amours jaunes»[46] Тристана Корбьера.

Да, я знала об участии Гумилева в заговоре. Но я не знала, что это был заговор профессора Таганцева, – ни имени Таганцева, ни вообще каких-либо имен участников заговора он мне никогда не называл. О его участии в заговоре я узнала совершенно случайно.

Деву-птицу» – так велик был престиж и власть громовержца-самодержца Зевса-Гумилева.

Да, он оказался прав – я жалею, и очень жалею, что «Заблудившийся трамвай» – мое самое любимое стихотворение Гумилева – не посвящено мне.