Цитаты из книг автора «Ирина Одоевцева»

Золотистого меда струя из бутылки текла Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успела…

В те дни я, как и многие, научилась «попирать скудные законы бытия». В те дни я, как и многие, стала более духовным, чем физическим существом. «Дух торжествует над плотью» – дух действительно торжествовал над моей плотью. Мне было так интересно жить, что я просто не обращала внимания на голод и прочие неудобства.

Ведь Гумилев говорил: лучше все, что вы написали прежде, сжечь и забыть. Из огня, как феникс, должны восстать новые стихи.

На следующий день я проснулась поздно. Лучше всего было бы умереть от горя и позора. Но раз умереть не удалось, надо продолжать жить. Но как и чем? Ведь я жила только стихами. И вот оказалось, что я ошиблась. После вчерашнего возврата к поэзии быть не могло. С поэзией все покончено, раз и навсегда.

Я сижу на сафьяновом красном диване.                      За окном петербургская снежная даль.                      И я вижу, встает в петербургском тумане                      Раззолоченный, пышный и милый Версаль.                          Все сегодня мне кажется странно и ложно.                      Ты сегодня особенно страстен и дик,                      И мне хочется крикнуть тебе: «Осторожно!                      Ты сотрешь мои мушки, сомнешь мой парик!»                          Электрический свет и узоры карниза,                      Все предметы и люди чужие вокруг.                      Я сегодня не я. Я сегодня маркиза. —                      Не сердись на маркизу, мой ласковый друг.

О господи, что это был за ужас! Когда я заговорил, стало немного легче. Память не подвела меня. Но тут вдруг запрыгало проклятое колено. Да как! Все сильнее и сильнее. Пришлось, чтобы не дрыгало, вытянуть ногу вперед. А подметка у меня дырявая. Ужас! Не знаю, не помню, как я кончил. Я сознавал только, что я навсегда опозорен. Я тут же решил, что завтра же уеду в Бежецк, что в Петербурге после такого позора я оставаться не могу.

Я согласна с Габриелем Марселем, что «любовь дарует бессмертие» и что, произнося: «Я тебя люблю», – тем самым утверждаешь: «Ты никогда не умрешь». Не умрешь, пока я, любящий тебя, буду жить и помнить тебя.

Немецкого языка он не знал и жалел, что не знает. Он считал его лучшим, после русского, для стихов

пошла хвоститься за хлебом в кооператив

Я жду вас тут уже кусочек вечности.