Звёздочку он не погонял, она сама бежала так шустро, что представить её лежащей без сил на дороге было совершенно невозможно. Я всё-таки попросила Луку делать остановки и давать лошадке отдых. Я расположилась в фургоне, Лука постелил набитый сеном матрас на широкую скамью. Сидеть было удобно, аромат высушенных цветов дурманил, даже запах лошадиного пота почти не чувствовался. Я разулась и разминала задеревеневшие стопы. Напрасно все считали меня опытным ходоком, прогулки по горным тропам закалили, но совершала я их в удовольствие и оказалась плохо подготовлена к бегу и долгой ходьбе. Возможность завершить путешествие в повозке подвернулась кстати.

Рыжий Лука словно забыл о моём существовании, молчал, не поворачивал головы, сидел сгорбившись на передке телеги и время от времени шевелил вожжи. Звёздочка бежала споро.

Мерное покачивание убаюкивало, но попадавшиеся под колёса бугорки встряхивали меня, не давая задремать. Я мечтала о доме. Сердце щемило от предвкушения встречи. Это станет счастливым событием, но как родители отнесутся к рассказу о моём положении в графском поместье, я представляла не в полной мере. Отец, наверное, рассердится и потребует от Боннтов объяснений, а мама испугается отмены сделки и станет уговаривать мужа забыть о неприятном недоразумении. Сама я уже не злилась. Ведь всё закончилось хорошо? Виконт изначально не интересовал меня. Как может заинтересовать незнакомый юноша? Тем более тот, о ком слышала весьма нелестные отзывы. Не то чтобы я доверяла слухам, однако наша добрейшая нянюшка не станет болтать зря, она при упоминании Боннтов менялась в лице, качала головой и бормотала:

– Ох Делюшка, не того тебе сватают, не того.

– А что такое, – дразнила я, – недостаточно богат? Не слишком родовит?

– Тёмный он. Проклят.

Видя искреннее огорчение няни, я обнимала её и успокаивала обещанием не выходить за проклятого виконта, хотя дело было вовсе не в слухах – я не рассчитывала испытать взаимные чувства при первом знакомстве.

Увидев горы, я готова была петь. Ведь завтра буду дома, осталась одна ночёвка в трактире, куда мы с Лотой любили бегать за варёной кукурузой. Тётушка Кро умудрялась готовить её лучше всех. Кроме того, нас тянуло в харчевню любопытство – там встречались люди из дальних уголков страны. Каких только историй не рассказывали путники!

Колёса загромыхали по камням, телегу затрясло, приходилось крепко держаться за спинку скамьи, чтобы не сбросило на пол. Здесь ещё до рождения отца сошёл сель, завалив путь камнями. Людям пришлось потрудиться, разбирая их. Груды булыжников до сих пор высились на обочинах и загораживали обзор. Мы миновали нерукотворную стену через проём… Нет! Я встала и чтобы не упасть схватилась за спину Луки. Он натянул вожжи, ошарашено бормоча:

– Вот невезуха! И эти провалились.

На месте знакомых построек зеленела трава, усыпанная желтоглазыми ромашками. Чуть в стороне сохранился полуразрушенный амбар.

Щёки мои стали мокрыми. Их холодил тянущий с гор ветерок.

– Тётушка Кро… – прошептала я чуть слышно, – как же так?

Те пустыри в деревнях удивляли меня, слова о пропавших домах и семьях, их населявших, пугали, но я не принимала эту правду до конца – такого ведь не может быть! Миф. Сказка. Небылица. Но вот передо мной место, где я бывала сотню раз. Здесь всегда бурлила жизнь. Тётушка Кро хлопотала в кухне, её муж – толстощёкий здоровяк – принимал и размещал гостей, пятеро детишек от трёх до одиннадцати лет помогали родителям по мере сил и возраста. Теперь их не было! Никого. Можно представить, что семейство снялось и уехало с насиженного места, но каким образом растаяло добротное трёхэтажное здание? Куда подевался каретный сарай? Где огород, сад, теплицы, коровник? Где домики многочисленной челяди?

Я выбралась из повозки и побрела по ромашковому лугу. Ошибки нет, место то самое. Знакомые вершины сияли розовыми колпаками, отражая лучи закатного солнца. Одна дорога начинала подъём к нашему замку, другая вела через луга к морю, третья, по которой мы приехали, прорезала насыпь, прячась за ней. Хрипловатый голос выдернул меня из задумчивости:

– Куда теперь?

– А?

– Я говорю, – рыжий Лука мял в руках картуз, – в замок везти тебя или ещё куда? Тут неподалёку деверь мой живёт, к нему я направлялся. Не зову. Там и так полна горница народу.

– Нет-нет. Спасибо, – вздохнула я, – сама доберусь. Ты поезжай. Вот, деньги возьми.

Мужчина замахал руками:

– Брось, госпожа, не возьму. Как бы удачу не спугнуть.

Я вытащила монетку и протянула на раскрытой ладони:

– Как талисман бери. На счастье.

Веснушчатая рука потянулась к моей, Лука осторожно двумя пальцами подцепил монетку.

– Благодарствую. Пусть Хранитель не отступает от тебя, госпожа. – Он вернулся к повозке и, правя мимо меня, махнул на прощанье рукой.

Я поплелась к единственному сохранившемуся строению. Нужно отдохнуть. На рассвете начну подъём.

Устроилась на полусгнившем полу: расчистила от мусора достаточное пространство и постелила дождевик, под голову положила котомку. Спала урывками. То проваливалась в чёрную как угольная шахта яму, то выныривала из неё, обнаруживая себя в сером сумраке амбара, где сквозь щели в потолке пробивался серебристый свет луны. Никто не пришёл ко мне во сне, не утешил, не развеял опасений. Я гнала горькие мысли, твердя папино правило: не пугаться плохих знаков, искать добрые.

Разбудил меня крик петуха. Слышала его звонкий радостный призыв явственно. Резко села, потёрла лицо, прогоняя слабость, прислушалась. Тишину нарушали только шелест ветра и поскрипывание оторвавшейся от притолоки доски.

Где же ты, петушок? Почему замолчал?

Я выбежала за порог и замерла, вглядываясь в затянутую туманом даль.

Ничего.

Не хотелось признавать, что крик мне пригрезился. Он будто ниточка протянулся от исчезнувших людей к ночевавшей в заброшенном амбаре скиталице. Но как ни пыталась я уяснить смысл этого знака, добрый ли он, не могла это понять.

Нехотя я собиралась в дорогу, придётся стать чёрным вестником. Жители замка будут горевать, услышав о необъяснимых событиях на равнине. Пожалуй, и не поверят сразу. Я представляла испуганные глаза сестрёнок. Они всегда слушали страшные истории, прижавшись друг к другу. Так будет и в этот раз. Только истории на сей раз – не выдумка.

Первая сотня шагов далась нелегко. Я брела в тумане, словно ослепший и оглохший призрак. Спотыкалась, оступалась, покачивалась, ловя равновесие. Но вот подъём стал круче, и дорога вывела меня из белёсой дымки на чистый воздух. Внизу на укутавшем луга и дороги, похожем на свернувшееся молоко покрове лежала тень горной гряды. Но вдали, ближе к горизонту, всё сверкало в утренних лучах.

Дорога вела к перевалу. За ним – вохры. Дикие племена издревле кочевали по защищённым от холодного моря степям и были совсем не прочь совершить набег. Но путь им преграждал неприступный замок Далеор, построенный моими предками. Ощетинившаяся пушками тридцатиметровая стена пересекала распадок, ведущий к понижению в гребне горного хребта. К счастью, вохры не имели огнестрельного оружия, не знали пороха. Они даже не пытались осаждать крепость. Ни отцу, ни деду не пришлось воевать. Они занимались разведением овец, имели шерстобитки, вязальные и ткацкие фабрики, тем самым давая работу тысячам людей. Авторитет герцога Далеор и среди знати, и среди простого люда был необычайно высок. Одно лишь обстоятельство мешало идиллии: ни одна из нас не родилась наследником. Немудрено, что отец предпочёл взять на воспитание чужого ребёнка, чтобы не оставить владения наших предков неведомо кому. Вернее, тому, кому позволит хозяйничать здесь король. Герцог Далеор не доверял Его Величеству, несмотря на то, что их матери были родными сёстрами.

Солнце поднялось над вершинами. Блестящие от влаги камни подсыхали, постепенно теряя краски и приобретая привычную матовость. В расположившемся ниже по склону лесочке наперебой щебетали птицы. В небе заливался жаворонок. Привычные красоты, приятная погода и сносное самочувствие не радовали. Мешала тяжесть на сердце. Я заставляла себя представить встречу с мамой и сёстрами, но образы близких прятались за тоскливыми думами, и получалось это лишь урывками. В том, что семья ждёт меня, сомнений быть не могло, но всё теперь вращается вокруг долгожданного наследника: сёстры стоят в очередь, чтобы понянчиться, мама немного ревнует и следит, чтобы девочки бережно обращались с братишкой, а отец, оставив многочисленные заботы, любуется женой, дочерями и сыном. Он привалился плечом к стене, скрестил на груди руки, улыбается одними глазами и молчит.

Как же всё изменится с моим появлением. Почему-то не приходило в голову, что в замке могли узнать о трагических событиях и без моего участия. Став очевидцем необъяснимых явлений, я каким-то образом присвоила их и приняла на себя обязанность свидетеля, будто, оставив семью в благополучии, а родителей полными надежд, я подсознательно держала их в том же положении. И оказалась совершенно не готова к удару, ожидавшему меня за последним поворотом.

Извилистая дорога в очередной раз обогнула крутой бок горы, называемой Баранья башка. Единственный прямой участок длиной в пятьдесят шагов устремлялся к воротам…

К воротам, которых не было. Ни крепостной стены, ни башен, ни цитадели, ни жилого дворца. Передо мной лежала пустошь, усеянная гладкими, точно отполированными булыжниками. Ноги вросли в землю корнями молодой сосенки. Я не чувствовала тела, оно как будто исчезло или существовало отдельно от меня. Мысли вязкие, липкие, неживые вяло ворочались, никак не влияя на ужас, завладевший мной. На плато у Бараньей башки замок словно никогда и не стоял. Словно не прошли здесь счастливые годы моего беспечного детства, словно не было у меня ни сестёр, ни родителей, словно не играли здесь шумную свадьбу девятнадцать лет назад, словно не существовал союз двух любящих людей – герцога и герцогини Далеор.

Не осознавая, что делаю, я уткнулась взглядом в землю и пошла вдоль ряда камней. Они только на первый взгляд лежали в беспорядке. Двигаясь от одного к другому, я уловила систему: ряды булыжников, отстоящих друг от друга на расстоянии моего шага, закручивались в гигантскую спираль, а на расстоянии трёх шагов в точном соответствии с первым рядом шёл второй, а дальше – третий, четвёртый.

Какой гигант выкладывал замысловатую мозаику? Кому понадобилось шутить над несчастной леди Аделией?

Ближе к центру плато ветки спирали изгибались круче, а камни становились мельче. У края они были размером с лошадиную голову, потом – с овечью, дальше – с кошачью, потом – с мой кулак. И вот я ступила на россыпь каменных бобов, уложенных по цвету в рисунок – воронку с дырой посередине. Подойдя ближе, я наклонилась, чтобы заглянуть в яму. Солнечные лучи проникали туда совсем чуть-чуть, высвечивая глянцевую поверхность. На глубине – чернота, взгляду не за что было зацепиться.

Мой неосторожный шаг потревожил узор. С глухим шорохом камешки посыпались в глубину. Судя по отсутствию ударов, дна они не достигали. Воронка стремительно поглощала мозаику, будто голодный дракон. Чувствуя, как почва уходит из под ног, я отпрыгнула. Толчок из-за неустойчивой опоры вышел слабым. Я упала на спину, судорожным движением перевернулась и, суетливо перебирая руками и ногами, доползла до крупных камней. Те не двигались. Села, опираясь на локти. Тяжело дыша, сдувала с лица упавшие на него пряди и с ужасом смотрела в яму, чуть не ставшую для меня могилой.

Скоро шорох стих. Яма заметно расширилась, но оставалась тёмной, словно в ней спрятали ночное пасмурное небо. Безумная мысль посетила меня – во время землетрясения каменный смерч поглотил замок, утянув его в горное чрево.

Неужели все знакомые и дорогие мне люди погибли? Разве можно допустить такую несправедливость? Час за часом я сидела, не шелохнувшись. Не замечала палящего солнца, не чувствовала голода и жажды. Лишь тоска кромсала сердце, отнимая последние силы.

Взор мой затуманили слёзы, камни сквозь эту линзу выглядели плоскими, будто великан приплюснул их, вдавив в землю. Я уже видела спираль, нарисованную таким образом. Попыталась сосредоточиться, напрягла память. Да. Такой рисунок был в книге, которую мне дала няня. Быть может, там есть решение выпавшей на мою долю загадки? Почему я не прочла? Что помешало выполнить нянюшкину просьбу? Как глупо тратила я время, посвящая его романам! Бестолковая. Оставила эту ценность в доме графа. Просила отправить вещи почтой. Куда? Куда Боннт отправит сундук? Где моя семья?

После того как мысли перенесли меня в графское поместье, вспомнилось посетившее меня там видение. Мама, сёстры, отец… Они стояли, поддерживая друг друга, а замок разрушался. Что если они успели выбежать? Что если спаслись? Могло ведь такое случиться?

Схватившись за это предположение, я приободрилась. Нечего сидеть! Надо искать семью. Встала и пошла подальше от страшной дыры. Мне нужно было сосредоточиться. Куда могли отправиться уцелевшие люди? Логичнее всего – в поместье Боннтов. Ведь там гостила я. Но этого не случилось. Иначе мы бы встретились. Значит, они направились в столицу. Конечно! Как я сразу не догадалась?! В столицу. Куда ещё идти герцогу Далеору с семейством, как ни к двоюродному брату?!

Значит, и мне туда! Стиснув виски ладонями, я расхаживала по каменному лабиринту и напрягала память. В столицу можно попасть двумя путями. Вернуться по той дороге, которую я проделала, миновать поместье Боннтов и чуть дальше переехать по мосту на другой берег Прозрачной. В карете путь займёт дней пять, верхом быстрее.

Однако так я не хотела двигаться. Граф Боннт вполне может разыскивать сбежавшую гостью. Значит, остаётся другая не такая удобная, но более короткая дорога – нужно пройти на противоположный край плато, перебраться через ручей, дающий начало Прозрачной, и спуститься по другому берегу горными тропами. Тогда и мост не понадобится. Внизу есть несколько деревень. В одной из них я найму лошадь. Куплю! Украду! Отберу, угрожая пистолетом! Что угодно сделаю, но лошадь у меня будет!

Я в последний раз взглянула на знакомую до мелочей горную гряду. Вряд ли ещё побываю здесь. Меня душили злые слёзы. Всё как всегда. Нет только главного, что мне необходимо. Моей семьи, нашего дома.