У реки луг большой,
А вокруг лес стоит.
От такой красоты
Вдруг слеза заблестит.
Как смешны мы с тобой:
Все куда-то спешим.
А ты выйдешь на луг
И поймешь, что грешим.
Я пойду в те луга,
Где ж я раньше была?
Неземной красоты
Разглядеть не смогла.
Нет, весна – это просто весна.
Моим чувствам не надо верить.
Вот смотри – придут холода,
Я захлопну окна и двери.
Я закрою сердце свое.
Вдруг задвину ставни, – исчезну.
А пока – это просто весна.
И отсюда вся моя нежность.
Я утонула в мыслях.
Вдруг потеряла силу.
Весною захлестнуло.
Весною затопило.
Безжалостно вздыхаю.
Хочу кричать:
«Спасите!
От страсти пропадаю,
Мне руку протяните».
Дерево сухое над водой стоит.
Дерево сухое в чистый пруд глядит.
Рядом, – молодое, шелестя листвой,
Шепчется с подругой, тоже молодой.
Чистый пруд окутан древней сединой.
Улыбаясь тихо, говорит со мной
На волне качает желтую листву,
С ним уже встречаю не первую весну.
Мне не стыдно Вам признаться, что люблю.
Сколько лет я слова этого боялась.
Так сама себя всегда стеснялась,
А теперь уже, смотри, мне больше лет.
Вдруг открыла чувствам настежь дверь,
Наконец, себе самой узнала цену.
Я люблю Вас! Хочешь, верь или не верь…
В жизни всякие возможны перемены.
Я хочу Вам сказать,
Отчего я не сплю.
Я смогла разгадать,
Почему я грущу.
Отчего на глаза
Навернулась слеза,
А у Вас мне в ответ
Лишь смеются глаза.
Вы, конечно, мудрей.
Вам, я вижу, смешно.
Не понять моих снов.
Вам без снов хорошо.
Я хотела сказать,
Отчего я не сплю.
Вам меня не понять.
Лучше я промолчу.
Нежность! Как много нежности.
Солнце! Как много листвы.
Верность. Спасибо за верность.
Как хорошо, что есть ты.
Чувства, чувства глубокие.
Вздох – до в глазах темноты.
Звуки такие высокие,
Ты – наяву. Не мечты.
Ревность. Не мучайся ревностью.
Вдумайся в силу любви.
Утро придет райской свежестью,
Ночи любви коротки.
Какая нервная любовь…
Я слышу нервные слова,
И руки, как струна…
И пальцы, что бегут,
Меня лишают сна.
И снова – нервный смех.
Уснул ты…
Нервный город спит.
Возможно, сплю и я.
В дыхании твоем мне
Нервный слышится мотив.
Мне сонно…
И уже не первый день.
Скажите, неужели это лень?
Мне странно от бессилия руки…
Улыбка непонятная, стихи.
Смешно от вновь
Нахлынувшей весны.
Вокруг не то, смешны не мы.
Смешно происходящее вокруг.
Мне сонно, видимо, не вдруг…
Береза!
Она влюблена,
Стоит, замерла у окна.
Волнуясь, колышет листвой.
И с ней это – каждой весной.
Она не сумела сказать…
И взглядов ее не понять.
По осени сбросит
Листву на тропу,
Где ты на рассвете пройдешь,
Не заметив слезу.
И голые ветви под снегом заснут.
Береза одна у окна…
Не спеши,
Мне сегодня не спится.
Не зови,
Я накинула шаль.
Ухожу в темный сад.
Очень хочется
Слушать цикад,
Птичий свист,
Постепенно стихающий…
Мой смущенно, влюблено
Мечтающий…
Почитай что-нибудь,
Но не вздумай,
Слышишь, уснуть!
В ветрах —
Безумие
Столетий.
Упрямство есть
В ветрах!
Безудержная
Дерзость,
Страсть,
Волнующая
Сила
И размах —
В ветрах!
Женщины – мужчины.
Бабы – мужики.
Все это – наяву…
Дом был огромен. На этажах темно, как на заброшенном судне или старой даче. Лучи солнца сквозь шторы, и паутина с пылью, чехлы на мебели, скрипят ступени. На самом деле паутины не было, чисто, полумрак. Спускаюсь из спальни, распахиваю входную дверь. Врывается морозный день и яркий свет. Такое впечатление, что в доме полночь, а на улице бурлит жизнь. От крыльца до калитки лежит чей-то старый ковер. Зачем он здесь? Стою, не понимая, откуда все эти люди? Становится ясно. Кто-то переезжает в новые места и, чтобы не тащить свой скарб, приволок этот ковер и много банок с помидорами. У крыльца на земле этот ковер, и банки, банки…
Очень много баб. Бабы, бабы, они знают меня и с радостью, как дар, отдают свое нажитое… Очень много мужиков, они красят забор. Почему-то их слишком много, на долю каждого выпало по четыре штакетины, они стоят на табуреточках по всему периметру участка. Понятно, что это рабочие, но почему-то говорят они на немецком языке. Радуюсь оттого, что мне понятен их язык. Проходя мимо, обещаю рабочим, управившись с домашними делами, вернуться к ним, поговорить, поупражняться в стремительно ускользающем из мозгов, но впитанном с детства немецком языке.
Садовник радостно сообщает, что в поселке, за лесом, кто-то продает старые гаражи. Обещаю ему прикупить парочку гаражиков. Он уже взял себе два, кто-то еще хочет два, словно речь идет о бесхозных арбузах. Хожу по дому, смотрю, где перегорели энергосберегающие лампочки. Иду в кабинет, чтобы взять с десяток новых. Там за компьютером сидит наш семейный друг, но почему-то с маленьким ребенком. Он удивленно смотрит на меня с немым вопросом: «Что с этим ребенком делать?» Меня зовут все эти люди и ждут совета. Бегаю по дому с этажа на этаж, бегаю по саду. Иногда ходит рядом мама, которой давно нет в живых.
* * *
Во сне четко вижу место, дом, улицу. Новокузнецкая. Я там раньше часто ходила, это несколько правее трамвайных путей. Почему-то в сентябре туда пойду. Вижу отчетливо, как в кино, себя, проходящую через охрану. «Вы к кому?» Объясняю: «Меня очень ждут. Хотят крутить мои песни по радио. Детские и на немецком языке». – «Да, конечно, мы об этом знаем. Проходите». Вокруг очень доброжелательные люди, они берут мои диски. Но у них обед, они пьют чай и жуют бутерброды. Все мне говорят: «Будем, будем крутить!» Я ухожу. Не помню, какой сентябрьский день мне снился. Но сентябрь еще впереди. Надо сходить на ту улицу и в тот дом…
* * *
Если стоять на красной аллее, то там, за чужим домом с садом, на самом верху, ближе к дороге, существует иной мир. Если вспомнить, то раньше здесь не было дома, а был просто пустой участок, ландшафт с уступами. Видимо, дом снесли или он еще в войну был разрушен. Немного странно: все дома симметрично красной аллее стоят, а один – нет. Тогда я с подругой через покосившуюся ограду пробралась на этот заброшенный участок. Сидя на солнышке, что-то искали, копоша палочкой в земле. С тех пор много лет снится один и тот же сон. Будто бы там, за забором, чудовищно огромные скульптуры из камня. Они – за тем забором. Огромные, как боги. Во сне я иду туда долго. Сейчас стою и понимаю: там чей-то чужой сад, дороги нет, нет горы и богов. Но они снятся.
* * *
Снился сосед по крымской даче. Естественно, во сне мы – молоды и красивы. Оказывается, я ему давно нравлюсь. Мы все время хотим остаться одни. Но люди из разных времен моей жизни всплывают и начинают играть какие-то роли, которые в наш с соседом сценарий не вписываются. Исчезают одни люди, не успеваем вздохнуть с облегчением, как появляются новые, с других страниц прошлого. Видимо, все эти люди реально будоражат не только сон, но и явь. Придумала! Надо, когда они там, во сне, все соберутся, раз – и – резко проснуться. Два – и – всех их прогнать. Но сон становится глубже… Вот уже утро, не помню лица, имена. Но помню, меня любил сосед…
* * *
Наблюдаю улицу жизни… Кадры сменяются слишком быстро. Если описывать все ежедневное, получится слишком долго. А если затеять такую игру: выстроить в ряд только зимы, только осени, все лета и весны. Или, к примеру, очень длинное кино про одну и ту же семью, но всегда сезон один: зима…
Так можно проследить забавные аналогии, схемы, похожести и разности. Взрослые стареют медленнее. Щемящее: болезненно быстро растут дети и ты вдруг из мамы, большой и строгой, несущей в руках карапуза, превращаешься в «крошечную» мамулечку, которой искусно манипулирует любимый подросток. Меняются кадры: лето 19…, лето 2001, лето 2013, и ты видишь, что многих почему-то рядом нет. Семья идет по той же улице: автобусы, магазины, кафе. А если вырвать из памяти не только все периоды осени, а лишь совместные поездки за последние годы? Получится каждое лето – по две недели. Взять и показать одну семью на протяжении десяти лет. Вся история уложится в один год, и в одном кино мы увидим улицу жизни…
* * *
Он живет совсем недалеко от этой женщины и видит ее непонятную многим жизнь. Что бы она ни говорила, ему нравится. Хотя она может обидеть слишком больно подмеченной реальностью. Очень-очень часто смеется он от сказанного ею, как ребенок, или плачет. Он играет? Зачем?
Говорит, все это умно. Ну к чему ему лгать? Возможно, это только ему так нравится все, что она думает. Сомнения вокруг нее появились еще до рождения. Сомнения не могут без этой женщины жить. Они пропитали воздух вокруг, он измучился разгонять эти бесстыжие существа. Она иногда начинает верить ему, что, подобно хрупкому цветку, хороша в своей худобе и утонченности, своих мыслях необычных и мелодиях незатейливых, но, подобно цветку, временами сникает в сомнениях.
Ему нельзя быть далеко! Цветы не оставляют…
* * *
Она, как обычно, вышла из дома, села в машину. Доехала до станции Перхушково, зашла в Дом культуры. Прошла через дверь в зал… и оказалась на пляже в Севастополе. Перенесло. Оказывается, все уехали туда отдыхать…
* * *
Они приходят, когда тихо. Разные – веселые и грустные, порой, до неприличия обнаженные. А иногда – нервно покрытые множественными слоями густой масляной краски. Они – наплывают, толкаются… Мешают спать. Еще громче кричат в шуме людской толпы и потоках машин. Им не хватает воздуха… Они молят о невозможном: тишины! Той, первозданной, хотя бы секунды тишины… Они захлебнутся в суете, так и оставшись не услышанными, исчезнут в ином измерении. Они – Мысли, Звуки, Стихи.
И Мы с Вами… Тишины!
* * *
Скоро додов среди людей станет больше. Есть просто доды, их и без очков видно прямо на улице. Встречаются люди, которые могут стать додами. Замечаются и люди, которые считают себя додами, но уже никогда не смогут таковыми стать, слишком уж они «облюдели» в недобром и очерствевшем племени людском. Вот «Мозг» взялся объяснить всем, кто же такие доды, чтоб не допустить проникновения додов-самозванцев в мир додов, а людям, которые пока еще могут стать настоящими додами, помочь это сделать. Когда люди находят друг друга – одна история.
А вот когда друг друга находят доды – один сплошной прикол.
Вы в этом сами скоро убедитесь, если будете внимательно читать эту книгу…
* * *
Люблю разговаривать с людьми на улице, в магазине, спрашивать совета, сочувственно кивать головой. Меня за это всегда ругают близкие, им, видно, стыдно за мою неожиданную словоохотливость. Ни к чему не обязывающая болтовня порой бывает весьма интересна. Некоторые темы оседают в мозгах и потом еще какое-то время там пульсируют. А вот с гостями, старыми друзьями, родственниками непросто. Лучше молчать.
После последнего прихода гостей я вообще ничего не могла вспомнить… Да и что вспоминать? Кто был? Нет, не была пьяна, я вообще была за рулем.
Научилась все-таки с годами (хвала психологам) выстраивать блоки и защиты… Но чтобы вообще гостей не заметить… А вот на улице поговорить люблю.
О проекте
О подписке