На самом деле, она уже давно не сердилась на него, но все еще немного робела при намеке на возможную близость. Халстейн продолжал ласково поглаживать ее плечи, так осторожно и аккуратно, словно опасаясь случайно причинить боль. А потом обхватил ладонями ее лицо, вынуждая чуть приподнять голову и взглянуть на него. Его руки были теплыми и шершавыми и слегка цеплялись за нежную кожу. Но это вовсе не было неприятно. Триана вдруг с удивлением обнаружила, что больше не вздрагивает от его прикосновений.

– Я хочу тебе в кое-чем признаться, – неожиданно для самой себя робко начала она. – Только сначала пообещай, что ты не отошлешь меня назад.

Триана понимала, что не сможет долго скрывать от Халстейна свое ежеутреннее недомогание и вечно дурное настроение. Она не хотела снова обманывать мужа и жить в постоянном страхе и напряжении, что ее ложь внезапно раскроется. Тем более что тогда он наверняка рассердится еще больше. Это и стало причиной ее откровенности.

– Обещаю, – тут же без колебаний согласился горец. – Любопытно, что же такого ты собираешься мне сказать, что может вызвать подобное решение? – с улыбкой добавил он.

– Кажется, у меня будет ребенок…

Халстейн на мгновение оторопел и потрясенно уставился на жену, разинув рот. Радость, удивление, восторг, тревога, недоумение поочередно сменяли друг друга на его лице. От избытка нахлынувших чувств он не сразу обрел дар речи. От его внимания не ускользнуло, что Триана сказала «у меня», а не «у нас», но он был так обрадован этой новостью, что решил не обращать внимания на подобные тонкости. Он просто сгреб жену в охапку и, приподняв, радостно закружил по комнате.

– Вот так сюрприз! Я безумно рад этому! Это самая лучшая новость для меня!

Он на мгновение отстранился, но лишь для того, чтобы расцеловать в обе щеки донельзя смущенную девушку. Триана и не ожидала, что ее слова вызовут такую бурю эмоций. И ей было очень приятно, что это известие его так обрадовало.

– Я никуда тебя не отошлю, но отныне стану следить за тобой в оба глаза! – пообещал он. – Кстати, у меня тоже есть хорошая новость. Эльфы предложили нам вместе взять лагерь орков, тот самый, который мы ищем.

– Правда? Вот здорово! Можно, я пойду с вами? – с надеждой спросила Триана, полагая, что на радостях от услышанного он не сможет ей отказать. Однако ее надежды не оправдались.

– Нет, даже и не думай об этом! – сразу же категорично отрезал Халстейн. – Это слишком опасно, кроме того, дело будет ночью, а я ни за что не позволю своей беременной жене ночами шляться по лесу!

– Ну, пожалуйста, я не буду лезть в бой, я просто…

– Ты никуда не пойдешь. И вообще, с этого дня я запрещаю тебе без моего разрешения покидать лагерь – строгим непререкаемым тоном изрек горец. – Если понадобится, я даже приставлю к тебе охрану. Поняла меня?

Закусив губу, девушка молча кивнула. Она уже пожалела о своей откровенности. Улегшись в постель, она демонстративно повернулась спиной к мужу. Покосившись на нее, Халстейн тяжело вздохнул, но решил, что лучше ее не трогать. В конце концов, безопасность жены и наследника значат для него больше чем ее обиды. Раз Триана сама не понимает этого, ему придется думать за двоих. Сам он так и не смог уснуть, боясь ненароком проспать назначенный час и строя в уме планы будущего нападения.

Горцы покинули лагерь посреди ночи, отправившись на условленное место встречи с эльфами. Те уже были там, выстроившись в линию перед своим предводителем и ожидая подхода союзников. Выстроившись в колонну и обменявшись краткими инструкциями, оба отряда двинулись вперед. Предводитель эльфов шел первым, указывая дорогу. Ночь была темная, звезд на небе не было, путь им освещало лишь сияние, исходящее от снежных сугробов. Эльф ступал так легко и невесомо, что казалось, будто он даже не проваливается в снег. За ним шли горцы во главе с Халстейном. Остальные эльфы незаметно и бесшумно следовали вдоль тропы, по обеим сторонам от колонны горцев. На мгновение у Халстейна мелькнула тревожная мысль о том, не заведут ли они их в какую-нибудь ловушку? Но он тут же отмел ее, поскольку у эльфов не было ни малейшего резона этого делать. У них один общий враг и общая задача – как можно скорее его уничтожить.

Шагая по лесу, под мерное поскрипывание снега под сапогами Халстейн думал о Триане и их вчерашнем разговоре. Он чувствовал себя слегка виноватым перед женой за то, что пришлось отказать в ее просьбе. Его безумно обрадовала весть о ее беременности, хотя он еще не до конца осознал этот факт. Полностью уверится в этом он лишь тогда, когда ее фигура начнет приобретать округлые очертания. Но, одновременно с радостью, он испытывал и тревогу. Его первая жена умерла во время родов и мысль о том, что и Триана может повторить ее участь, повергала его в трепет.

Он вспомнил свою первую встречу с бывшей женой. Тогда еще он не был вождем, Ратгардтом правил его отец – Халет. Выполняя поручение отца в Западных землях, он познакомился с дочерью одного из тамошних наместников. Фреда была стройной и хрупкой девушкой с мягкими белокурыми волосами и лучистыми серыми глазами, а он огромным грузным мужчиной, чьи руки давно огрубели, а кожа покраснела и задубела от солнца и ветра. Всю жизнь проведшей за стенами отцовского поместья, нежной и романтичной девушке могучий горец показался сказочным героем, ожившим отважным воином из легенд, которые она так любила слушать в детстве. Халстейну очень льстило то, какими восторженными глазами на него смотрит Фреда, да и сама девушка пришлась ему по душе. Он уже давно присматривал себе невесту, поэтому не долго раздумывал, прежде чем сделать ей предложение. Ее отец не стал противиться браку. Обитавшим вдали от уже начавшей разгораться войны с орками, жителям Западных земель рассказы об орудовавших в Сирионе орочьих ордах, огнем и мечом опустошавших мирные поселения, казались не более чем страшной сказкой. Но эта сказка того и гляди грозила обернуться былью. Пламя войны вполне могло распространиться дальше, а род Фреды нуждался в сильном союзнике.

Халстейн с Фредой вскорости обвенчались, и он увез ее с собой в горы. Она без раздумий последовала за ним в Ратгардт – не только по велению долга и сердца, но и по собственному горячему желанию. Фреде хотелось думать о себе, как о великодушной и самоотверженной женщине, готовой поддержать мужа во всех его начинаниях, всегда находящейся рядом с ним и без устали заботящейся о его нуждах, забывая про свои собственные. Но реальность оказалась далека от наивных девичьих фантазий и надежд. Клан горцев принял юную супругу вождя вполне дружелюбно и гостеприимно. Несмотря на свою бесспорную грубость и неотесанность, горцы старались проявить к ней доброту и участие насколько позволяло их воспитание. Фреда старалась поскорее обвыкнуться на новом месте, но давалось ей это тяжело. Стены крепости сомкнулись вокруг нее. Она слишком привыкла к комфорту и удобству, которых здесь и близко не было, и часто скучала по родному дому, по тому легкому и беззаботному образу жизни, который она там вела. Но самым тяжелым для нее оказалось то, что муж часто и подолгу отсутствовал дома. Ратгардтцы занимались в основном скотоводством и охотой, поставляя своим соседям шерсть, меха и шкуры диких и домашних животных. Мужчины часто служили воинами и наемниками в армиях других держав, поэтому большую часть своего времени Халстейн проводил в военных походах и охоте, а жена оставалась в крепости в полнейшем одиночестве. Поначалу она не подавала виду. Но с каждым своим возвращением горец все чаще замечал, как она сидит, задумчиво уставившись в пустоту, а на лице блуждает тоскливая улыбка.

Внезапно Фреда вновь повеселела, а до него стали доходить слухи о том, что она нашла себе утешение в лице начальника крепостной стражи. Парень был молод, горяч и хорош собою. Халстейн долго отказывался верить этим слухам, пока однажды, преждевременно вернувшись из похода, не застал жену в его объятиях. После долгих слезных раскаяний он простил Фреду, списав все на молодость и девичью наивность и возложив всю вину на ее коварного обольстителя. Виновник был с позором изгнан из клана и крепости, а они с женой вновь зажили – хоть и не без ссор, но все же вполне счастливые и довольные друг другом. Так, по крайней мере, казалось самому Халстейну. А потом Фреда забеременела. Он был очень рад и старался как можно больше времени проводить рядом с нею. Пока однажды ему вновь не пришла нужда надолго покинуть Ратгардт.

В тот раз Халстейн постарался как можно скорее разделаться со всеми делами и вернуться назад – к жене. Поднявшись по лестнице, он подошел к приоткрытой двери в их спальню и остолбенел, увидев лежащую на постели полуобнаженную Фреду и склонившегося над ней мужчину. Сердце предательски дрогнуло в груди, когда он узнал того, кто находился рядом с ней. Выходит, все это время она вела двойную жизнь, не переставая его обманывать…В тот миг в его душе что-то надломилось. Его охватил страшный гнев. Зарычав от ярости, он ворвался в комнату с намерением убить обоих. Жену спасло лишь то, что она была беременна.

Фреда вновь со слезами умоляла простить ее, уверяя, что все это лишь ошибка. Но Халстейн знал, что теперь уже никогда не сможет ее простить. Однако он не мог просто взять и выгнать ее из дому с ребенком во чреве. Он решил сначала дождаться его рождения, а потом отправить ее назад к отцу. Или на все четыре стороны – дальнейшая судьба жены его уже нисколько не волновала. Время тянулось нескончаемо долго и весь этот срок он не находил себе покоя. Его сердце разрывалось от боли, он не спал ночами и злился на все и всех. Так продолжалось несколько месяцев, пока жена не умерла в родах, так и не разрешившись наследником. С тех пор Халстейна не раз посещали грешные мысли о том, что может оно и к лучшему, ведь неизвестно, его ли вообще это был ребенок…

Сейчас, по прошествии десяти лет, он понимал, насколько тоскливо и одиноко было Фреде в чужой стране, разительно отличавшейся от ее родины, рядом с грубыми незнакомыми ей мужчинами. Но тогда он был еще слишком молод и неопытен, чтобы осознать это. А впридачу, еще и слишком занят делами и начинавшейся войной с орками, чтобы заботиться о душевном комфорте жены. Ничего подобного ему тогда и в голову не приходило. А сейчас, осознание этого стало одной из причин, по которой он согласился взять с собой Триану и по которой не хотел отсылать ее назад. Он боялся повторения своей ошибки и разрушения того хрупкого доверия между ними, которое ему удалось создать. Он приложил столько усилий к достижению этой цели! Как мог старался поддержать девушку, когда ей было трудно. Утешал, когда ее настигала печаль, тормошил, когда она впадала в тоску и меланхолию, и всячески отвлекал от грустных мыслей, заставляя переключиться на что-то другое, лишь бы только не зацикливаться на своей беде. Радовался, видя, как она постепенно высвобождается из своего кокона и возвращается к нормальной жизни. Он очень дорожил их только начавшими складываться отношениями и очень боялся вновь их потерять.