День выдался погожим, но морозным. Спасаясь от холода, Триана поправила сползшую с плеч серебристую меховую накидку, когда-то подаренную ей женихом. Казалось, что это было так давно, еще в той далекой и беззаботной прошлой жизни. Жизни, которая навсегда раскололась надвое в тот момент, когда она, стоя на коленях на залитой кровью траве обнимала мертвого эльфа. Воспоминание обожгло раскаленным железом, и ее вновь захлестнула невыносимая боль от утраты. Горло судорожно сдавило, Триана сбилась с шага и на мгновение запнулась, удостоившись недовольного отцовского взгляда. Пусть думает, что хочет: она итак делает все возможное. На большее она не способна. Девушка на миг закрыла сухие горящие глаза и глубоко вдохнула, чтобы вернуть себе необходимое спокойствие. Не с первого раза, но ей все-таки это удалось и, вновь гордо расправив плечи, она продолжила шествие. Не к чему любопытным подданным знать о том, что творится в королевской семье!

Когда свадебная процессия приблизилась к храму, тот встретил ее громким колокольным звоном. Двери были гостеприимно распахнуты перед столь именитыми посетителями и яркий солнечный свет, отражаясь от цветных витражей на высоких стрельчатых окнах, освещал внутреннее убранство. Каменные изображения святых на стенах как будто оживились при блеске солнца, милостиво приветствуя проходящих под ними гостей.

Жених в сопровождении своих самых верных и лучших воинов терпеливо дожидался у ступеней храма. Сегодня он выглядел необычайно нарядно и торжественно. Его грудь украшала затейливая вышивка, собственноручно вытканная будущей женой. По традиции невеста украшала свадебный костюм суженого, показывая себя искусной рукодельницей и хорошей хозяйкой. Вспомнив, чего ей это стоило, Триана непроизвольно поморщилась. Она была отнюдь не сильна в рукоделии и исколола себе все пальцы. А если бы не своевременная помощь Селины, и вовсе не справилась бы с этой злосчастной вышивкой.

Взглянув на Триану, горец несколько секунд боролся с наваждением, пытаясь убедить себя, что перед ним кто-то другой. Этот бледный призрак с потухшим взглядом просто не может быть его невестой! Той яркой и полной жизни, буквально излучающей свет и энергию девушкой, которую он знал. Что могло с ней случиться, что так изменило ее? Ее отец говорил, что она болела, неужели настолько серьезно? Или ее так расстроила необходимость вступления в брак с ним? Неужто он ей настолько противен? Вроде бы раньше она не выказывала столь явного отвращения…Справившись с кратким замешательством, Халстейн шагнул навстречу невесте, заботливо протягивая ей руку. Вместе они ступили внутрь и свадебный обряд начался.

Чтобы скоротать время и отвлечься от грустных мыслей, Триана принялась разглядывать разноцветную мозаику на окнах. От тяжелого запаха сотен горящих свечей и ладана кружилась голова, и она практически не слышала слов жреца, проводившего церемонию. Его негромкое монотонное бормотание убаюкивало, веки отяжелели и слипались, витражные узоры на окнах сливались в одно трудноразличимое цветное пятно… Девушка впала в полузабытье. Очнулась она от резкой внезапной боли, когда жрец по древнему обычаю сделал надрез на ее запястье, соединяя ее руку с рукой будущего супруга, и сквозь туман до нее донеслись его слова:

– …пусть ваши души, плоть и кровь навсегда соединятся!

На мгновение бросив взгляд на свою руку с выступившими на ней алыми каплями крови, она вдруг почувствовала резкий приступ тошноты, а голова закружилась еще сильнее. Списав все на духоту в зале, Триана сглотнула образовавшийся в горле ком и отвела глаза. Словно во сне она произнесла слова традиционной клятвы о том, что «отныне и навсегда отдает свое тело, душу и жизнь во власть своего мужа и господина». А тот, в свою очередь, подтвердил, что «забирает ее тело, душу и жизнь взамен обязательства защищать и оберегать жену и их будущих наследников до конца своих дней и до последней капли крови».

На этом обряд был закончен. Триана под руку со своим уже законным супругом двинулись в обратном направлении – к замку, где должен был состояться праздничный пир. Все встречные и сопровождающие их люди и сильфы кланялись и кричали наперебой, заглушая друг друга, и так искренне радовались, точно свадьба свершилась у них самих. Не желая разочаровывать своих подданных, Триана, принимая поздравления, заставляла себя через силу улыбаться.

Свадьбы знати в Сирионе всегда праздновались с большой широтой и размахом. А уж в королевской семье – тем более! После нескольких дней гуляний в отцовском замке, она уедет к мужу в Ратгардт и там празднование продолжится. И, несмотря на царящий в душе траур, ей придется все эти дни присутствовать на пиршествах в ее честь и изображать счастливую радость. Первое из них начнется прямо сейчас и протянется до скончания дня. А потом…Триана решила пока не думать об этом.

Время близилось к вечеру, и за окнами уже давно стемнело. А в огромном зале замка по-прежнему шло разгульное пиршество и продолжались бесчисленные поздравления и подношения свадебных даров, казавшиеся поистине нескончаемыми. Многие из гостей уже напились и вели себя довольно шумно и разнузданно. Правда, под грозным взглядом владыки Сириона быстро смирнели и затихали. Тередор все еще был не в духе, и никому не хотелось испытать на себе его гнев. Триана очень устала – как душевно, так и физически. Ее раздирали противоречивые желания: хотелось, чтобы все это поскорее закончилось, но еще больше пугало то, что ждало впереди. И она отчаянно молилась Богам, чтобы они дали ей силы достойно перенести это испытание – ее первую брачную ночь. Как бы она желала вместо этого сейчас оказаться в своей уютной комнате и обнять Лиссу, зарывшись лицом ее мягкий пушистый мех…Но свадьба уже свершилась и отступать было поздно.

Халстейн коснулся ее руки, привлекая внимание:

– Моя дорогая, пойдем отсюда. Пора нам покинуть это застолье!

Триана неохотно поднялась со своего места. Горец обнял ее за талию, мягко, но настойчиво направляя к выходу из зала. Понимая, что сопротивление бесполезно, девушка на негнущихся ногах под прицелом множества любопытствующих взглядов безропотно последовала за ним в подготовленную для новобрачных комнату.

В спальне, освещаемой лишь пламенем очага, царил полумрак. Оно и к лучшему: в ярком свете свечей Триана чувствовала бы себя еще более неуютно. Нервно комкая в руках ткань свадебного платья, девушка в замешательстве остановилась у огромной деревянной кровати. Ее тяжелый бархатный полог был отдернут, а высокое ложе застелено белоснежными шелковыми простынями. Как издавна заведено, эти простыни наутро должны будут послужить доказательством целомудрия невесты, которого она едва не лишилась отнюдь не в супружеских объятиях… Ну почему все так сложилось?! Она ведь любит Ривена, только Ривена и будет любить его вечно. Она бы все на свете отдала, чтобы вновь взглянуть в сияющие изумрудные глаза на до боли любимом и желанном лице…Девушка не могла поверить, что с момента его гибели прошло так мало времени. Всего лишь пару недель назад она была счастлива и надеялась, что отныне так будет всегда! Но судьба распорядилась иначе. Говорят, что время лечит раны… Неправда! Оно лишь помогает справиться с болью от утраты, но шрамы на сердце остаются навсегда. Борясь с собой, Триана отчаянно стиснула кулаки, до боли вгоняя ногти в ладонь, чтобы привести себя в чувство. Она должна навсегда запретить себе думать о Ривенделе! Забыть, выбросить из головы и жить дальше. Но как же тяжело это сделать…

Горец сделал шаг по направлению к ней. Девушка замерла от страха и волнения, но не позволила себе отступить. Мужчина медленно приблизился и положил руки ей на плечи. Прогнувшись под их тяжестью, Триана тотчас же напряглась как струна, но не оттолкнула горца. Раньше или позже, этого все равно не избежать, поэтому она должна набраться сил и постараться пережить это. Быть может, ей повезет: она сразу забеременеет, и он надолго оставит ее в покое.

Откинув в сторону выбившуюся из прически непослушную прядь волос, горец ласково погладил Триану по щеке и, повинуясь его жесту, та послушно запрокинула голову, взглянув в лицо своего мужа. До чего же он огромный! Невероятно высокий и широкоплечий Халстейн вблизи казался совсем необъятным. Но она не чувствовала ни страха, ни отвращения, она не чувствовала вообще ничего. Внутри нее была пустота. Халстейн обнял девушку за плечи и привлек к себе, накрыв поцелуем ее губы. Его губы были мягкими, ищущими, а потом требовательными. Но Триана не могла заставить себя ответить на это требование. Все в ней отчаянно противилось этому. Она крепко зажмурилась и попыталась воскресить в памяти образ эльфа, тщетно стараясь представить, что это он сейчас целует ее, но тело было не обмануть. Оно еще слишком хорошо помнило руки любимого, его поцелуи и ласки… Может быть, Селина права и со временем она смирится с потерей и своим новым положением. Но сейчас боль еще слишком свежа.

Сильные загрубевшие руки Халстейна скользили по ее телу: гладили спину, крепко сжимали талию. Девушка оставалась совершенно безучастной. Но когда они, приподняв подол подвенечного платья, неумолимо поползли вниз, ее словно острие меча пронзило. Нет, только не это! Против него тотчас же поднялись все защитные силы, воспротивилась вся ее воля. Сама толком не осознавая, что делает, Триана протестующее вскрикнула и забилась в дальний угол кровати, выставив руки перед собой. Когда она открыла глаза, то увидела перед собой перекошенное от гнева лицо Халстейна, покрытое кровавыми царапинами. Обнаженный до пояса, мужчина часто и тяжело дышал, подрагивая мускулами великолепно развитого торса. Триана опустила руки и испуганно замерла, ожидая его дальнейшей реакции. На какое-то мгновение ей показалось, что сейчас он ее ударит. Горец отодвинулся в сторону и со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы, пытаясь овладеть собой. Заговорил он далеко не сразу.

– Знаешь, а ведь я мог бы принудить тебя силой. Для твоей же собственной пользы и для пользы нас всех. Я – твой муж и имею на это полное право!

Он пошевелился, и девушка вновь испуганно отпрянула назад.

– Не бойся, я не прикоснусь к тебе ни в эту ночь, ни в следующие, —криво усмехнулся Халстейн. – Неужели я тебе настолько противен, что ты ревела все дни напролет и вздрагиваешь от каждого моего прикосновения? Побоялась ослушаться воли отца и теперь вынуждена терпеть мое присутствие…Ничего, я подожду. Я очень терпеливый. Может, позднее ты все-таки поймешь, что твой выбор неразумен.

Он лег на спину по другую сторону постели и закрыл глаза. Триане хотелось извиниться, попробовать как-то оправдаться и объяснить, что дело не в нем, ей просто нужно немного времени, чтобы привыкнуть…Но лицо его было отстраненным и замкнутым. Хотя он и лежал рядом, казалось, что их отделяет друг от друга бесконечная пустыня. И она не отважилась нарушить молчание. Даже не сняв платье, Триана улеглась на своей стороне кровати и уткнулась лицом в подушку. Девушка думала, что после всех сегодняшних тягот и волнений ей ни за что не уснуть. Но усталость взяла верх, и едва только она закрыла глаза, как сон немедленно овладел ею.