Глава 5. Наставники

Я снова замер. Мужик! Здесь? У меня дома. Откуда?

Но мама прервала раздумья. Аккуратно убрала мои руки, держащие ее за плечи, подползла к отцу, проверила пульс на шее, приложила ухо к груди, стала слушать.

– Живой, – прошептала мама, – слава тебе Господи. Скорую надо. Сынок, ты иди к себе, я позвоню и приду к тебе.

С трудом встал с пола, все тело невыносимо болело после нагрузок на стройке и побоев отца. Последнее время все болело постоянно, я почти привык. Поплелся к себе, закрыл дверь и плюхнулся на кровать, отчего тотчас скривился от мучительной, охватившей мое тщедушное тело, очередной волны боли, пронзившей до глубины души в результате моего соприкосновения вроде не сильного, довольно легкого, с поверхностью кровати. Вскоре пришла мама.

– Похоже инсульт или что-то вроде того, – сказала она, присаживаясь рядом со мной на кровать, – ты как?

– Жить буду, – пробурчал я.

– Больно, да? Дай посмотрю.

– Не надо, мам, – не хотелось шевелиться, чтобы не вызвать новый приступ боли, – нормально, пройдет, я только чуть-чуть полежу.

Мама все равно меня ощупала. Несмотря на то, что старалась быть очень нежной и аккуратной, каждое ее прикосновение отдавалось мучительной болью.

– Вроде переломов нет, – облегченно сказала после осмотра, – я поеду с отцом в больницу, ненадолго, просто размещу его там, нужно убедиться, что все обойдется, ты ж знаешь у него с головой беда…

– Мам и к черту его, пусть там хоть сдохнет! – яростно выпалил я.

– Не говори так, – расплакалась мама и спрятала лицо в ладони, немного успокоившись, сказала, – он же не всегда таким был! Я б за такого и не пошла вовсе. Был очень хорошим человеком, замечательным. Вот так порой, родной, люди меняются.

– Говорят – люди не меняются!

– Меняются, мой хороший, еще как меняются. Становятся хуже, как твой отец, под воздействием внешних обстоятельств, становятся их жертвами, а бывает становятся лучше: умнее, добрее, справедливее, честнее; но только если сами захотят, заставить невозможно. Говорят, что люди не меняются те, кто хотел кого-то изменить, а не получилось. Или те, кто очень хочет, чтобы кто-то изменился, но тот-то человек не хочет меняться, ему и так хорошо. С одной стороны те, кто сломался и изменился в худшую сторону, с другой стороны те, кто изменился по собственной воле и стал гораздо лучше, а вот по серединке те, кто не меняются, но не потому, что не могут, потому что не хотят.

– Ой, мам, да ну их всех к черту – этих людей. Злые они все и жестокие.

– Я злая и жестокая? – мама улыбнулась мне и стала гладить по голове. – А дядька Захар? А Миленка?

– Вы нет, – замотал отрицательно головой я.

– Так-то, все люди разные, и плохие есть, и хорошие. Не греби всех под одну гребенку. И то, если гребнем провести, он разделит на пряди, а уж насколько крупные – зависит от частоты зубчиков. Видишь, какими наши предки мудрыми были. Нам бы их не посрамить.

– Где ж ее мудрость-то взять?

– Мудрость – она в женщине сокрыта, там и ищи, только не все ее принимают в себе, многие о ней совсем позабыли. Тебе бы найти, чтоб с открытой была. Женщина – мудрость. Мужчина – сила. Потому они друг без друга не могут.

– Да уж, у батьки вона какая сила… На кой ляд она была б такая нужна.

– Так я ж и говорю, сила без мудрости – плохо, не туда направлена; но и мудрость без силы пропадет.

– Ой, мам, ты так сложно говоришь, я ниче не разумею, у меня башка аж болеть начала.

Мама тихо рассмеялась и сказала:

– Пойду, сейчас приедут, а ты постарайся уснуть, хорошо?

Я кивнул, она чмокнула меня в щеку и вышла из комнаты. С трудом перевернулся на спину и обомлел. Надо мной нависала страшная мужская рожа! Ну то что она не очень страшная я понял потом, а сначала показалась до жути страшной, огромной и непонятно откуда тут взявшейся. Я хотел заорать со страху, но он закрыл мне рот.

– Не ори, – сказал он тем самым зычным голосом, который я сегодня уже неоднократно слышал, – че орешь? Переполошишь весь дом и поедешь в больничку, отец твой в терапию, башку опять лечить, а ты в психушку, в принципе за тем же самым, но в твоем случае без необходимости.

– Ты кто?

Он убрал руку с моего рта, выпрямился и гордо представился:

– Алехандро Диас к Вашим услугам. – слегка приветственно поклонился.

– А я Андрейка, – промямлил я.

– Знаю я, что ты Андрей, – присел он теперь заместо мамы рядом, внимательно стал меня рассматривать.

– Ты кто? Моя смерть? За мной пришла?

– Я ни за кем не пришла!!! – возмутился он. – Я пришел к тебе. Пока не пойму почему именно к тебе, есть предположения, но они не точны, но и не столь важно, потом разберемся. Я Дух!

– Привидение? – мне стало гораздо спокойнее, когда узнал, что он не смерть и за мной не пришла.

– Да как ты смеешь!!! – сначала громко возмутился он, набрал полную грудь воздуха, сразу раздулся как воздушный шарик, но тут же осекся и сдулся обратно. – Пардон, месье, я испанский дворянин, и мои предки прокляли б меня, ежели бы я стал каким-то несчастным неприкаянным привидением. К счастью, подобного позора для себя и своей семьи я смог избежать. Скажу честно лучше уж перевоплотиться! Но я, Алехандро Диас, прожил достойную жизнь, не посрамил свои имя и честь, и вуаля – я Высшее Сознание, вместе с Творцом создающее и оберегающее нашу Вселенную.

– Ты ж испанец, чего по-французски баешь?

– Ай, – отмахнулся, хитро улыбнувшись, он, – ты меня как привидением обозвал, я вспомнил мадмуазель Аделину, француженку, привидение. О! Buena chica!!! Muy hermosa!!! Simplemente impresionante!!! Pasamos 70 anos felices e inolvidables con ella!³

– Я ничего не понял. Говори по-нашенски.

– Рано тебе еще понимать, – усмехнулся Дух, – хорошая мадмуазель была, но потом перевоплотилась.

– Что значит перевоплотилась?

– Значит так. Сначала ты живешь-живешь, а потом в один прекрасный, возможно, если очень повезет солнечный день, умираешь. И тогда у тебя становится три пути дальнейшего существования: 1. Анабиоз и ожидание возможности следующего рождения на Земле и снова земная жизнь; 2. Кто-нибудь тебе не даст впасть в анабиоз, уснуть, так сказать, в таком случае будешь неприкаянным привидением скитаться по планете и так до нового рождения, то есть перевоплощения; 3. Желанный всеми разумными созданиями, но вовсе не обязательный для нежелающих, вариант – пройти Трансформацию и стать Высшим Сознанием как Я. И тогда твои силы и возможности становятся практически безграничными. Ты можешь создать все что угодно! От неживой материи, до любого рода живых организмов, их формы и виды ограничены только твоей фантазией! Больше ничем! Ты сможешь управлять всем абсолютно, что есть во Вселенной. Ну кроме Сознания. И то слабеньким сможешь, сильным, структурированным – нет. Видел, как я без рук вырубил твоего отца.

Я кивнул.

– Пройдешь трансформацию, и ты так сможешь.

– А как ее пройти? – от открывающихся перспектив захватывало дух, вот бы действительно все, что он говорит было правдой!

– Для этого я к тебе и пришел – помочь. И начнем прямо сегодня тренировки сознания. Первый наш шаг – выход в Астрал.

– Что такое Астрал? И как в него выйти.

– Астрал – это то измерение, где живут такие, как я. Он везде, вокруг нас, как воздух, научившись в него выходить, ты сможешь путешествовать по всей Вселенной.

– Круто! – завороженно смотрел в его большие черные глаза. – Как выходить в него?

– Сначала ляг, расслабься и выкинь все мысли из головы, просто лежи и ни о чем не думай.

Я лег, расслабился, закрыл глаза. Круто, я смогу летать как супермен по всей Вселенной. Интересно, что там? Какие планеты, звезды, галактики, что там еще в космосе есть? Может быть, и инопланетяне существуют! Круто, вот бы их увидеть!!!

– Я же сказал – помолчи, – прервал мои размышления Дух.

– Так я молчу, – привстал на кровати я.

– Громко молчишь, я слышу: инопланетяне, планеты, галактики… Я ж сказала соблюдаем режим полнейшей тишины! Я слышу твои мысли!

– Молчу и не мыслю, – упал обратно на кровать.

В тот раз ничего не вышло, и в следующий тоже, мне потребовалось несколько месяцев, чтобы только выйти из тела, потом еще несколько, чтобы освоить астральные полеты, но как освоил уже не мог без них жить, отрывался по полной. Но об этом позже, не будем забегать вперед.

В выходные, как дядька Захар и обещал, мы пошли в местный ДЮСШ.

Его знакомый осмотрел меня внимательно со всех сторон и решил – не выйдет из меня толк. Хилый. Бокс не для слабаков!

– Вы меня в деле не видели!!! – возмущенно крикнул я.

Я очень хотел заниматься боксом. Точнее не обязательно боксом, любой борьбой, я жаждал научиться драться, стать сильным, как дядька Захар, и навалять всем по самые помидоры. Мы вошли в зал, здесь тренировались мальчишки и пацаны всех возрастов, были даже младше меня, но так лихо колотили грушу! А взрослые пацаны – вообще огонь! Морды красные и вспотевшие, майки, хоть отжимай, не скрывали огромные перекатывающиеся мышцы на руках! Такой раз по морде даст, не оклемаешься! Я хотел стать таким же сильным. А тренер сейчас меня завернет, и все, и тю-тю, никаких тебе тренировок, никаких тебе мышц, никакой силы тебе тут не видать. Ни за что!!! Только хотел выпалить очередную гневно возмущенную тираду, как тренер, хмуро глядя на меня, сказал:

– В деле тебя и не хотел бы увидеть! Никогда. То у нас без тебя шпаны и криминалов не хватает! Ладно посмотрим тебя на ринге. Чего стоишь? Залезай.

Я на радостях помчался к рингу, не влез, взлетел на него, чуть не запутавшись в канатах, наконец забравшись, нетерпеливо подпрыгивая, стал ждать.

Тренер, не торопясь, подошел, влез на ринг, знаком руки подозвал мальчишку примерно моего возраста, попросил принести шлем и перчатки для меня. Пацан мигом вернулся со всем необходимым, влез к нам.

– Сильно не бей, – похлопал тренер его по плечу, – а ты, Андрейка, смотри, бьем только по корпусу или по голове, ниже пояса ударишь, вышвырну как котенка и больше не пущу, ногами тоже нельзя.

– Да знаю я, – возмутился, – бокс много раз по телеку видел.

– По телеку – это одно, в жизни все несколько иначе, когда сам стоишь на ринге. Ладно, хватит демагогии, начали!

– Ну я им всем сейчас покажу! – подумалось мне.

Показал!

Серия ударов, которых даже толком не успел ни заметить, ни рассмотреть, и я валяюсь на полу раскинув ноги и руки, очумело уставившись в потолок.

– Н-да… – усмехнулся тренер. – Еще раз.

Пацан подал мне руку, я вскочил, встал в стойку, точнее что-то на нее смутно похожее, но это узнал гораздо позже. Раз, другой, третий – я лежу, ничего сделать не успел.

На этот раз вскочил сам, кинулся на противника, но не успев его достать кулаком, тут же получил удар под дых, пару раз по башке, снова упал.

– Хватит, – махнул рукой тренер.

Стоило мне услышать его слова – я понял, сейчас он меня прогонит и все! И такая ярость, такое глубинное отчаяние охватило меня, я только не зарычал как лютый зверь. И действительно откуда-то из глубин моего естества стала вырываться какая-то невообразимо жгучая жестокая животная сила, ярость, глаза заволокло красной пеленой, и только одна мысль – победить во что бы то ни стало!

Следующее, что помню, когда пелена спала, меня в охапку держит тренер, не давая пошевелиться, а вместо меня лежит противник, распростершись на полу.

Стало страшно, а вдруг я его убил?..

– Успокоился? – заметив, что я обмяк, спросил тренер.

Я только кивнул. К мальчишке уже подошел дядька Захар, несколько ребят, его пытались привести в чувство. Тренер присел рядом, снял защитный шлем, увидев, что тот открыл глаза и стал трясти головой, то ли приходя в себя, то ли, чтобы снять наваждение, спросил:

– Живой? Иди в кабинет к медсестре, я сейчас подойду.

Встал и повернулся ко мне. Взгляд, которым окинул мое тщедушное тело, коренным образом изменился, стал менее уничижительным, более обеспокоенным.

– Да уж, – заметил он, – сила в тебе действительно ярая, раньше таких «Берсерк» называли – могучие воины, впадающие в слепую священную ярость в бою, не чувствующих ни боли, ни ран, ни увечий. Тебе не столько тело нужно тренировать, сколько Дух воспитывать. Иначе таких дел можешь наворотить, вовек перед Богом и людьми не оправдаешься.

– Тренер, Вы мне поможете этот самый Дух воспитать?

– Помогу, – подошел он ко мне, взял за плечи, вглядываясь в глаза, – даже не столько ради тебя, сколько ради себя. Не смогу себя простить, если такой талант на улице пропадет, либо на дурное дело пустят. Значит так. Жду тебя у себя каждый день в восемь вечера, малышня по домам разбегается к этому времени, тобой буду заниматься. Все. До завтра.

Дядька Захар подал ему руку, и мы направились к выходу. Счастью моему не было предела. Меня взяли! Я буду тренироваться!!! И стану сильным и непобедимым!!! А еще мне Дух воспитают!

Правда, я не очень понимал, что значит воспитать Дух. Точнее, что есть такое Дух и как его воспитывать.

Может он Алехандро увидел и решил его воспитывать, дабы он меня более не пугал?

– Ладно, – решил я тогда, – не столь важно, по ходу дела разберемся.

Я тренировался.

Чемпионом не стал, чтобы стать чемпионом нужно было ездить на соревнования и сборы – данное удовольствие стоит денег, которых ни у меня, ни у мамы не было. Однако в своем зале я был лучшим, довольно скоро этот факт признали все, в том числе и тренер.

Я и не стремился стать чемпионом, меня вполне устраивала возможность просто заниматься, наращивая физическую силу и силу своего Духа. В чем мне активно помогали Тренер и Алехандро.

Дядька Захар научил меня строить, и привил любовь к данному ремеслу. Я решил работать с ним, быть строителем – создавать что-то новое, надежное, полезное людям. Затем пошел чуть дальше, мне стало немного скучно создавать обычные, что называется простые дома. Мне хотелось создавать необычные, сложные конструкции. Тогда я начал набрасывать эскизы домов на бумаге, но дядька Захар их все отметал: то стены не выдержат, завалятся; то опоры поведут; то непонятно какой фундамент ставить под такое безобразие. Он тогда сказал:

– Четыре стены сложить – это одно, твои фантазии воплотить в реальность – совсем другое. Тут учиться надо.

И я учился, окончив школу, поступил в строительный техникум и мечтал потом пойти в институт. Нужно только подзаработать на учебу.

После того случая мама через пару недель забрала отца домой, у него действительно случился небольшой инсульт. Потом еще какое-то время выхаживала дома. Но стоило чудок очухаться, принялся по-новому.

Миленка тогда возмущалась:

– На кой черт она его выхаживает, что за мазохизм? Надо было сразу его бросить! Вот точно благими намерениями дорога в ад, хуже таких только те, кто: «Я просто хотел (а) быть счастливым (ой)».

Я ее понимал, и вроде бы она все верно говорила, но что-то в груди больно сжималось, когда представлял перед мысленным взором брошенного отца. А еще вспоминалось, уже очень смутно, когда он был совсем другим. Здоровым, веселым, счастливым…

Наверное, я тоже мазохист.

Он больше не смог нас бить. Алехандро научил меня ставить ментальный блок. Он заносит руку для удара, а у него руку сводит. Заносит ногу, чтобы пнуть, а у него ногу сводит. Вот так-то! Несколько раз попробовав, испугался и перестал. Да – орал, да – матерился так, что сапожник обзавидуется, да – оскорблял по чем свет зря. Но. Больше ни разу не ударил ни маму, ни меня. Это была моя первая победа! Пусть не совсем моя, но все же.

Не подумайте, на ринге я никогда не использовал подобные навыки. Моя установка – либо честная победа, либо ее просто нет. Алехандро и Тренер дали мне ее. Ну и я сам.

Возможно и немного преувеличиваю свою заслугу.

С тем мальчишкой, который отхватил от меня на первом в моей жизни спарринге, его звали Вовкой, мы подружились, и дальше всю жизнь шли вместе, что называются друзья – не разлей вода.

С тех пор у меня появилось много друзей и знакомых. В целом жизнь круто изменилась.

Миленку, ясен перец, все обходили стороной, не трогали. Знали – отхватят от меня по самые не балуйся, раньше был – Берс, а теперь еще лучший боксер на районе.

Сказать, что я уставал, ничего не сказать. Приходил домой и падал в кровать. С утра школа, оттуда сразу на стройку, со стройки домой, быстро поесть, позаниматься и бежать в зал, там до позднего вечера оттачивал удары, занимался на тренажерах, иногда разговаривал с тренером за чашкой крепкого чая. На занятия ерундой времени просто не было.

Как меня просветила Миленка, я занимался реализацией двух из трех наших основополагающих инстинктов: 1. Инстинкт самосохранения. Думаю, не нужно объяснять как. 2. Иерархический инстинкт, то есть инстинкт занять свое место в обществе, точнее, как можно лучшее место, его реализовывал за счет работы на стройке, благодаря чему у меня, в отличие от большинства сверстников, водились деньги; и физической силы – нарабатываемой на тренировках.

И мы подошли к третьему основополагающему инстинкту, наступил переходный возраст, пришло время его реализовывать!

Вы совершенно правы, я говорю об инстинкте продолжения рода, или как нынче модно говорить – передачи генов.