Труды и английский в школе радовали, остальное – удручало. Ева не любила вставать в 7 утра и идти в снег или дождь целый километр в одну сторону, а потом обратно. Она просыпалась, предчувствуя леденящую черноту этой дороги. Каждое утро с сестрой выходила в открытый космос.
– Ненавижу школу! – кричала Ева.
– Чтоб она сгорела! – вторила ей Лиза.
Как все это 10 лет выдерживали родители, остается загадкой. Лишь когда Ева сама стала мамой, а ее дочь – школьницей, вдруг осознала, как изводила всех вокруг ежедневным недовольством. Она по полной программе получила ответную порцию утренних протестов, нытья, слез и криков от дочери. Правильно говорят: любите внуков, они отомстят вашим детям.
В 11 классе Ева подсчитала, что потратила на дорогу в школу и обратно целый месяц жизни. 30 ежедневных минут каждые 9 месяцев на протяжении 11 лет.
Мама вела биологию. Задачи по генетике, проверка знаний зачетами, билетами, никаких подсказок дочери, даже когда та подмигивает уже двумя глазами… Так по-взрослому.
Ева все детство училась танцевать. Безрезультатно. В пару всегда ставили не тех. Это бесило. Весь первый класс на ритмике мечтала скакать польку с кругленьким черноволосым мальчуганом. Не сложилось. С бальными танцами в пятом классе вышла нелепость: Ева никуда не собиралась, но мама все решила сама и нашла ей партнера. Антона. На год старше, маленький, молчаливый, угрюмый, он все время ходил в одном и том же зеленом свитере с синими ромбами. Хотелось закричать: «Ааа-аа! Помогите!» – и убежать. Зато подруге партнер достался – закачаешься. Красивый, белокурый, глаза голубые, ресницы длинные. Вот бы с ним и венский, и чарльстон. Ходила, чтобы любоваться.
Завидовала.
– Ча-ча-раз-два-три… Колени до конца выпрямляйте! – разливался учитель по школьному актовому залу легким корейским акцентом.
– Слоу-слоу, квик-квик. Наоборот! Слоу – медленно, длинно, квик-квик – быстро, мелко, – пытался спасти пару Евы преподаватель.
– Дваа-трии-четыыре. Не торопимся.
Квикстеп нежно любила, румбу не понимала, ча-ча-ча не выносила. Что делала в зале? Сама не знала.
Вторник, четверг. Потеющие ладошки, неловкость, его колючий свитер.
Узкие черные брюки, вечно натянутый носок туфли преподавателя скользил по полу и демонстрировал движения, которые невозможно повторить.
Ева танцевала чуть лучше дерева, забывая все сразу же. Антон страдал молча. Его бесила Ева и свитер, но другого не имел. «Зря согласился», – думал с досадой.
Промучились целый год.
Пришел день, когда учитель кореец назначил дату конкурса.
Ева впервые натянула на себя чужое полуголое платье для латины и, вздохнув, пошла позориться.
Антон нарядился в голубую рубашку и брюки.
Костюмы не спасли. Если бы присуждали приз «Самая нелепая пара на паркете», они бы победили.
«Ненавижу бальные. Больше ни-ког-да в жизни!» – пообещала себе девочка.
Прошло лето. Мама снова привела Еву на танцы и ушла, не подозревая, что дочь розовой пантерой из мультика крадется за ней к выходу и хихикает.
На этом непослушании позорище в ее жизни кончилось.
Антон же отучился и уехал в Германию. От греха подальше.
В школе страсти кипели не меньше.
– Ну, знаешь! – задохнулась Элеонора Ивановна. – От тебя шпаргалок не ожидала. В журнал двойку поставлю. Уходи, Ева.
Пунцовая отличница вылетела из класса. Дверь хлопнула. Сквозняк.
Учитель математики успела отодвинуть стул, ноги подкосились. 20 лет опыта, пиджак гусиная лапка, строгая высокая прическа, только очки не помогли скрыть боль разочарования.
11 «А» замер.
Обычно уверенная учительница выглядела растерянной. Почувствовав неловкость, она пожалела, что не сдержалась. Треснувшим голосом произнесла:
– Годовая контрольная, решайте.
Где-то на лестнице беззвучно плакала Ева. «Чем я только думала, когда положила шпоры на стол? Под корочкой дневника не видно что ли? Я же все дома прорешала. Два в журнал! Не видать мне золотой медали». – Лицо исказилось ужасом. Жизнь рухнула.
Дома решили попросить прощения.
На следующий день Ева подойти не осмелилась. И через неделю. Опускала голову, входя в кабинет, и мечтала провалиться сквозь землю. Напряжение не спадало. Каждый день ждала свою двойку.
Прошло две недели. Не в силах больше это выносить, тихонько подошла на перемене:
– Элеонора Ивановна, простите меня… пожалуйста. – Она даже дышать не могла, но такой ответной реакции учителя никак не ожидала… Женщина заплакала:
– Я давно простила. Главное, не делай так больше, – и обняла опешившую девчонку.
В детстве случалось много неоднозначного и опасного, о чем родители даже не подозревали.
Еве исполнилось 7 лет. С родителями она пришла в гости и там вышла на улицу посидеть на лавочке.
– Скучаешь? Пойдем покажу что-то интересное, – предложил незнакомый мужчина несвежего вида.
Сейчас родители озабочены безопасностью детей, а в 1989 году не задумывались, что этому нужно учить. Возможно, Ева растерялась или постеснялась отказать, но
они зашли в подъезд. Там мужчина достал все, что считал заслуживающим внимания маленькой девочки. В одно мгновенье ее ладони покрылись липким потом, к горлу подкатил комок, и даже мысли оцепенели в голове.
– Ну-у, а теперь ты. Мне тоже интересно, – начал наседать он.
Маленькая Ева от страха уменьшилась до точки, отчаянно хотела, чтобы это прекратилось и ужасный, некрасивый человек исчез. Она отступала назад, пока не уперлась в стену. Дрожь, шок.
Из соседней квартиры вышла женщина.
– Ты опять к девчонкам пристаешь?! – закричала она. – А ну, проваливай отсюда, алкаш! Сейчас милицию вызову.
Негодяй рванул с места, громко хлопнув дверью.
– Ты как?
– …
Ева не могла говорить, только смотрела на спасительницу сквозь пелену поднявшихся откуда-то слез.
– Не бойся, он безобидный, иди домой, – неуклюже успокоила женщина и ушла.
Ева побежала наверх, к своим. Никому не сказала о том, что случилось. И только во взрослом возрасте, в кабинете психолога узнала, что это называется – «насилие».
Одно из окон их квартиры выходило на подъезд, около которого постоянно играли мальчишки. Ева и Лиза, хоть и учились в средней школе, в этом плане оказались абсолютно дикими: в городе не гуляли, ни с кем не дружили, а общаться, конечно, хотелось. Один раз, проходя мимо компании девчонок во дворе, услышали, что на 8 этаже живут два брата, старший из которых не очень хороший человек, редиска. Ева не смогла это просто так оставить:
– Пацан с восьмого этажа – дурак! – пронеслось эхом по двору.
Она быстро вытянулась стрункой на подоконнике и отодвинулась от форточки, уверенная в том, что со двора ее не заметили. Пятый этаж как никак. До конца, правда, не понимала, зачем так поступила. Поддалась порыву. Или думала, что зло нужно наказывать, ну или хотя бы изобличать. «Может, кто-то из его друзей не знает, с кем играет», – размышляла маленькая активистка.
Прошло несколько дней после разоблачительной операции. Еву отправили в магазин. Неожиданно выход из подъезда перекрыла тонкая мальчишеская рука.
– Я знаю, что это ты кричала из окна, – услышала она совсем близко голос с холодным металлом. – Еще раз такое вытворишь, пожалеешь. Поняла?
– Поняла, – прошептала почти беззвучно, – я больше так не буду.
Несколько часов после этой встречи прошли как в тумане. Она еще долго боялась ходить одна и на всю жизнь запомнила, что разоблачения так не делаются. Хорошо, что мальчишка ограничился единственной угрозой. Инцидент был исчерпан.
Перед кризисом 1998 года Ева и Лиза первый раз в жизни отправились отдыхать на море. Родители долго откладывали деньги, выбирали варианты и выслушивали бесконечное нытье о том, что «обеща-а-ли и не выполня-я-ете!». Условия казались самыми выгодными: 6000 рублей (6 000 000 до деноминации, если быть точнее) с человека, 21 день, детская группа, взрослый сопровождающий.
Перед поездкой сестрам купили новые джинсы, яркие футболки, белоснежные кеды. Длинные юбки, чтобы ходить на пляж и не обгорать, мама сшила сама.
Девочки первый раз летели на самолете. Необычное приключение захватывало. Они с восторгом смотрели, как березки, дачные домики и машины становятся игрушечными, а дороги и поля превращаются в лоскуты, как земля скрывается за облаками – пуховыми перинами. Хотелось коснуться их белоснежной мягкости, искупаться в ней, как Аладдин и принцесса Жасмин. В иллюминатор проливалось солнце. Как долго они этого ждали! Даже не верилось, что все происходит на самом деле.
– Когда уже кормить будут?
– Тише, чего так кричишь. Скоро, наверное.
– Есть хочу!
Завтрак, наконец, подали. Ерзанье прекратилось.
Полет прошел спокойно, приземлились в Москве. Девочек почти сразу повели на Красную площадь и в Охотный ряд – фотографировать. Обедали в Макдональдсе, на втором этаже. Сибирячки впервые в жизни пробовали фастфуд. Подсвеченные зеленым светом чизбургеры и картошка фри смотрелись необычно, а в окне раскинулись широкие солидные улицы со спешащими по делам людьми. Москва, и особенно быстрый ресторан, привели подростков в полный восторг. Огромные пространства, нарядные здания, сочетание исторических и современных улиц, и самое главное – загадочная картошка фри!
Вечером в аэропорту присоединилась московская группа юных туристов. Приземлились в Каире.
Ночевали в высотном отеле. 30 этажей. Невероятно. Так удивительно смотрелось обилие кнопок в лифте и замирал живот, когда неслись в скоростной кабине на 15-й этаж.
Первый день наполнился впечатлениями под завязку. Египетский национальный музей встретил саркофагами, статуями фараонов, украшениями, мумиями. Это воспринималось с трудом, настолько казалось невероятным. Один за одним сыпались имена фараонов, их жен и детей, узнавали, кто за кем правил, какой бог за что отвечал. Рамзесы, Тутмосы и Аменхотепы слились в памяти и никак не хотели отделяться друг от друга. Иногда в залах встречались узнаваемые персонажи: Тутанхамон, Нефертити, Клеопатра. Их не спутать ни с кем.
Экскурсия продолжилась на фабрике папирусов. Юным туристам показали, как в древности добывали сырье, готовили, переплетали, смачивали, прессовали и склеивали его в большие полотна. Поведали, что уж у них-то папирус самый настоящий: «Видите на нем темные крапинки? На банановом таких нет. А это чудо-дерево с райскими птицами защитит дом, в котором висит».
Девочки не впечатлились изображениями золотых масок фараонов, но перед оберегом не устояли. И поскольку этот папирус «самый настоящий», заплатить за него пришлось 30 долларов. Позже гид Мустафа сказал, что это просто хитрость, и папирус из банана за 5 долларов ничем не хуже того, что купили они. Он всюду возил их группу, работал переводчиком и моральной поддержкой, время от времени уберегая туристов от лишних трат. Денег стало очень жаль, можно было применить их получше или вообще привезти обратно домой. Сэкономили бы порядочно, тем более, пока они отдыхали, доллар вырос почти в 3 раза – с 6 рублей до 15.
В золотом магазине, куда их помчали дальше, Ева и Лиза уже не купили ничего. Во-первых, там все стоило дороже 30 долларов, а во-вторых, золото подростков не особо интересует. Но в целом туристы покупали украшения охотно.
Пирамиды озадачили. В пустыне Сахара было солнечно и сухо. Воды, как всегда, с собой не взяли, мелких денег тоже. Лиза страдала от жажды, Ева от сочувствия.
– Я думала, что они выше.
– Я тоже.
– А сфинкс классный!
– Бесит, что без носа.
– Есть вэрсия, – вмешался в разговор местный экскурсовод, – что это Наполэон выстрелил сфинксу в литсо из пушкы, потому что его напугал пронзительный взглад животного.
– Зачем он это сделал?! – с горечью воскликнула Ева.
– Это всэго лишь лэгэнда, – ответил египтянин, – никто нэ знаэт, что произошло на самом дэле.
Девочки вернулись в отель уставшие и наполненные совершенно новым опытом и открытиями. Хотелось еще немного прогуляться, посмотреть на обычную жизнь местных. Решили спуститься по лестнице. 15-й этаж, 14, 13, 12, 11 и оп…
Лестница оборвалась. Несколько пролетов куда-то исчезли. Чтобы никто не свалился вниз, подход к краю перегородили мешками с цементом, навалили сверху кирпичей и водрузили в центре табличку с арабской вязью.
Пришлось вернуться в номер: мало ли, вдруг это какой-то знак свыше?
Ева и Лиза на ужине поделились радостью с девочкой Наташей из Москвы, что в качестве сувенира подобрали у пирамид два крошечных камешка.
– Вы что, совсем с ума сошли? – закатила глаза москвичка. – Вы не в курсе что ли, что у пирамид ничего подбирать нельзя? У тех, кто это делает, все потом плохо складывается.
– Что же нам теперь делать? – чуть не заплакала от испуга Ева.
– Вы должны вернуть их на место. И срочно, – зловеще прошептала Наташа.
– Но… как? Кто нас туда отвезет? – заплакали Лиза и Ева.
– Ну все, финиш. Ждите теперь сюрпризов, – Наташа упивалась произведенным эффектом.
Настроение испортилось окончательно и бесповоротно. Египет девочек больше не радовал. Во всем мерещились плохие знаки от фараонов; жуки-скарабеи и папирусы больше не умиляли. Почему-то захотелось домой.
Ночь прошла тревожно. Лизе снились кошмары, Ева ворочалась, уснуть никак не получалось. Переживали сильно.
На следующее утро, перед отъездом из Каира, Мустафа прощался со своими подопечными у большого автобуса:
– Вы дальше ехать бэз мэня. Хорошего отдыха на море. В отэле вас встречать новый гид.
– Мустафа, – Ева вдруг поняла, что нужно действовать быстро, пока есть возможность. – Ты же часто ездишь к пирамидам, да? – спросила она с великой надеждой. Египтянин понял: что-то случилось.
– Да, с каждой новой группой езжать, – он пытался разгадать, насколько все плохо.
– А можешь увезти это назад? В пустыню. Положить на землю у пирамид? – Ева раскрыла ладонь с двумя камешками. Время и песок обточили их, смягчили острые грани, но не поменяли необычной формы.
Мустафа увидел: девочка напугана и больше сюда никогда не приедет, если никто ей не поможет. Для гида с 20-летним опытом дело чести – заботиться о комфорте и счастье туристов. Он делал все возможное, чтобы гости возвращались в его страну, для которой туризм – важнейшее направление экономики.
– Нэ пэрэживай, я увозить их обратно: все будэт харашо. Отдыхай, я это выполню.
– Спасибо огромное, Мустафа, – выдохнула Ева и обняла большого красивого египтянина, не зная, как еще выразить благодарность.
– Ну что? Отвезет? – догадалась Лиза, когда Ева с довольным видом уселась в кресло рядом. Она внимательно наблюдала за старшей сестрой из окна.
– Да.
– Фуууух, – с облегчением произнесла сестра и улыбнулась.
Автобус тронулся. Тревога отступила. Домой больше не хотелось.
По дороге к месту, где они должны были отдыхать, находился аквапарк. Девчонки-сибирячки никогда не видели ничего более грандиозного и крутого. Ни до, ни после. Они кричали от страха и восхищения, катались на всех аттракционах, плавали во всех бассейнах. Каждая новая горка дарила бурю ликующего неповторимого восторга. Пронзительно-голубое небо, лазурная вода, мороженое в виде чокопая. Четыре часа чистейшего удовольствия казались вечностью, но Ева четко следила, чтобы плечи и носы защищал SPF-50. Все-таки она была старшей и отвечала за безопасность себя и сестры.
День завершился в местечке Порт-Саид. Как стало ясно на следующее утро, это действительно был порт. Море серого цвета совсем близко принимало швартующиеся грузовые суда. Берег пустовал. Иногда девочки купались, но море от этого явно не испытывало восторга: бушевало и пенилось негодованием. Недружелюбные волны сбивали с ног, если вовремя не подпрыгнуть. В бассейнах отеля толпилось слишком много людей. Когда девочки выходили за территорию, на улице их могли схватить за руку и куда-нибудь тянуть за собой, болтая по-арабски.
Вокруг витало много разговоров про похищения русских девчонок. Ева порой не решалась выходить из номера, и Лиза отправлялась за мороженым одна. Идти нужно было за территорию отеля, немного по улице и направо. Когда паника Еву все же отпускала, она тоже выходила в кафе, ела из металлических креманок разноцветные шарики в инее, политые и посыпанные разными вкусностями, пила молочные коктейли и практиковалась в английском.
В Египте из-за жары молоко быстро прокисало. Видимо, его выливали прямо на улицу, потому что рядом с открытыми кафе-морожеными часто висело в воздухе специфическое амбре.
Культурные программы закончились, и организаторы поездки надеялись, что группа сдружится самостоятельно. Она состояла из 12- и 19-летних. Странно, но сестры не смогли вписаться в компанию старших, что сидела по ночам у бассейна. Они пили пиво, громко хохотали и играли в карты, а с ними постоянно зависала сопровождающая, которой было не меньше 24 лет. Как коротают время остальные, ее не интересовало.
Когда становилось совсем скучно, приходила поболтать Наташа из Москвы:
– Почему ничего в золотом магазине не купили?
– Нам ничего там не надо, да и дорого очень, – объясняла Ева.
– Понятно, ты жадина. Тебе на все жаль денег, – комментировала Наташа.
– Нам родители не так много с собой дали.
– Придумала! – ехидничала Наташа. – Буду звать тебя Лепрекон!
– А кто это такой?
– Это гном. Он такой маленький и любит деньги, везде с собой таскает горшочек с золотом.
Еве не понравилось новое прозвище, но сделать ничего не могла. Наташа так и обращалась к ней до самого отъезда.
– Знаешь, Лепрекончик, у меня мама тоже деньги любит. Но она не жадная, а хитрая. Захотела в ванную раковину-тюльпан. Очень модно сейчас, да ты, поди, и не знаешь.
– Не знаю, у нас таких еще нет.
– В общем, папа не хотел менять, говорил, что у нас и так хорошая, и мама, когда его не было дома, взяла молоток и расколотила ее.
– А папа что?
– Когда вернулся с работы, мама сказала ему, что сливала воду с вареной картошки, кастрюля вырвалась и расколола керамику. Причитала, руки заламывала. Папа поверил и сдался. Теперь у нас «тюльпан».
– Ну вообще… – Ева задохнулась от противоречивых чувств. Ей и Наташиного папу было жалко, и смелостью мамы она восхищалась.
Когда Наташа ушла, они с Лизой обсуждали услышанную историю:
– Как думаешь, ее папа поверил в это вранье? – недоумевала Ева.
– Если он не совсем глупый, наверное, догадался, что его обманывают.
– Зачем кастрюлю с кипящей картошкой в ванную тащить, если на кухне можно слить?
– Не может быть, чтобы у них в Москве кухни не было, – сомневалась Лиза.
О проекте
О подписке