«Ненавижу вас, чертовы богатеи!» – Ника опрометью бросилась за ворота этого сказочного и вместе с тем страшного замка. Уже сидя в электричке, она вдруг неожиданно прижала кулачок к самому сердцу и подумала: «А может, плюнуть на все? Деньги, раз уж квартиру все равно продали, пустить на учебу в какой-нибудь юридической академии, через пять лет стать следователем или адвокатом и всех этих богатеев засудить и отправить в тюрьму! – Она вздохнула. – Нет, если засудить, значит, надо становиться не адвокатом, а прокурором! И потом, адвокат получает гонорар, а прокурору, наверное, взятки дают. Интересно, у кого больше в месяц выходит?»

Она тщательно замотала головку шарфом, прислонилась к окну, закрыла глаза и, уже задремывая, решила: «Нет, я уж сначала позвоню через несколько дней, а потом будет видно».

Пока Ника спала под стук колес пригородной электрички, Юлия и Азарцев сидели в небольшой, очень уютной комнате, примыкающей к холлу, – так называемой буфетной-столовой. Здесь ели как больные, так и доктора, это было что-то вроде маленького кафе, с красивой резной стойкой бара, за которой стоял бармен, отпускающий всем желающим спиртные напитки.

В данный момент в комнате-кафе, сидя за столиком на двоих, покрытым льняной синей скатертью, ели так называемый ланч только Юлия и Азарцев. Владимир Сергеевич задумчиво жевал холодную, нарезанную тонкими ломтями телятину, а Юлия, посомневавшись немного, мысленно подсчитав калории и машинально втянув живот, намазывала булочку маслом и джемом.

– Булочки Антонина отлично печет, – сказала она, чтобы начать разговор. Азарцев ничего не ответил. В его голове крутились вперемешку несколько мыслей. Одну из них, тоскливо-навязчивую, он пытался настойчиво отогнать, но она не уходила. Ела ли сегодня хоть что-нибудь Тина, которую он оставил сидящей на полу в ее убогой каморке? Или опять, как раньше, только пила? Жалость и негодование к этой женщине боролись в его сердце.

«Не думай о ней, все кончено, – убеждал он себя. – Тебе там больше нечего делать. Она не настолько слаба, чтобы перестать заботиться о себе. Возможно, твои визиты ее только раздражают и расслабляют. Если у нее закончатся деньги, она будет вынуждена работать. Работа всякому идет только на пользу Недаром даже в исправительных учреждениях и психбольницах имеется отделение трудотерапии…

Господи, – обрывал он себя, – о чем ты думаешь? Какие исправительные учреждения? Какие психбольницы? Ведь она ничего не совершила плохого, никого не убила, ни у кого ничего не украла… Ну, не хочет человек взять себя в руки, при чем здесь трудотерапия? Да пусть вообще бы никогда не работала, от этого никто не умирал. Неужели я не обеспечу ее? Но зачем она начала пить? Подумаешь, выгнали с работы, хотя она говорит, что сама ушла, – что здесь такого? Плюнь на все и иди в другую больницу! Трудовая книжка прекрасная, категория высшая, устраивайся куда хочешь! Нет, она твердит, что больше не может работать врачом. Пятнадцать лет проработала, а теперь больше не может! Чушь! Просто не хочет. Но если не хочет, так ведь и не заставлял никто. Сидела бы дома, готовила бы обед… – И сам себе же он возражал: – Нет, это ей скучно, она не привыкла быть дома. Сутками пропадала в больнице, то день, то ночь, времени не замечала. А тут целый день сиди дома. Конечно, взбесишься! То кошмары ей снятся, то призраки мерещатся… То она будто видит собаку, то мужа, то сына…

А может, это болезнь? – похолодело в его душе. – Но тогда надо лечиться, а как лечиться, если она никуда не идет, никаким доводам не доверяет! Затащить насильно? Связать? О господи, что за бред! Но все-таки, ела ли она хоть что-нибудь сегодня?»

Юлия медленно прожевала последний кусок – аппетитную, поджаристую корочку и отхлебнула кофе из изящной маленькой чашки.

«Узнать бы, о чем он думает, – соображала она. – С чего лучше начать, чтобы не вызвать у него негативной реакции…»

– Ну, и что ты думаешь по поводу Лысой Головы? – решила она начать с того, что ее больше волновало. – Достанем мы деньги к зиме?

Разговор с Магометом прокручивался в голове Азарцева параллельно мыслям о Тине. На третьем месте оставался возможный план операции Ники, которую он только что осмотрел. В нем проснулся тот самый азарт, сродни азарту чемпионов, которым хочется сразиться с достойным противником. «Как бы уговорить Юлю дать согласие на бесплатную операцию? – размышлял он. – Какое ей дело, если я, хирург, не возьму с этой девочки денег? А уж за Юлины послеоперационные курсы лечения, за лазерную шлифовку пусть платят». Ему же вознаграждением будет успех. Такие травмы встречаются не так уж часто. Первым был как раз Лысая Голова, после него Азарцев прооперировал еще двух больных. Как хотелось ему поставить эти операции на поток! Ах, какой новый, красивый сформировал бы он девочке рот! Углубил бы подбородочную ямку, за счет этого стала бы сексуально выпячиваться нижняя губа… Целоваться и разговаривать точно стала бы лучше! Он улыбнулся.

– И ты улыбаешься? – подняла высоко нарисованную бровь Юлия. – Скажи, пожалуйста, конкретно и членораздельно, о чем все-таки вы договорились?

– Ну ты же слышала. – Азарцев спустился с небес. – Сегодня его люди приедут за деньгами. А насчет зимы – вопрос пока открыт.

– Но он, по-моему, не захотел давать нам отсрочку?

– Кажется, не захотел. Но, в конце концов, над ним ведь тоже кто-то есть. Он обещал передать мою просьбу.

– Но если нет, все наше дело развалится?

– Почему? Можно будет попробовать перезанять деньги.

– Хочешь связаться с банками? Под бешеный процент? И у кого? А им чем будем отдавать?

– Может быть, к весне подвалит побольше народа. Будут операции, будут и деньги. Ты же понимаешь, конкуренция сейчас в косметологии просто сумасшедшая! Мы делаем все, что можем. Такой клиники больше ни у кого нет, ты же знаешь.

Юля с раздражением опустила чашку на блюдце.

– Клиники такой больше ни у кого нет, но у нас и дохода хорошего нет! Рентабельность оказалась вовсе не такой, на которую мы рассчитывали. И ты не догадываешься почему?

– Почему? – В некоторых вопросах Азарцев на Юлию полагался. Что-что, а практическая сметка у нее развита была очень сильно.

– Потому что ты меня не слушаешь! Трудно выжить на одной косметологии, надо внедрять более широкие формы! Вот посмотри, у нас и все виды операций, и лазер, и мезотерапия, и озон, и эмбриобласт, и электролиполиз, и ароматерапия, а ты думаешь, о чем спрашивают по телефону?

– О чем? – Азарцев доел всю телятину и машинально искал, что бы еще подцепить на вилку. Юля, ярая поборница диетического питания, особенно для других, подсунула ему капустный салат.

– Спрашивают, можно ли у нас похудеть, нарастить ногти, сделать пирсинг и даже… аборт!

– Может быть, они забывают, что звонят в косметологическую клинику?

– Ничего не забывают! Просто хотят получить три в одном! Полный комплекс медицинских услуг в одном флаконе.

– Ну уж аборт в косметологической клинике – это нечто!

– Об аборте потом. А сейчас я хочу тебя спросить, ты все-таки собираешься внедрять глубокое очищение кишечника или нет?

– Я думал об этом. – Азарцев с отвращением отодвинул салат и взялся за булочку с джемом. – Тина была права в смысле физиологии. Проводить очищение кишечника в настоящей медицинской клинике как-то неэтично. Сама представь, закачивать в кишечник десять литров воды!

– Не воды, а специального раствора.

– Все равно. Я не гастроэнтеролог, но мне эта идея не нравится.

– Ты так горячо это отвергаешь! Можно подумать, обсуждал эту процедуру со своей пассией сегодня всю ночь напролет! – ехидно скривила рот Юля.

– Я прошу тебя в сотый раз, – Владимир Сергеевич перестал жевать, – не касаться этой темы.

– Ой, какие мы нежные! – Юля вынула пудреницу и стала поправлять помаду. – Какие мы целомудренные! Ночуем на старой квартире, а к любовнице приезжаем по утрам. В то время, как нам давно надо решать производственные дела!

– Юля, ты что, следишь за мной? Я же говорил тебе, Тина больна! Оставь ее в покое!

– Ну прямо, больна! – Юля решительно захлопнула пудреницу, насмешливо посмотрела Азарцеву в глаза. – Перепила, наверное, в очередной раз! Я тебе рассказывала, в каком виде увидела ее случайно возле метро? Газеты продавала. А у самой руки так тряслись, что сдачу отсчитать не могла.

– Юля, перестань. Лучше скажи, Оля ушла в институт?

– Конечно, ушла. Куда же ей еще идти? Такая же медуза, как ты! Девчонке восемнадцать лет, а ходит постоянно сонная, будто муха. Ни одного парня у нее нет и не было. И ты совсем не думаешь, за кого ее замуж выдавать? Нельзя же быть такими… аморфными! – Юля с трудом нашла нужное слово. И действительно, дочь стала в последнее время раздражать Юлию своей непохожестью на нее. – Да, Ольге не выжить без нас, – констатировала в который раз Юлия и помассировала в задумчивости лоб. – Остается одно – делать деньги. Чтобы у дочери был запас. Покупать на ее имя недвижимость. Две квартиры, три дачи, украшения ей мои отойдут. Ничего, если раскрутимся с клиникой, можно справиться!

– По-моему, ты к ней придираешься, – заметил Азарцев. – Девочка спокойная, учится в институте, вовремя приходит домой… Что тебе еще надо!

– Пора уже ей определяться и становиться самостоятельнее! Посмотришь – другие и вертятся, и крутятся, и сами устраиваются и здесь и там. А наша без понукания – никуда.

– Ты понукай, понукай, да не перегни палку! Не все же такие бешеные, как ты.

– Ну да! Это с тобой твои родители вечно тряслись как с писаной торбой! Как же, единственный генеральский сынок!

– Юля! – Азарцев положил на стол нож, которым хотел намазать на булку масло. – Ну что ты за человек?! Жить не можешь без того, чтобы кого-нибудь не укусить! Ты бы себе хоть любовника какого-нибудь завела! Все было бы легче!

– Т-шш! Ты в своем уме! Всюду уши! Я хочу, чтобы люди, работающие здесь, думали, что мы с тобой муж и жена! А укусить мне легче всего тебя. И не понарошку, а вправду! – Юля выставила вперед свои шикарные челюсти и пару раз щелкнула зубами. Азарцев в ужасе отпрянул.

– Опять эти глупости!

Она придвинулась ближе, протянула губы к самому его уху.

– Пойми, вдвоем людьми управлять гораздо легче!

– У тебя мания какая-то – всеми управлять.

– Ну ладно, дорогой, ближе к делу. И прекрати наконец уже есть. Ты растолстеешь и перестанешь влезать в деловой костюм.

– Новый куплю. – Азарцев взял из вазы, стоящей на буфетной стойке, большой апельсин и пару бананов. – Мне дома неохота готовить. Я ем только здесь, а после восьми, как рекомендуют все порядочные диетологи, я пишу не принимаю.

– Ну хорошо. Теперь слушай внимательно, у меня есть конкретное деловое предложение. Оно позволит поправить наши дела.

– Да? – не проявил особого энтузиазма Азарцев. – Интересно, какое? – Ему уже ужасно надоел этот разговор с Юлей и хотелось побыть одному, сесть за компьютер и снова как следует обдумать возможности операции.

– Тоня, можете убирать со стола! – крикнула в проем двери Юля. – Булочки ваши выше всяких похвал!

– Кушайте на здоровье, – подобострастно ответила Тоня и поспешила составить на тележку посуду, оставшуюся от завтрака. Азарцеву она подала чистую тарелку и фруктовый нож. На Юлию старалась не смотреть – боялась. Азарцев и вправду замечал, что пристальный взгляд очень светлых Юлиных глаз выносили не все. «Пожалуй, в ней есть все-таки нечто змеиное, – подумал он. – Кролики ведь тоже предпочитают не смотреть на удава».

– Ты хоть задумывался, почему у нас действительно так мало богатых клиентов? – спросила его Юлия, как только Антонина отошла подальше.

– Задумывался, конечно, – ответил спокойно Азарцев. – Может, реклама поставлена слабо. А может, мы действительно зря забрались так далеко. Деловым людям до нас далеко добираться.

– Не дальше же, чем в Швейцарию? – фыркнула Юля. – Однако туда добираться у них время есть. А ты видел, с каким носом привезли девочку на прошлой неделе из Лондона? А туда тоже ехать не ближний свет!

– Почему же тогда они едут все-таки в Лондон, а не к нам?

– А потому что, когда спрашивают, где они худели, им приятнее отвечать: «На берегу Женевского озера». В Швейцарии, а не в Подмосковье! А когда их спрашивают, где они переделывали нос, они принимают небрежный вид и пожимают плечами: «В Цюрихе, естественно!» А то, что в Цюрихе они, по сути, никто, а лишь богатые придурки, с которых можно безбоязненно стричь купоны, они не понимают. Поэтому потом и приезжают с такими носами! – И Юля сделала выразительный и потешный жест.

– Ну и что из этого следует?

– А то, что удивляюсь, куда смотрели твои глаза и о чем думали твои мозги, когда ты затевал все это дело!

– Но ты же прекрасно знаешь, как возникла идея создать клинику. Старый кооператив, в который входила дача моих родителей, перепродали и перекупили. Наследникам предложили – или участвуйте в новом переделе, или получите по тысяче долларов за землю и идите вон. А место-то, посмотри, здесь какое хорошее! Озеро, лес, красота! Лысая Голова как раз тогда отвалил мне за операцию денег да еще дал в долг хорошую сумму. И я собрался построить здесь дом. Собственный дом, с видом на озеро. И сохранить на память отцовскую дачу. Пусть там не топлено, холодно, треснуло большое стекло в эркере (кстати, давно пора заменить, все забываю сказать), а я как зайду туда, так снова чувствую себя маленьким мальчиком…

– Проснись! Ты уже теперь достаточно большой мальчик! – грубо перебила его Юля. – Я эту историю слышала тысячу раз. И про то, как Лысая Голова начал капать, что такие доктора, как ты, должны иметь собственное место работы и что на Западе у людей такой квалификации имеются собственные клиники. И про то, как он свел тебя с нужными людьми и помог выкупить эту землю и взять кредит… Я все это знаю. Жаль только, что он не рассказал тебе, что надо здесь как-то выживать! Но это сейчас расскажу тебе я. Слушай внимательно.

Азарцев покрутил на столе апельсин.

– Будет интересно узнать.

– Нам надо перестать парить в небесах и переориентироваться на средний класс!

– Но средний класс не потянет наших цен, а мы тогда не сможем платить проценты и содержать здесь все в таком виде, как сейчас.

– Будем стараться. Если не прошла формула «не числом, так умением», значит, надо будет все-таки брать числом!

– Это ты опять насчет очищения кишечника, что ли?

– Да бог с ним, с очищением, оно все равно уже выходит из моды, господа этим уже накушались. Нам надо внедрить нечто другое!

– А что именно? – с подозрением спросил Юлю Азарцев. Что-то уж слишком блестели у нее глаза.

– Аборты в день обращения. – Она посмотрела на него победно. И пока Азарцев отходил от долгого и надсадного кашля, она взяла у него из рук апельсин и спокойно очистила его специальным ножом.

– Ты в своем уме? Аборты в косметологической клинике! – Азарцев с трудом успокоил дыхание. – Да кто нам лицензию даст?!

– Насчет лицензии я тебя умоляю! – Юля спокойно разделила апельсин на ровные дольки. – С гинекологом я уже поговорила, и ты его знаешь. Это наш старый знакомый, прекрасный врач Борька Ливенсон, если ты помнишь, он же у меня роды принимал, когда я Олю рожала. У него высшая категория, он кандидат наук, есть лицензия, все в порядке. А с СЭС я договорюсь точно так же, как договаривалась всегда.

– А где мы эти аборты будем делать? В нашей немецкой операционной, которая стоит два миллиона?

– Зачем? Как раз в том самом доме твоих родителей, в который ты так любишь до сих пор заходить. Сделаем там ремонт, в твоей бывшей детской – маленькую операционную, в гостиной палату на четыре-пять коек, в кабинете отца – ординаторскую, и дело пойдет!

– Это невозможно! – воскликнул Азарцев. – Этот дом для меня слишком дорог. Он мое последнее прибежище. Ты же знаешь, я так и не купил себе квартиру. Хотел построить дом – связался с этой клиникой. И кстати, тебе же самой нравилась эта идея! Заиметь собственную косметологию, в которой ты уж могла бы развернуться!

Он вспомнил ту маленькую квартирку на Юго-Западе, в которой ночевал сейчас и которую получил его отец еще до того, как стал генералом. Азарцеву не хотелось ее обустраивать. Он думал, там будет жить Оля, когда окончит институт. Если честно, у него были связаны с этой квартирой не самые лучшие воспоминания. В ней так и осталось все так, как было, когда они только начали встречаться с Юлией. Родители тогда уже жили здесь, на так называемой даче, а у них там была бурная молодая жизнь, постоянно толпились гости, на одном диване ночевали минимум шесть человек… И все тогда было не так, как сейчас.

– И ты жалеешь, что у тебя теперь собственная клиника? – Юлия наклонилась и снизу посмотрела на него. Азарцеву показалось, что в лицо ему заглянуло чудовищное животное, наделенное нечеловеческим, странным, немигающим, очень светлым взглядом. «Ну, чистый удав!» – содрогнувшись, подумал он.

– И между прочим, когда ты погорел первый раз на строительстве той больницы, я тебя не бросила! Это ты ушел от нас с Олей. – Юлия отодвинулась и сделала вид, что смахнула слезу.

– Это правда, что ты не бросила, – сказал Азарцев. – Это правда, что я ушел. Я подлец, извини. Но поэтому мы и работаем вместе. Если бы из семьи ушла ты, а не я, ни о каком сотрудничестве и речи бы не было.

– Но все-таки почему ты ушел? – Юля протянула к рукаву его пиджака когтистую лапку.

– Дорогая, ни один мужчина не вынесет, если его постоянно называть идиотом. Учти это на будущее, когда будешь снова выходить замуж.

– Я не собираюсь снова выходить замуж! – вскипела Юля. В ее глазах засверкали опять злые огни. – Я считаю, что я уже замужем. За тобой! Что с того, что мы не спим! Зато мы вместе владеем этой клиникой. Вернее, владеешь ты, а работаю – я. А идиотом не надо быть, тогда и называть так тебя не придется. Так ты согласен на устройство гинекологического отделения?

– Нет, Юля, нет! В материальном плане это мало что даст. Аборты стоят недорого, а я потеряю дом.

– Сейчас можно делать не только аборты. Разрешено прерывать беременность на любом сроке!

– Как это – на любом? И в восемь, что ли, месяцев тоже? – изумился Азарцев.

– Ну, у тебя правда куриные мозги! – не выдержала Юля. – Ничего-то ты не знаешь, кроме своих операций. Имеются так называемые социальные показания. Приходит, допустим, женщина, говорит: «Вот, я без мужа, беременна, приехала с Украины, жить не на что, прописки нет, работы нет. Прервите мне беременность, а то я порешу ребеночка и сама потом утоплюсь!»

– И что, прерывают?

– Естественно, прерывают. Ведь если она этого ребеночка родит и оставит в Доме ребенка, кормить-то его кто-то должен будет! А налогоплательщики у нас сейчас сам знаешь какие! На детей, пенсионеров, инвалидов денег и так не хватает. Поэтому разрешено беременность прерывать на любом сроке по желанию женщины.

– Но ведь это узаконенное убийство! – с недоумением посмотрел на Юлию Азарцев.

– Опять ты о высоких материях! А войны – не узаконенное убийство? Нам надо думать, как бы нас самих не пустили под нож!

– Юля! Что у тебя всегда за выражения! Но скажи, если у женщины нет денег на содержание ребенка, откуда она возьмет кругленькую сумму на то, чтобы эту нежелательную беременность прервать?

– Не будь ты таким уж наивным! На такие вещи женщины всегда деньги находят. К тому же клиника наша в лесу, от города далеко, ляжет сюда, полежит, никто ничего не узнает. Два-три дня отдохнет и выпорхнет на свободу. Еще, может, даже захочет пройти курс косметических процедур. Отбеливающие маски, массаж… При беременности ведь часто возникают проблемы с лицом!