Глава 1

В вас когда–нибудь пытались за три месяца впихнуть то, что обычные люди проходят за несколько лет? За двадцать–тридцать, если быть точной. Когда я узнала, что у меня месяц за десятилетку, такой стахановкой себя почувствовала, ну прямо убиться веником. Лечь и убиться…

Никаких эльфов, вампиров и даже единорогов мне не встречалось, только Рикиши и иногда Сонола. Она приходила всегда неожиданно и незванно, как ревизор, усаживалась в уголочке и наблюдала за моими мучениями. Потом тихо исчезала, и в комнате сразу становилось легче дышать.

Я пару раз попыталась поговорить с ней о своем будущем и настоящем, но никакой новой информации не получила. Все те же две последовательности: сдадите – дадим осмотреться и, если вас все устроит, удочерим, не сдадите – вернем обратно. Второй вариант от меня никуда не денется, так что я налегала на первый.

Уж не знаю, зачем, возможно просто характер такой. Чем невыполнимее выглядела цель, тем отчаяннее мне хотелось ее добиться.

Нет, не так страшен черт, как его малюют, если уж быть честной. Звучало все устрашающе, но на самом деле не сравнить с нашей средней школой, когда в тебя за десять лет пытаются впихнуть невпихуемое и еще ногой утрамбовывают, чтобы побольше влезло.

«Экономикой» тут называлась некая смесь математики и умения логически мыслить. Задачки на поиск оптимальных и выгодных для семейного бюджета решений. Я щелкала их как орешки, даже повышенной сложности, тут Рикиши мог быть за меня спокоен.

«Изящная словесность» – умение красиво и правильно писать письма, то есть вместо «дебил» – «акциденция современности», вместо «заткнись» – «умерьте ваш пыл», тормознутого назвать рутинером и далее в том же духе. Здесь в ходу были немного другие синонимы общеизвестных выражений, но идея – та же.

Красивые словесные обороты мы учили по той же схеме, что и раньше в моем мире – через стихи и романы. Заодно, по тем же романам, я учила и сам мир…

Читаю я довольно быстро и, хотя при переносе мое скорочтение и пострадало, но Сонола быстро его восстановила магическим путем. Это, слава местным богам, тут не возбранялось.

Если мозги в состоянии переваривать одну книгу в день, значит, можно дать средство для впитывания этой книги.

Способности к бытовой магии у меня были очень скорбными, так что мне выдали гору артефактов и мануалы по их использованию. Ничего сложного, кроме наработки опыта. За три месяца вполне реально, если работать над этим ежедневно.

Я даже вполне легко освоила здешнюю географию – где какая страна находится, кто там живет, политические и экономические связи. Даже энциклопедии про соседние миры полистала, в надежде найти про свой. Но не повезло.

Забуксовала я на местной истории… Не давалась она мне, хоть плачь.

Рикиши уже и таблицу вместе со мной составил, и даты мы с ним выписывали, и графики рисовали. С какого и по какое какой король правил, как звали его жену – хранительницу королевской семьи, канцлера – хранителя королевской печати и кардинала – хранителя королевской души. И главного мага… И…

Меня тошнило. Практически буквально тошнило от избытка информации в голове. Их было много – имен, непривычных и неудобовыговариваемых, к которым прилагались фамилии, даты рождения, даты восшествия на престол, даты отказа от престола или даты смерти. А еще были войны, бунты, революции… Казни величайших преступников, чьи имена я тоже зачем–то должна была помнить!

В общем, спустя два месяца стало ясно, что я сдам все, но завалю элементарное… То, что здесь знают даже дети, потому что все это впихивается в них чуть ли не с рождения.

Сонола явилась как всегда неожиданно, посидела, посмотрела на мои мучения и спокойным таким будничным голосом произнесла:

– Рикиши, мне кажется твою ученицу надо слегка простимулировать с помощью плетки, – после чего развернулась и вышла.

А я осталась сидеть, хлопая глазами, и пытаясь понять, что она имела в виду?

Мой бессменный учитель по всем предметам слегка побледнел, отложил в сторону мел, которым он рисовал на доске очередной график и сделал приглашающий жест рукой в сторону двери:

– Прошу, леди.

Я шла с ним под руку по коридору и думала о том, что если сейчас хоть кто–то попытается тронуть меня хотя бы пальцем… Я так кого–то простимулирую, что мало не покажется.

Мне казалось, что по пути подготовилась ко всему, но оказалось, что я ошибалась.

– Рикиши… – произнесла Сонола все тем же буднично–спокойным голосом, и парень, скинув камзол, стянул через голову рубашку, потом наклонился и расстегнул сапоги…

Я, закаменев, не отводила от него глаз. Все происходящее было пугающе–непонятно, но… Медленно раздевающийся Рикиши был прекрасен. Мне казалось, что я уже привыкла к нему, к его смущенному румянцу, когда я несколько грубовато выражалась, к его ласково–поощрительному: «Все правильно, леди, вы – молодец!», к его легкой полуулыбке, когда я пыталась острить. Я не могла воспринимать его как объект вожделения хотя бы потому, что тогда не смогла бы нормально учиться. Да он и не пытался со мной заигрывать… При такой–то красивой хозяйке.

Да, на Яхолии было рабство, ведь тут были войны. Примерно пять сотен лет назад, четыреста девяносто два года, если быть точным, был захвачен и порабощен целый мир. Мир Рикиши.

Теперь это отдельное государство в содружестве Яхолия, в котором живут яхолианцы. А исконное население превратили в рабов, вывезли, распродали… и «чтобы не потерять национальный колорит», сводят, как породистых собак.

Но одно дело просто знать, что тебя обучает красивый, умный и начитанный раб. Знать и никак не связывать это знание с Рикиши. И совсем другое – видеть, как он полностью раздевается, безропотно ложится на скамейку, вытягивает вперед руки и молча ждет. Слышать тяжелый свист плетки, разрезающей воздух. Слышать звук соприкосновения тела и длинного извивающегося хлыста. Видеть, как это совершенное тело вздрагивает, как напрягаются и резко расслабляются мышцы. Видеть красную полоску–отметину на чистой белой коже…

Очень хотелось отвести взгляд в сторону или просто зажмуриться, но не получалось. Даже не потому, что Сонола что–то намагичила, нет… Просто я понимала, что эти удары достаются ни в чем не повинному Рикиши из–за меня. Из–за того, что я не смогла выучить этих проклятых королей.

– Все! Хватит! – рыкнула я где–то на втором десятке.

– Это я решаю, когда хватит, – Сонола ответила мне, даже не прерываясь, на выдохе, не повышая голоса.

– Тогда я ухожу, – уверенно сказала я, продолжая стоять и смотреть, как плеть разлиновывает спину Рикиши.

– Тогда я его запорю, – женщина ответила мне без тени сомнений, но наконец–то бросила быстрый взгляд в мою сторону.

– С другим учителем я заниматься не буду, – мой голос зазвенел от душившего меня напряжения.

– Значит, найдем другую ученицу! – хмыкнула Сонола все так же уверенно.

– Удачи, – с презрением выдала я, развернулась и вышла.

До экзаменов оставалось полтора месяца. Вряд ли они рискнут стащить откуда–нибудь еще одного близнеца своей драгоценной дурочки.

Пока шла по коридору, сжав кулаки до боли и зубы до скрежета, думала, что вся эта афера с самого начала шита белыми нитками по черной глади. И при этом, раз меня упорно обучают и даже стимулируют – им реально надо, чтобы именно я поступила в эту академию.

Упав на свое любимое место для размышлений и взбив под головой подушку, я попыталась успокоиться. В ушах по–прежнему свистела плетка, перед глазами была спина, раскрашиваемая в ровные красные полосы, в душе было пусто, на щеках – слезы. Хорошо, успела дойти до своей спальни…

Так, спокойствие, главное спокойствие, как завещал великий Карлсон. Надо верить в то, что я им нужна, и Рикиши не запорют в качестве стимула.

Самое противное, что я уже пару раз сознательным усилием давила в себе желание сесть за учебники по истории. Главное, ради себя любимой, я на такие жертвы не пошла бы ни за что, но ради Рикиши…

Так, а теперь успокоиться, расслабиться и не думать… не думать, не вспоминать, сосредоточиться на чем–то другом. Вот, вытянусь, лягу нога за ногу…

Ну почему тут брюки для женщин не предусмотрены?! Неудобно в этих их платьях, кто бы знал! М–да. Несчастные люди, не знают они тут про женские брюки.

А что на текущий момент знаю я?

Я уже знаю, что леди Марими – альменхеттен семьи Тарнизо. То есть представитель по связям с общественностью, наделенный правом принимать экстренно–важные решения, не обсудив их со всеми членами семьи. Круче нее только ее родители – старейшины семьи. Они могут опротестовать любое ее решение, пока их голоса семья считает разумными, то есть пока они по мнению родни находятся в здравом уме. Стариков я не видела, а вот с леди Марими имела честь визуально познакомиться – она возвращалась с прогулки по саду, когда я как раз направлялась немного проветриться.

Рикиши тогда упал на одно колено и стоял в такой позе, пока хрупкая фигурка не скрылась из виду. Мне она чем–то напомнила эльфийку – тонкокостная, величественная, с застывшим выражением лица и прямой спиной. Нет, Сонола – стерва, конечно, но она была более живой по сравнению со своей двоюродной сестрой.

Кстати, Марими стала альменхеттен не так давно, заменив недавно умершую мать Сонолы. Интересно, ее выбрали потому, что она старше или по какому–то другому признаку?

Вообще, на Яхолии был патриархат, только очень… своеобразный. Мужчины занимались колонизациями других миров. Армия и внутренняя гвардия целиком состояла из мужчин. Корона и скипетр передавались тоже только по мужской линии. В Яхолии не было не то что королев, регентов при принцах женского пола!

При этом первой обязанностью короля после восшествия на престол была… женитьба. И на всех встречах с иноземными послами, на всех советах, на всех пактах… Короче на всех документах должно было быть указано, что королева не возражает.

Дальше патриархат временно сменялся равноправием – альменхеттен семьи могли быть как мужчины, так и женщины. А проблемами внутрисемейными вообще заведовали исключительно женщины.

Вот Марими решала внешние проблемы в семье, а Сонола – внутренние. И отсюда следовал первый, непонятный мне нюанс.

Да, меня будут выдавать за девочку из семьи Тарнизо – хорошо. О том, что я дочь не Сонолы, а Марими, да еще и приемная, афишировать никто нигде не станет. Тут не принято разглашать внутрисемейные связи–. Представляют здесь так: «Алиса, третья ветвь древа семьи Тарнизо». То есть я могла быть дочкой Сонолы, Марими или внебрачным ребенком их незамужней сестры, с которой я пока еще знакома не была.

Но, главное, я ни разу не видела саму Алису!

Вот представив себя на ее месте… Не утерпела бы! Честное слово, хоть в щелочку бы подсмотрела! Хотя, может, в щелочку она и подсматривала, кто ее знает?

Она как раз главная непонятность всей аферы: «А что будет с Алисой?».

Вот сдам я все, поступлю в академию… Нет, ну это отдельный бред, который я пока обдумывать не готова. Хотя бред интересный – я люблю учиться. И, раз Алиса не любит, то в академии буду учиться именно я. Хорошо… А потом? Потом, когда начнется раздача бонусов в виде замужества? Понятно, что рано думать о том, как я буду печь хлеб, пока поле еще не засеяно, но меня вдруг очень сильно заинтересовал этот момент. Причем как–то так оглушительно сильно заинтересовал и, чем больше я размышляла, тем сильнее мне становилось не по себе.

Похоже, я слишком увлеклась доказыванием себе и другим, что смогу впихнуть себе в голову невпихуемое и не подавлюсь. Самое времечко прерваться и задуматься о дальнейшем. Что–то в картинке моего запланированного светлого будущего не сходится. По–моему, мне обязательно надо пересечься и познакомиться с этой Алисой.

Конечно, если меня не вернут домой… Нет! Рикиши я им точно не прощу!

Тут я с силой ударила кулаком по кровати и перевернулась, чтобы уткнуться носом в подушку, пытаясь спрятаться от вновь всплывших в памяти звуков и мелькающих картин.

Я уже была готова сорваться и бежать обратно, чтобы убедиться, что все живы, но тут дверь моей комнаты открылась, и вошел Рикиши. Тихо так вошел, по стеночке…

– Ты как? – я соскочила с кровати и бросилась к парню, наверное, слишком стремительно.

И тут же резко затормозила, потому что следом в комнату вошла Сонола.

– Сегодня я его пожалела, – произнесла она отвратительно ровным, спокойным голосом, за который дико хотелось убить. – Через неделю я хочу, чтобы вы без запинок ориентировались в событиях последних двух тысячелетий.

Не дожидаясь моего ответа, Сонола вышла, даже не хлопнув дверью напоследок. Она не злилась, просто констатировала факт.

– Так как ты? – переспросила я, глядя на смотрящего в пол Рикиши.

– Спасибо, леди. Жить буду, – кривая полуулыбка промелькнула на лице у парня. – Даже теперь точно знаю, сколько именно.

Не удержавшись, я залепила ему подзатыльник и наконец–то расплакалась.

Успокоилась я довольно быстро, причем совершенно самостоятельно. Рикиши тихо сидел рядом на краю кресла прямой, как струна. Молчаливый укор моей совести.

– Ну что, будем учить вашу проклятую историю? – буркнула я, вытирая глаза тыльной стороной ладони, чтобы не смотреть на парня.

Было немного стыдно. Вроде не девчонка, взрослая женщина, а разревелась на пустом месте. Не мой мир, не моя жизнь, не мой раб… В любой момент могу свалить и забыть.

– Леди, – Рикиши замялся, покусывая край губы. Несколько раз он порывался что–то сказать, уже даже открывал рот, но потом снова затихал и, наконец, выдохнул всего одно слово: – Спасибо.

Да… не мой… Но ради вот этого благодарного взгляда я готова совершить подвиг!

Следующая неделя у меня была очень насыщенная. Ведь другие предметы никто не отменял, хотя мне они и легко давались. Но почти все мои силы были брошены на заучивание чреды событий, происходивших в Яхолии последние две тысячи лет. Оказалось, что я даже кое–что запомнила из прошлых занятий. Что–то упорно ускользало из моей памяти, но если закрыть глаза и вспомнить свист плетки, то голова сразу начинала работать.

Рикиши теперь почти не участвовал в процессе моего обучения. Только книжки менял и все. Я сама рисовала схемы, устраивала сама для себя контрольные опросы. Недовольно хмурясь, листала страницы в поисках подробностей. Задачей Рикиши было отвлечь меня на завтрак, обед, прогулку и ужин. И запинать спать вовремя.

Через неделю я была готова оттарабанить наизусть все, что было в этой долбанной Яхолии. В любом раскладе. Событие – год или год – события. Не знаю, за каким фикусом мне это все могло пригодиться, но я историю своего мира не знала так досконально, как этого.

Правда, именно Яхолии, а не завоеванных колоний. По ним тут были отдельные тома. И если вдруг выяснится, что их тоже надо было заучивать, я возьму их все сразу и уроню Соноле на голову. С размаху!

Она явилась после обеда, когда я, устав паниковать, отрешенно листала учебник по бытовой магии и обдумывала, откуда у меня появилась способность зажигать свечи. От злости? От омолаживающих таблеток? От длительного пребывания в местном климате? Но факт оставался фактом – я только что совершенно спокойно зажгла восьмую свечу. Так что минус один артефакт на экзамене.

– Ну надо же… У тебя даже магические способности проснулись?!

– А мы разве переходили на «ты»? – мгновенно отреагировала я.

– Я вторая ветвь древа, а ты, если повезет, – Сонола произнесла последнее слово с такой интонацией, что сразу становилось понятно, как сильно она верит в мои способности, – станешь только третьей.

– А мне вот интересно, что будешь делать ты, – я старательно выделила голосом свое искреннее желание перестать «выкать» друг другу, – когда мне повезет. Ты и твоя дочь.

– Тебя это не касается! – фыркнула Сонола, но в ее взгляде промелькнуло что–то… Точно, когда все закончится, надо пойти и познакомиться с Алисой. – Перейдем к проверке твоих знаний.

О! Определение «препод–зверь» очень подходило этой женщине. Она отрывалась по полной, она гоняла меня, листая страницы учебника. Проверяла не только то, что помнила сама, но и что уже успешно забыла, если даже знала.

Спустя полтора часа у меня заплетался язык, хотелось пить… и не воды, а крови! Крови конкретного человека.

– Что ж стимул был выбран верно, я рада, – с легким презрением в голосе выдала Сонола. – Кстати, если вдруг ты захочешь с ним позабавиться – я не против. Может, это тоже тебя простимулирует.

И все это в присутствии Рикиши, тварь такая. Причем, заметив мой злобный взгляд, она вдруг нагло так усмехнулась и подозвала парня к себе:

– Разденься, а то, возможно, в прошлый раз леди Икари не оценила твои прелести.

Рикиши, медленно, пуговица за пуговицей, расстегнул камзол и дал ему плавно стечь на пол. Потом, глядя мне в глаза, также медленно обхватил руками края рубашки и потянул ее вверх… потихоньку оголяя напрягшийся живот, ребра, грудь.

Ну вот что я, мужскую грудь не видела?! Да сколько хочешь! На пляже, в бассейне, в кровати. Но, почему–то, как под гипнозом, сделала шаг в сторону Рикиши, а он как будто только этого и ждал, чтобы сдернуть рубашку полностью, кинуть ее на камзол и, положив руки на бедра, плавно провести по ткани брюк и потеребить узел тонкого пояса, удерживающего эту ткань. Я следила за его пальцами, одновременно тряся у себя в голове картинкой из памяти. Я уже видела то, что там, под штанами! Ви–де–ла! Так чего же я глаз не могу оторвать от этого кушака?! И жду… Жду…

Но Рикиши сначала наклоняется и стягивает сапоги, левый… затем правый. Я провожаю их взглядом. Каждый. И мое внимание снова возвращается к кушаку. Эта зараза еще минуту крутит им между пальцев и, наконец, одно движение, и штаны плавно соскальзывают вниз. Ничего неожиданного, ничего нового, ничего впечатляющего, кстати, тоже… Обычный размер, красивый, ровный, побритый… слегка возбужденный. И чего я тогда стою, как девственница в первую брачную ночь и любуюсь?!

– Вот теперь вижу – оценила, – где–то в отдаленном уголке сознания звучит голос Сонолы. – Пользуйся.

И дверь за ней захлопывается, а я остаюсь один на один с полностью обнаженным парнем, которого хочу так, что скулы сводит.

Так. Спокойствие. Вдох. Выдох. Вдох… Нет, вот так, с барского плеча, по приказу. Так – не хочу.

– Одевайся, – я отворачиваюсь, делаю несколько шагов к окну и начинаю гипнотизировать природу, злобно так, как будто вот это дерево виновато в том, что я… Дура принципиальная, вот кто я!

– Леди? – в голосе Рикиши я слышу не только удивление, но и обиду.

Прекрасно его понимаю. Так старался порадовать свою хозяйку, чтобы соблазнить по ее приказу и надо же, такой облом.

– Я не хочу пользоваться тем, что принадлежит другому, – выдаю я первое, что приходит в мою голову.

И тут же оборачиваюсь, чтобы увидеть, как гаснут звездочки в глазах Рикиши, как исчезает его полуулыбка, как он… вянет буквально на глазах.

Пока я любовалась деревьями за окном, он уже успел натянуть штаны и рубашку, сейчас под моим взглядом он быстро застегивает пуговицы на камзоле. Сапоги оставлены напоследок. Носки и сапоги… Сначала левый, затем правый.

– Простите, вы позволите мне не сопровождать вас сегодня на прогулке?

Голос спокойный, но губы дрожат, а я стою и смотрю, как красиво двигается кадык на его шее.

– Леди?

– Да, можешь и на ужин не приходить.

Вот что я только что сказала? Зачем?! Я же хочу… Я хочу его. По крайней мере…

– Стой!

Рикиши замер, уже приоткрыв дверь комнаты, чтобы выйти.

– Я передумала. На ужине я хочу тебя видеть и позаботься, чтобы на столе было вино. Сладкое. Белое. И что–то из алкоголя, что ты любишь. Я собираюсь отметить победу разума над историей.

Рикиши посмотрел на меня с удивлением, но лишь кивнул:

– Да, леди, хорошо.

– И… – вообще–то я собиралась извиниться, но нужных слов подобрать никак не получалось, поэтому я просто добавила: – Сладкого очень хочется… Шоколадных конфет, например.

– Да, леди, хорошо, – слегка растерянно повторил Рикиши, но в его глазах снова зажигаются звездочки.

Я уже знаю, что меня кормят, добывая еду из моего мира. Не зря я в первый день так обрадовалась и одновременно удивилась привычному виду блюд. Так что и шоколадные конфеты достанут, и вино белое. Все достанут. Потому что я им нужна.

А вот мне нужен только один человек. И он принадлежит другой женщине. Причем в буквальном смысле слова «принадлежит».

Но сначала по плану встреча с Алисой. А уже потом устройство моей личной жизни после сдачи их местного ЕГЭ…