Глава 7

Помахав рукой нашему экскурсоводу, мы с Абагэйл ускоренными темпами, чуть ли не наперегонки, двинулись в сторону столовой. Причем так стремительно, что Рикиши едва за нами поспевал, ну или специально отстал, – кто их, нетопырей поймет? Только у входа на территорию вкусных аппетитных запахов мы оказались несколько раньше, чем он. Я уже подносила карточку к специальному зеленому мигающему глазку, но в последний момент одумалась.

– Эй, ты чего? – Абагэйл, стоящая уже с другой стороны открытых дверей, смотрела на меня с изумлением.

– Я подожду Ри… своего раба, – пояснила я. – Его же без меня не пропустят.

– Ну и посидит на улице, с него не убудет, – фыркнула девушка. – Чего он у тебя еле плетется?

– Оставлять нетопыря без присмотра нельзя, – буркнула я, вспомнив пламенную речь суровой дамы перед началом экзаменов.

– Ну, как знаешь. Пойду тогда нам столик займу поудобнее, – Абагэйл скрылась в глубинах столовой, а я развернулась и уткнулась лицом прямо в грудь неожиданно оказавшегося рядом Рикиши.

– Ты же только что был там, – пролепетала я, махнув рукой в сторону тропинки.

– Я умею передвигаться очень быстро, – провокационно вибрирующим голосом сообщил парень и кивнул на ожидающе мигающий глазок: – Леди?..

Двери столовой открылись, и мы вошли внутрь, правда, на Рикиши глазок сначала замигал красным, даже бдзынькнул пару раз, но потом резко замолк, как будто подавился и снова позеленел.

Институтскую столовую времен моего противоречивого прошлого это заведение не напоминало ни разу, хотя по сути отличалось мало. Справа от входа был зал – столики со стульчиками, слева – раздача, а дальше, если приглядеться, за несколькими маленькими окошками пряталась кухня.

Просто стульчики были скорее креслицами, а круглые столики, покрытые кружевными скатертями, могли вместить от силы пару, ну может тройку подносов.

Ото всей столовой веяло милым девичьим уютом и в ней неожиданно царила атмосфера мира и дружелюбия. Даже мое появление не испортило ауру безмятежного спокойствия. Присутствующие в столовой девушки на пару минут перешли на перекрестное перещебечивание, оценивающе оглядывая Рикиши, потом перевели взгляды на радостно машущую мне Абагэйл и снова вернулись к тому, чем были заняты до нашего появления.

– Леди? Вы помните?..

– Да, спросить, не против ли твоего присутствия за столом, – чуть раздраженно рыкнула я.

Вот носом чую, он специально отставал, чтобы мы за отдельный столик сели. И намеки эти. Сказать что–то важное хочет? Так у столовой мы наедине были. А теперь на нас искоса, но человек двадцать поглядывает. Интересно, сколько всего девушек в этой академии?

Возле раздачи я сначала потыкала во все блюда, что хотела сама, потом выслушала Рикиши и повторила для полной леди в традиционно–белой одежде повара все, что он заказал. Потому что та демонстративно игнорировала присутствие рядом со мной еще одного человека. Правда, местных тушеных корнеплодов с мясом (у меня в голове это назвалось «азу», а уж как там оно на самом деле, не знаю) положила на пару ложек больше чем мне, стараясь, чтобы в пропорциональном соотношении мясо выигрывало.

Рикиши со своей странной полуулыбкой произнес слова благодарности, оставшиеся без ответа, но, обернувшись, я увидела, как дама осеняет нам спину местным аналогом крестного знамения. В городе нас иногда так провожали продавцы на рынке, поэтому я знала, что это – пожелание добра.

Я так увлеклась обдумыванием странного поведения женщины, что чуть было не забыла про вопрос, который надо было задать Абагэйл.

Девушка посмотрела на меня с недоумением, но кивнула. Зал очередной раз прервался на перекрестное перешушукивание, не то чтобы осуждающее, скорее… просто обсуждающее сам факт, я бы так сказала.

Вообще, я не поняла, чего Рикиши к этому этикету привязался! В городе к нему относились, как к равному, да и в самом поместье он с самого начала ел со мной за одним столом. И при появлении Сонолы на наших уроках никакого усиленного раболепия не наблюдалось… пока у той крышу не сорвало.

Тут в зал вошла наша экскурсовод, огляделась, увидела нас, явно облегченно выдохнула и быстро направилась в нашу сторону. По пути ее пару раз окликнули и задержали, то ли просто поболтать, то ли уточнить, что за странные люди появились в академии.

– Приятного аппетита, – произнесла она, наконец, добравшись до нашего столика.

Мы с Абагэйл вежливо кивнули, потому что здесь тоже считалось неприличным говорить с набитым ртом, а затем по очереди поблагодарили, когда это стало возможным.

Рикиши же встал, подставил девушке третий стул, дождался, когда она сядет, и пододвинул ее вместе со стулом поближе к столу. Потом замер возле своего места, как будто чего–то ожидая. Я нахмурилась, потом сообразила и, повернувшись к вновь пришедшей, уточнила, не против ли она наличия в нашей компании молодого, красивого и очень вежливого мужчины.

Девушка засмеялась и отрицательно помотала головой:

– Конечно, нет. Мужчины в этой академии такая редкость. А молодой – это сколько? Он ведь из истейлов, причем вроде еще чистокровный, – девушка смешно наморщила лоб, изучая Рикиши.

И тут меня осенило, что я неправильно рассчитывала возраст своего нетопыря. Он ведь действительно был истейл и не скрывал этого. Наоборот, когда я изучала Первую Межмировую, иногда выдавал такие удивительные подробности, будто сам в тех битвах участвовал. А война, в которой Яхолия поработила Истейлию, была четыреста девяносто два года назад. Если бы я включила мозг и не циклилась на Соноле с ее браками, то вспомнила бы об этом. Но меня как перемкнуло. Значит, ему сейчас, примерно, от пятисот десяти до пятисот пятнадцати, как–то так. Не то чтобы мне сильно полегчало, но хоть какая–то определенность во всем этом беспросветном мраке загадок.

– Наичистокровнейший истейл, – ответила я, глядя при этом на Рикиши, так что успела заметить промелькнувшую у него на губах ехидную улыбку.

– Не знала, что их до сих пор где–то разводят, – в голосе нашего экскурсовода прозвучал интерес, плохо спрятанный под пренебрежением. – Сестра недавно себе искала, так весь молодняк уже с яхольскими генами.

Вот как можно сидеть рядом с человеком и говорить о нем и его соплеменниках, как о породистых собаках?!

Мысленно запихнув в копилку тупых вопросов еще один («Зачем так важно, чтобы истейл был чистокровный?»), я положила вилку и ножик на тарелку, перекрестив их, и посмотрела на Абагэйл, продолжающую доскребать салат. Значит, придется поддерживать разговор…

– Ну, мне повезло, – улыбнулась я, в последний момент успев заменить этой фразой ту, что просто рвалась наружу: «Наша альменхеттен знает тайные места!». Судя по одобрительному взгляду Рикиши, он оценил мой подвиг.

М–да, еще и двух часов не прошло, как я в академии, а чувствую себя, как путешественник на болоте. Иду и постоянно палкой почву трогаю, чтобы в трясину не провалиться. И злость внутри пульсирует. Злость, обреченность и упрямство. Дойду! Выберусь… И покажу всем… кузькину мать!

Но, вообще–то, Марими и ее подпевалы… все! Даже нетопырская… Все, как один – сволочи! Да, вот так вот резко, грубо, но синонимы в голове только еще более нецензурные. Взяли, слегка надрессировали, чтобы при виде моря не орала и дала бы посадить себя в лодку. Завезли как можно глубже, чтобы берегов не видно… и бросили! Вот что им стоило вручить мне тоненькую книжечку–методичку с подборкой самых основных вопросов и ответов, на которых я могу спалиться? Или мне эту методичку и вручили?

Я посмотрела на Рикиши, прекратившего есть ровно в тот момент, когда я перекрестила нож и вилку. Ну да, вполне возможно, что он мне выдан не как шпион, а как моральная поддержка и опора. Но тогда выдан как–то… через одно место. К тому же я ожидала бы подобной душевной щедрости от Марими, но как раз она настойчиво хотела его у меня отнять. Ну, то есть, не то чтобы настойчиво… Только вдруг я бы согласилась?! Не так уж они меня хорошо знают, чтобы просчитывать каждый мой шаг. А заботящаяся обо мне Сонола – это фантастика. Но… других альтернатив не было. И к тому же мне вполне ясно дали понять, что и он, и Сонола даже не сомневались в том, что так все и произойдет: я смогу его прокормить вкусной и питательной энергией во время секса.

Но тогда… как быть со сценой, где прикованный к стене Рикиши жалостливо взывает к своей прежней хозяйке: «Пожалуйста, не поступайте так со мной… Пожалейте… Не надо, умоляю!»?.. Бр–р–р! Я даже плечами передернула, потому что меня опять пробрало до мурашек. Я, как наяву, услышала его шепот… такой настоящий, такой… специально для меня сыгранный?!

Спокойствие, главное, спокойствие! Никто не будет упокаивать нетопырей прямо в столовой ножиком для масла. Выдыхаем! Это неприлично и не по этикету.

Тем более что Абагэйл наконец–то доела, и мы можем выползти отсюда.

– Ну что, теперь я вам покажу библиотеку! – вдохновенно объявила наша экскурсовод, и мы понеслись опять же в отдельное уже трехэтажное здание.

– В столовой у нас два этажа, потому что на первом кухня и обычный обеденный зал, а на втором место для студенческих вечеринок по шестым дням недели. Там весело! А в библиотеке третий этаж – архивы, туда по пропускам пускают специальным.

Библиотека мне понравилась, даже с учетом того, что мы просмотрели ее галопом. Я даже отвлеклась на какое–то время от процесса пережевывания обиды на то, что Рикиши с Сонолой развели меня хорошо разыгранным спектаклем, как дурочку наивную. Вот ведь застряла после обеда всякая дрянь в зубах, да так плотно, что не выплюнешь.

Сада в академии было целых два – летний и зимний, под крышей. Неизвестные мне цветы, кусты, деревья. Нет, в сад гулять я пойду потом, когда успокоюсь! А успокоюсь я, когда во всем разберусь. А разберусь я во всем сегодня же вечером! И пытать буду уже по настоящему… Или кормить перестану! Пусть… пусть сдохнет, гад!

Я обернулась и сверкнула взглядом на Рикиши, в отличие от меня не витавшего в паровых выхлопах злости, а спокойно выслушивающего нашего экскурсовода.

Нечего себя обманывать – сдохнуть я ему не дам. Духу не хватит. Даже если пойму, что на самом деле передо мной шпион. Но и жить постоянно в таком напряжении не смогу. Точно не смогу.

И что делать–то? Обманываться самой или позволять обманывать себя? Или расслабиться и пытаться получить удовольствие?

– Ну, вот и наше общежитие, – экскурсия, похоже, подошла к концу, а я и не заметила.

Дорога, по которой мы пришли, разделялась на три – влево, вправо и вперед. Вдоль каждой из них с двух сторон тянулись длинные двухэтажные здания наподобие таунхаусов.