Тааак. Зазеркальник выскочил в тот момент, когда Митя самодовольно любовался своим (ну ладно, пусть – не своим!) статным отражением. И его самоуверенная физиономия излучала месседж: «Я супер! У меня всё получится!».

А вот тебе – за нос! А вот тебе – «фак»! Ничего у тебя не получится! Даже не начинай!

Да, похоже, посыл был именно таким.

Признаться, сделалось жутковато. Главным образом потому, что Митя не представлял, сила какого масштаба может стоять за пошлым шутом Зазеркальником.

Тут парень разозлился сам на себя.

А может – никто и не стоит? А может, это всё-таки дурная шутка? А он уж себе навоображал невесть что. Ха-ха.

Или, может, кто-то думает, что его так легко взять на испуг?

Тем более – три раза ха!

Бал

В открытое окно Концертного зала Зимнего дворца ворвался озорной ветерок с Невы. Мимоходом тронул струны оркестра – и они отозвались растаявшими под высоким лепным потолком мелодичными вздохами. Легонько колыхнул подолы белых бальных платьиц, норовя тут же подхватить одну из девиц. И нетерпеливо закружиться с ней по узорному паркету – раз, два, три! Раз, два, три!

Но тут же спохватился, обнаружив, что опережает события. Смутился и замер где-то у стены, как замерли в эту минуту все, кто находился в зале.

Чинно слушали государя.

Традиционный майский бал «белого» класса, как всегда, начался с приветственного слова императора Ярослава I, обращенного к очаровательным юным гостьям.

По правую его руку, вдоль окон на Неву – смолянки со своими наставницами. По левую – Парадный отряд кавалергардов.

Митя не без основания чувствовал себя в этом щегольском строю наглым самозванцем. Хотя, если разобраться, отчего же? Когда-то в этом зале танцевал его отец. Правда, невесту себе выбрал совсем не из родовитых красавиц.

Митя оглянулся на Анатоля, тот подмигнул ободряюще. Тайный самозванец в ответ благодарно улыбнулся и перевел взгляд на середину зала, где в окружении свиты стояли император с императрицей.

– Императрица Ольга Александровна – по традиции покровительница Смольного института, – шепнул Анатоль.

Митя рассеянно кивнул и принялся с любопытством озираться по сторонам. Он, конечно, в школьную пору уже бывал здесь с экскурсией. В числе прочих видел и этот белый двусветный зал: высокие мраморные колонны, затейливую потолочную лепнину, огромные хрустальные люстры, скульптуры античных богов на карнизе.

Но, оказывается, есть значительная разница, в качестве кого ты находишься в одном и том же зале –экскурсанта или участника бала. Совершенно разные ощущения.

Экскурсант – холодный, вежливый и часто не очень внимательный наблюдатель. Совсем другое дело – участник. Недаром же корень этого слова – «часть». Вот и Митя уже самодовольно ощущал себя частью роскошного, вылепленного самыми блестящими архитекторами дворцового пространства. Частью императорского окружения. И даже частью той силы, что задает тон всей окружающей жизни.

Эхма! Юноша вдруг испытал неуместный в его положении необычайный душевный подъем. Нестерпимо захотелось панибратски хлопнуть по плечу одного из греческих богов.

Вот это понесло!

– Вообще-то большие балы проходят в Николаевском зале, что рядом – заметив Митин интерес к архитектурным изыскам зала, шепнул Анатоль. – Концертный зал – это для более узкого круга.

Император тем временем закончил речь, и оркестр заиграл полонез, с которого всегда начинается бал.

На этот танец Митя возлагал большие надежды. Полонез – танец простенький. Точнее даже – не танец, а элегантное шествие. Изобразить его может каждый, даже такой сомнительный, прямо скажем, танцор, как Митя.

Тем более, что во время неспешного полонеза удобнее всего разговаривать с партнершей, а это сейчас главное.

Митя скользнул взглядом по веренице смолянок. Белые платья и балетная осанка делали девушек похожими, но он точно знал, какую из них следует пригласить.

Лизу он узнал сразу. Несмотря на то, что фотография в интернете, как нарочно, была выложена скверного качества.

Митя рванул было вперед. Однако Анатоль осадил его, мягко взяв за руку.

– Следует подождать, пока свой выбор сделает государь.

Ярослав тем временем не спеша направился в сторону трепетных белых платьиц, и Митя напрягся.

– Обычно такой бал открывает государь в паре с начальницей Смольного института, – объяснил Анатоль.

Митя было вздохнул спокойно. Но император, отчего-то пройдя мимо наставниц, двинулся вдоль линии смолянок.

– Но в этом году было решено, что государь откроет бал в паре с одной из воспитанниц, – прокомментировал Анатоль его действия. – Как символ надежды на прекрасное будущее России.

Митя в эту минуту изо всех сил желал, чтобы Лиза выглядела как можно менее привлекательно. Ему просто необходим полонез с этой девушкой! Но, к его досаде, даже среди своих симпатичных подруг Лиза выделялась особенной миловидностью.

Дурное предчувствие не обмануло – император остановился как раз напротив Лизы и поклонился, приглашая на танец. Девушка счастливо просияла. И тут же, словно желая притушить неприлично откровенную эмоцию, присела в глубоком реверансе, склонив голову перед царственным кавалером. Тот протянул ей руку и вывел партнершу на середину зала.

Оркестр грянул громче. Первая пара – Ярослав I и трепещущая от волнения Лиза – открыла бал. За ней выстроились другие. По огромному залу потянулась длинная, то ритмично приседающая, то сходящаяся- расходящаяся вереница танцоров.

Мите решительно не хотелось танцевать. Ну вот прямо совсем. Но он был предупрежден, что во время танцев кавалергардам стоять строго запрещается.

Поскольку Мите нужна была только Лиза, а насчёт прочих всё равно, он пригласил первую попавшуюся даму. Которой, не только к его, но и к её удивлению, оказалась одна из наставниц.

Довольно молодая и приятной наружности, но с ужасно чопорным и брезгливым выражением лица. Даже родинка над верхней губой, которая другой представительнице прекрасного пола придала бы игривости, здесь выглядела изъяном.

Полонез тянулся нестерпимо долго. А ведь во время танца ещё полагалось развлекать даму непринужденной бальной болтовней!

Однако после пары дежурных комплиментов, как, дескать, безумно приятно видеть смолянок и их наставниц в этом великолепном зале императорской резиденции, Митя позорно скис. Ну вот о чём прикажете разговаривать с классной дамой? О погоде? Глупо и банально. О том, как милы и бонтонны её подопечные? Сочтет ещё развратом, с такой станется.

Ну… может быть, о какой-нибудь нашумевшей новинке? Не могла же она, к примеру, не слышать о романе «Красная империя», созданном ИИ. Роман, написанный в жанре модной нынче альтернативки, вызвал серию жестких схваток в интернете.

А всё потому, что текст моделировал ход истории, который мог случиться, если бы победу в Гражданской войне одержали красные, а не белые. Любопытная, между прочим, картина социального эксперимента получилась. Бесплатное лечение и образование… Человек бы до такого не додумался!

– Вы читали «Красную империю»? – несколько провокационно осведомился Митя у партнерши, приседая в такт музыке.

Та, тоже приседая, неопределенно кивнула.

– Ну и как вам?

– Пошло и бездарно, – холодно заметила дама. И, к Митиной радости, разразилась длинной нудной речью о бредовых фантазиях ИИ в попытке перекроить историю.

То есть, Митю, конечно, радовал отнюдь не её скучный монолог, а то, что ему уже не требовалось поддерживать беседу. Не было необходимости даже слушать визави. Достаточно лишь время от времени любезно и неоднозначно улыбаться.

– И вообще! После перенесения столицы в Москву Россия навек осталась бы болтаться на задворках Европы! – шипела дама сквозь победные аккорды полонеза.

Но уфф! Наконец-то прозвучал последний аккорд и безразмерный полонез завершился.

Митя, стараясь слишком явно не спешить, проводил партнершу на место и рванул было подальше. Но тут же притормозил, обнаружив, что он стоит в двух шагах от государя с Лизой.

И это очень удобно! Потому что сейчас заиграют вальс, и Митя первый успеет пригласить Лизу. А если зазеваешься, может опередить любой другой кавалер – с хорошенькой девицей хотят потанцевать многие. Тем более, что после полонеза с самим императором рейтинг пригожей смолянки поднялся ещё выше.

Ну что ж, полонез у Мити похитил государь. Значит, придется танцевать вальс.

С вальсом у Мити были проблемы, но бросать план на полпути выходило ещё хуже. Если он не потанцует, а вернее – не поговорит с Лизой, то к чему было вообще плести всю эту несусветно сложную интригу?

Так что надо тянуть время и продолжать как бы непринужденно болтать с этой скучной классной дамой. Но Митя уже не мог придумать – о чём? Поэтому ляпнул наугад:

– Как вы находите начало белых ночей?

– О, эти белые ночи в Петербурге…– в глубине невыразительных глаза собеседницы вдруг замерцали, опасно разгораясь, глухие потаенные огоньки. – Все мы – пленники колдовских белых ночей…

Митя понял, что, наверное, недооценил даму, посчитав её занудной и неинтересной. И собрался уже спросить, что она имеет в виду под пленниками. Но тут краем глаза увидел, что государь наконец-то отходит от Лизы. И понял, что надо спешить.

Юноша торопливо поклонился собеседнице и покинул её. К счастью, это не должно было выглядеть знаком невежливости. Ведь танцевать два танца подряд с одной дамой и уделять ей много внимания бальным этикетом строго воспрещается. В противном случае дама считается скомпрометированной. А если дело касалось барышни, то кавалер и вовсе наутро должен был явиться к её отцу просить руки.

Так что Митя мог с чистой совестью переключиться на Лизу.

– Позвольте ангажировать вас на вальс…

О, даже в рифму получилось.

Барышня, однако, рифмы не оценила. Да и вообще, как будто Митю не слышала. Стояла, потупившись и тихо улыбаясь чему-то своему. Наверное, всё ещё находилась в чудесном пространстве, где танцевала с кавалером номер один.

Куда уж нам.

– Позвольте… – тем не менее, опять начал Митя.

Девушка наконец подняла на него глаза.

И Митя забыл окончание фразы.

Возможно, этот сияющий взгляд был по-прежнему предназначен самому императору. От того и вышел таким воистину обворожительным.

Возможно. Но зачем же отнекиваться от мига пусть предназначенного другому, но такого упоительного счастья! Не лучше ли на этот самый миг почувствовать себя тем, кому всегда достается всё первоклассное: дворцы, сокровища, слава, легенды. И чудный взгляд самой красивой смолянки.

Чудный взгляд тем временем становился всё более вопросительным.

Митя вспомнил, что следует представиться.

– Дмитрий Го… – начал было он, щелкнув каблуками. Но тут же спохватился: – Э-э-э… Степан Оболонский.

Девушка посмотрела удивленно. Но тут же присела в любезном реверансе, слегка склонив голову.

– Елизавета Белосельская-Белозерская.

Очередной порыв всё того же неугомонного ветерка с Невы ворвался в приоткрытое окно и игриво дунул сзади на девичью шейку. Разметал вьющиеся локоны причёски и обнажил беззащитный затылок.

Нечисть и наводнения

Медный всадник повернулся к Финскому заливу.

Те, кто мог это видеть, имели на сей случай четкие инструкции.

Но видеть, конечно, могли далеко не все. А только люди, обладающие определенными способностями и специально обученные.

Именно таким был Стива и его коллеги, которые сидели сейчас в актовом зале дома на Литейном и внимательно всматривались в меняющую цвет и очертания интерактивную карту.

Да, людей в службу НН отбирали по особым параметрам. Ведь это они должны были в случае необходимости защитить город от двух главных потенциальных опасностей Санкт-Петербурга – нечисти и наводнения.

Впрочем, угрозы в названии службы перечислялись произвольно – вероятно, для складности произношения.

Первой опасностью для Петербурга всегда традиционно считались наводнения.

Дивный город, воздвигнутый исключительно своеволием Петра – на финских болотах, на топких невских берегах, заливаемых грандиозными половодьями – изначально считался обреченным. Пожалуй, нет другого города во всем мире, которому было бы адресовано такое количество предсказаний и пророчеств о гибели, как Петербург.

Фраза «Петербургу пусту быть» стала мемом в веках.

По одной версии, эту вирусную для истории города фразу произнес в 1722 году дьячок Троицкой церкви (это, кстати, исторический факт), якобы обнаруживший на колокольне кикимору. За что был препровожден в Тайную канцелярию и бит кнутом.

По другой версии, пророческая фраза принадлежит Евдокии Лопухиной, первой жене Петра, насильно постриженной им в монахини.

Гибель Петербурга в первую очередь всегда связывали с наводнением. Стены города ещё только начали возводиться, а уже объявились один за другим два старца, обещавшие, будто новорожденный город вскоре поглотят жадные волны. При этом называлась отметка, до которой поднимутся воды Невы – рубец на дереве, растущем рядом с Петропавловской крепостью, или его верхушка. В первом случае деревом была ольха, во втором ива.

По приказанию Петра ясновидцы, как водится, были биты кнутом у пня того самого дерева. Однако вещуны, анонсировавшие водный апокалипсис, не угомонились. Напротив, они стали объявляться с завидной регулярностью, особенно активизируясь по большим датам, например, смене столетий и тысячелетия.

Нынче к этому зловещему хору присоединились модные астрологи и сертифицированные ясновидящие.

Даже – опять! – появилась якобы точная метка, до которой поднимутся воды Невы во время знакового потопа. Это Адмиралтейская игла. Вернее – кораблик на её шпиле, который наконец-то сможет коснуться своим килем балтийских волн.

Конечно, часть таких вангований можно расценивать как откровенное шарлатанство. Но далеко не все.

В том числе и потому, что существует угроза вторая –

местная нечисть.

Нечисть, конечно, есть везде. Проблема в том, что значительная часть местной хтони обитает на болотах древней земли Ингерманландия с первобытных времен. Люди же, построившие город, по меркам вечности, пришли сюда совсем недавно. Так что мистические коренные жители не без основания чувствуют себя хозяевами здешней земли. Люди для них – всего лишь загостившиеся недоразумения. И не исключено, что когда-нибудь монстры захотят это доказать.

Особенно подозрительными считаются специфические для Петербурга водные твари. И даже не те, что обитают в водах Балтики и Финского залива – например, кракен или колью- таат. А те, что проникают в пространство Петербурга через Неву и её притоки. И образует своеобразный водно-подземный мистический слой. Своего рода подполье.

Вот это-то водное подполье и представляется потенциально наиболее опасным. Потому что так или иначе может быть связано с самой главной питерской угрозой – наводнениями. И не просто связано, а попытаться обещанный пророками потоп устроить.

Так что слова Нечисть и Наводнения стояли на вывеске службы НН рядом отнюдь не случайно.

Бал (продолжение).

На нежной Лизиной шейке красовалась модная татуировка в виде рыбьей чешуи. Явно сделанная в дорогом салоне – объемная, так и переливается радугой.

Такие татушки набивают себе по всему телу «новые Ихтиандры». Ну те, кто убеждает питерцев отращивать жабры. А пока, за неимением таковых, щеголяет в футболках с изображением рыбьих лёгких.

Так Лиза, выходит, подпольная ихтиандорка… или как они там себя называют… Тьфу ты, язык сломаешь… Однако в Смольном, как известно, не забалуешь. Потому татуха сделана секретная – на месте, которое обычно скрыто прической.

На Митин вкус, пошловато как-то. Однако ему ли не знать, что как раз рафинированные отпрыски самых благородных семейств часто имеют склонность к эпатажу. Если не открытому, то тайному – как вот этот Лизин.

Девушка тем временем подняла склоненную голову и наткнулась взглядом на недоуменную физиономию кавалера. В её глазах мелькнула сначала настороженность, а потом что-то похожее если не на испуг, то на досаду.

Митя в ответ постарался принять равнодушный вид, демонстрируя, что он ничего такого не увидел и вообще ему нет дела до Лизиных пряток. Он так – потанцевать только.

И тут хлынул вальс. Именно хлынул – как вешние воды. Наполняя своей свежей текучестью всё окружающее пространство. Сметая с пути мелкий житейский сор. Обещая давно вымечтанное обновление – в душе, в жизни… Да что там – в мире!

Музыкальная стихия прибила Митю и Лизу друг к другу, словно два легких бумажных кораблика. И – закрутила, закрутила. Закружила-закружила. Раз-два-три… Раз два-три…

В первые минуты этого упоительно плавного кружения Митя забыл обо всем на свете. Он и загадочная Лиза с её замаскированной, но такой уместной сейчас рыбьей татуировкой просто нырнули в вальс и плыли в нем, резвясь и играя. Чутко подчиняясь мелодичному потоку.

Когда же начальный восторг схлынул, до парня резко дошли две вещи.

Первая – он танцует вальс! Да не просто танцует, а делает это неожиданно легко и непринужденно. Видимо, умение скользить по паркету бонусом прилагалось к процедуре двойничества. Это оказалось кстати и очень приятно.

Второе соображение вышло довольно кислым. Обманчивая близость девушки с изменчивыми аквамариновыми глазами, которую он кружил в своих объятиях, ударила в голову игривыми пузырьками шампанского. Всё стало нипочём, всё трын-трава. Что? Цель, ради которой он сюда так нелегко проник? Причём здесь цель, когда есть этот аквамарин…

Да уж… Хорошо, что быстро опомнился. И вмиг протрезвел от этих коварных пузырьков. Однако он чуть не профукал уникальную возможность, щедро подаренную Стивой и потерял кучу драгоценного времени.

Положение надо было срочно исправлять. То есть добывать информацию.

– Очень приятно с вами познакомиться! – льстиво начал фальшивый кавалергард. – Я часто хожу мимо вашего дворца на углу Невского и Фонтанки… – Митя тут же почувствовал, что «хожу» в этих стенах прозвучало как-то куце, куда уместней было бы сказать «проезжаю». – И всегда восхищаюсь этим шедевром необарокко! – (Враньё, ему никогда не нравилось барокко. Приторно сладкий, какой-то кулинарный даже стиль.) – Не сомневаюсь, что внутри дворца всё исполнено с таким же изяществом., – продолжал Митя рассыпаться в комплиментах. – То есть, я видел, конечно, фотографии в интернете… Но, думаю они не передают и половины подлинного впечатления от ваших живых интерьеров…

Грубый намёк на приглашение во дворец. Фу. Но для подробных расшаркиваний у него слишком мало времени.

Лиза мило улыбнулась. Вот именно мило, а не просто вежливо. И это Мите очень понравилось – значит, она не сочла его неуклюжий намёк вульгарно навязчивым.

– Я бы с удовольствием пригласила вас к нам с визитом, – в голосе девушки звучало искреннее сожаление. – Но я сама так редко бываю дома! Увы! Ведь нас из института отпускают только на каникулы, – и добавила, как будто извиняясь: – В Смольном очень строгие правила.

Митя мысленно поморщился от досады. Ведь Лиза лишь повторяет то, что ему уже известно. А между тем позарез нужна новая информация. И время идёт!

– Ээээмм… Ваш батюшка, должно быть, очень по вас скучает… Мне бы одному было ужасно тоскливо в таком огромном доме… – заспешил он.

На Лизино лицо как будто легла тень. Она мигом напряглась и замкнулась.

– О нет, – как будто выдавила из себя девушка. – Батюшка редкий интроверт. Как правило, ему достаточно общества любимой собаки, – и улыбнулась кисло, краешком рта.

Митя вспомнил, что и в самом деле на многочисленных портретах и фото князя рядом с ним часто присутствует изящная рыжая колли с узкой мордой. Если эта шотландская овчарка и впрямь неразлучна с хозяином, то даже повезло, что Митя давеча не превратился в мышку. Слопала бы за милую душу.

Но он, кажется, отвлекся. Какой вывод можно сделать из Лизиных слов и интонаций?