Глава 2

Мне начинало нравиться это приключение. Разве не здорово получить во временное пользование биографию без темных пятен, чудесное тело, друзей и любимого мужчину? И я не шутила, говоря, что планирую извлечь из отношений с ректором максимум приятностей. В моих жизненных планах уже три года значился пункт «Завести любовника», но, едва представлялась такая возможность, я шла на попятную: то ли все еще ждала чего-то большого и светлого, то ли, наоборот, боялась, что мимолетная интрижка разовьется в нечто серьезное. Здесь же, в придуманном мире, все было игрой. Отчего не сыграть?

В таком приподнятом настроении я шла к нему, к мужчине ее мечты.

Идти было не близко. Описывая академию, кое-кто не удовлетворился парой-тройкой стоящих по соседству корпусов или переоборудованным под учебное учреждение замком. Нет, этот кое-кто придумал целый академический городок, занимавший обширную площадь в долине у подножия скалистых гор. Тут были парки, стадионы, оранжереи, музеи, театр, больница, пожарная часть и даже кладбище. Учебные корпуса и студенческие общежития разбросало по всей территории, а преподаватели и служащие академии жили в небольших поселках, жавшихся к окраинам городка. Сейчас все вокруг покрывал пушистый снег, блестевший в ярких солнечных лучах, и уверенность, что я попала в сказку, крепла с каждым шагом.

Дорога до главного корпуса заняла полчаса. Отчасти это обуславливалось непривычной обувью и моим неумением ходить в длинных платьях, еще и с пышной нижней юбкой, но к концу пути я худо-бедно освоилась с обновками.

Оставила пальто в гардеробе. Полюбовалась собой-Элизабет в высоком зеркале, отметив, как удачно Мэйтин выбрал платье. Не эльфийское, но грудь и талию облегало и подчеркивало, а насыщенный синий цвет прекрасно гармонировал с глазами Элси. Или моими? После объединения сознаний отражение уже не казалось чужим, лишь непривычным, как бывает, когда кардинально меняешь прическу. Но эта прическа, как и все к ней предлагающееся, мне нравилась.

Оглядев себя с головы до ног, я направилась в приемную.

– А, мисс Аштон, – секретарь, молодой, но до ужаса неприятный брюнет, весь какой-то скользкий, прилизанный, поднял голову, отвлекшись от кипы документов. – Милорд Райхон ждет вас… – он демонстративно посмотрел на настенные часы, – уже давно.

Сердце екнуло, коленки мелко задрожали. К чему бы это?

В кабинет ректора я не вплыла лебедушкой, а вползла недужной черепахой. И застыла в дверях, увидев его. Или, как принято писать в женских романах, – Его. Потому что это был именно Он, с большой буквы и никак иначе.

Он стоял у окна, как король, оглядывающий с дворцовой башни свои владения. Высокий, статный. Серая ткань сюртука натянулась на широких плечах. Блестящие черные волосы собраны на затылке в длинный, почти до пояса хвост. Когда я вошла, Он обернулся, и я увидела смуглое лицо, высокий лоб, резко очерченные скулы, прямой нос и плотно сжатые губы. Заглянула на миг в завораживающую ночь его глаз – и отвела взгляд.

– Здравствуйте, мисс Аштон. – Голос у него был красивый, сильный и властный. – Присаживайтесь.

Я послушно заняла кресло, на которое мне указали, и опустила голову.

– Не переигрывай, – посоветовал появившийся из ниоткуда Мэйтин. В джинсах и футболке он странно смотрелся рядом с безупречно элегантным Оливером, но ректор и не заметил присутствия божества.

– Вы знаете, почему я вас вызвал? – спросил он меня строго.

Я отрицательно замотала головой.

– Неужели? И вам неизвестно, отчего смотритель музея-бестиария разбудил меня телефонным звонком в третьем часу ночи? И кому я обязан счастьем через полчаса после этого лицезреть под своими окнами ожившее чучело василиска, трех горгулий, давно мумифицированных, но почему-то не утративших способности к передвижению, и не уступающий им в подвижности скелет плотоядной коровы?

Корову помню. Нравился мне в детстве этот мультфильм про страну невыученных уроков, вот шутки ради и упомянула в книге.

– Хороша шутка, – мрачно выговорил Мэйтин. – От клыков плотоядных коров погибает до ста человек в год.

– Как?! – воскликнула я ошарашенно.

– Вы не знаете? – переспросил милорд Райхон. – А я уже знаю об организованном вами вчера девичнике. О выпивке. О том, что вы покидали общежитие после полуночи, что категорически запрещено. И магический след на оживленных экспонатах я распознал, не сомневайтесь.

Не писала я такого. Про пьянку было. И о том, что ректора ждет сюрприз, но какой – я тогда еще не придумала. А Элси, видимо, неплохо повеселилась, потому что в ее памяти и следа о минувшей ночи не осталось.

– Так оно и работает, – пожал плечами Мэйтин. – Ты создала предпосылки к определенному развитию сюжета, и…

– Вы и прежде не отличались примерным поведением, – сказал ректор, – но эта выходка превзошла все предыдущие. Хотя, следует отдать вам должное, оживляющее заклинание вы сплели идеально. Мне понадобилось полчаса, чтобы деактивировать его, и все это время я вынужден был слушать рев существ, которых вы прислали к моему дому.

– Это был не рев, – вздохнула я, решив, что наступил удобный момент. – Они пели вам серенаду.

– Подобные шутки только усугубляют ваше положение, мисс Аштон, – нахмурился глава академии.

– Мое положение сложно усугубить, – проронила я с грустью. – Что может быть хуже, чем любить вас?

Ректор застыл с приоткрытым ртом. Есть контакт!

– Да, я люблю вас, – продолжала я. – И уже отчаялась привлечь ваше внимание.

Подняла на него глаза. Нижнюю губу закусила. От страсти, ага.

– И давно вас посещают подобные фантазии? – осведомился мужчина нарочито холодно.

– Вы не верите в мои чувства? Или боитесь их?

– Чувств? – уточнил он бесстрастно. – Ничуть. Меня пугает перспектива снова обзавестись хвостом. Отравиться едким газом, который вы выдаете за ароматизатор помещений. Мертвых горгулий у себя под окнами я с недавних пор тоже опасаюсь. А чувств – нет.

– Вы смеетесь надо мной! – обиделась я.

– А вы – надо мной?

– Я призналась вам в сокровенном!

– Лучше признайтесь, что вы вчера пили, мисс Аштон.

Крепкий орешек. Но Мэйтин говорил: если в тексте были предпосылки для возникновения какого-либо явления, оно должно возникнуть, а я написала достаточно, чтобы ректор воспылал к Элси страстью. К тому же я автор и знаю то, чего не знала Элизабет.

– Вы боитесь признаться, что тоже неравнодушны ко мне, – сказала я прямо.

Оливер сел там же, где и стоял.

Правда, стоял он рядом с креслом, так что сел в него же. Откинулся на спинку и забросил ногу на ногу.

– Что-то новое, – произнес с расстановкой. – И что заставило вас так думать?

– Я вижу это в ваших глазах, – прошептала я с придыханием. – Чувствую в биении сердца.

– Я далек от поэзии, мисс Аштон. Лучше поговорим об испорченных вами чучелах.

– Вы так боитесь признаться, что тоже любите меня?

– С чего вы взяли?

Отпираться бесполезно, Олли. Да, я буду звать тебя Олли…

– Ваши поступки говорят об этом, милорд.

– Взгляды и биение сердца?

– Не только. Разве вы не ищете повода встретиться со мной?

– Не ищу. Вы регулярно мне этот повод даете, как сегодня, к примеру.

Я вздохнула. С виду такой сильный, отважный мужчина, а как дошло до объяснений, засмущался, как институтка.

Словно услышав мои упреки, он решительно встал и приблизился ко мне.

– Элизабет…

Осознав торжественность момента, я поднялась навстречу.

– …мне порой недостает слов…

Отличное начало.

– …и такта. Потому я предпочел бы не продолжать этот разговор. Но раз вы настаиваете… Я не люблю вас. И если вы вдруг не шутили, хоть у меня и нет оснований так думать, зная вас, – выбросьте эти фантазии из головы.

– Вы мне не верите! – воскликнула я и по скептическому огоньку в его глазах поняла, что так и есть. – Опасаетесь, что это розыгрыш?

– В этом вы сильны.

– Я сказала правду! Я люблю вас. А вы любите меня. Это судьба! – Наверное, стоило подождать положенные пару глав, дать Оливеру свыкнуться с охватившим его чувством, но я твердо вознамерилась объясниться сегодня и, недолго думая, выложила главный козырь: – Вы предназначены мне, как и я вам. Я ваша истинная пара!

– Кто?

– У каждого дракона есть истинная пара, одна-единственная, та, кому он отдаст сердце! И я знаю, что вы последний дракон!

Даже книгу хотела так назвать: «Избранница последнего дракона», но отказалась от этого варианта, чтобы сохранить интригу.

– Драконы ушли из этого мира тысячи лет назад, – попытался спрятаться за фразой из учебника ректор.

– Не все! Вы последний, хоть и скрываете это.

– Почему ты решила, что он дракон? – удивленно спросил бог, о котором я позабыла в накале страстей.

– Я это придумала.

– Я догадался, – хмыкнул ректор.

Черт! Зачем я сказала это вслух?!

– Придумала, но не написала, – покачал головой Мэйтин.

В тексте говорилось, что, возможно, не все драконы ушли с Трайса!

– А возможно, все, – божество пожало плечами. – Но я понимаю задумку. Ничем, кроме предназначения, не объяснить внезапной любви между Элизабет и вот ним.

Он кивнул на ректора, который подошел к столу за блокнотом с разноцветными листочками. Цвет листочка определял степень поощрения или наказания.

«Только не красный!» – взмолилась я мысленно. И тут же одернула себя: я что, боюсь выговора от типа, которого сама придумала? Отставить! Еще не все потеряно. Дракон он или нет, Элси его получит!

Листок Оливер выбрал желтый. Предупреждение. Написал на нем несколько слов и протянул мне.

– Пойдете к профессору Милс и скажете, что я назначил вам дополнительный зачет по ее предмету. – И уточнил с почти нескрываемой издевкой: – Тема – «Драконы».

Я со злостью выдернула у него бумажку.

Ничего. Сейчас… Сейчас я его поцелую! Обовью руками шею и вопьюсь в губы. Пусть тогда скажет, что не чувствует ничего к Элси!

Но вместо того чтобы осуществить задуманное, вдруг хлюпнула носом.

– Вы такой… такой сухарь!

И, давясь слезами, выскочила за дверь.

Вот так номер.

В гардеробной я остановилась перед зеркалом и строго взглянула на свое отражение.

– Что за нюни, Элси? Я тут для тебя стараюсь, а ты что устроила? Истеричка малолетняя! Ты… ы-ы-ы…

Слезы полились в два ручья. Так жалко себя стало. Оливер чуть ли не открыто посмеялся, еще и орут на меня… орет… В смысле, я ору.

М-да, эффект Марибет в действии.

Негромкое покашливание от двери дало знать, что в гардеробной мы с Элизабет уже не одни.

– Возьмите-ка и это, мисс Аштон. – Ректор вырвал из блокнота еще один желтый листочек. – Пойдете в лечебницу, найдете доктора Грина. Он возьмет у вас пробы крови. Мне все же интересно, что вы вчера пили. Если выяснится, что это не только алкоголь, я буду вынужден поднять вопрос о вашем отчислении. И пожертвования, которые ваш отец делает академии, в этот раз вас не спасут.

Главный корпус я покинула в слезах. Даже не пыталась анализировать, кто сейчас ревет: Элси, отвергнутая любимым мужчиной, или я сама, обманутая в своих ожиданиях.

– А чего ты ожидала? – спросил Мэйтин. Бог вышагивал по не расчищенной от снега обочине, не оставляя следов. – Что он тут же предложит Элизабет руку и сердце? Она ему сводный хор чучел среди ночи прислала. А до этого чуть не отравила дымом с ароматом лаванды. А еще раньше…

– Хвост наколдовала! – в сердцах оборвала я перечисление наших с Элси чудачеств. – И что? Это любовное фэнтези, юмористическое притом. И не такое могло быть!

– Так ты думаешь, что оказалась в дамской книжке?

– Ничего я уже не думаю! – огрызнулась я.

– Это зря. Думать надо.

Не был бы богом, отхватил бы пару подзатыльников, а так я лишь набрала в легкие побольше воздуха, чтобы сказать, куда ему пойти со своими поучениями… и медленно выдохнула, увидев идущего мне навстречу… человека? Вряд ли. Но, полагаю, это был мужчина. Высокий, тонкокостный. Двигался он быстро, но плавно, и темно-зеленый плащ колыхался в такт его шагам. Длинные волосы, белее, чем снег вокруг, развевались на ветру. А взглянув в лицо незнакомца, я уже не могла отвести взгляда. У людей не бывает таких лиц. Узкое, длинное, с тонким носом и неяркими, но четко очерченными губами, оно завораживало непривычной красотой. Сероватая, отливающая перламутром кожа. Высокий, абсолютно гладкий лоб. Серебристые ниточки изящно изогнутых бровей. От переносицы к вискам, полукругами ложась на щеки, тянулись дорожки тонких светлых шрамов, формировавших сложный рисунок, похожий на тот, что украшал мальчишескую физиономию Мэйтина. Но самое нереальное – большие миндалевидные глаза, обрамленные белесыми ресницами. Если волосы незнакомца цветом напоминали снег, то глаза – лед, в который вмерзла агатовая бусинка зрачка: блестящие, прозрачные, разве что слегка голубоватые, хотя, возможно, это небо отражалось в них.

– Э-э… эльф? – я проводила взглядом беловолосого, осмысливая пришедшую от Элси подсказку-воспоминание. – Мэйтин, ты издеваешься? Эльфы же не такие!

– Разве? – прищурился бог. – Сейчас проверим.

В руках у него появилась книга, забросившая меня сюда.

– Эльфы, эльфы, – он быстро переворачивал страницы. – Вот! Нечеловечески прекрасные. Нечеловечески же? Светловолосые. Так? Глаза как драгоценные камни.

– Какие камни? – я схватилась за голову. – Бриллианты?

– А что?

Я махнула рукой. Хорошо хоть не рубины.

– Уши длинные, острые, – закончил описание Мэйтин.

Ушей я не рассмотрела, но надеюсь, длинные – это не как у Будды, с оттянутыми до плеч мочками.

– Как надо длинные, – заверил бог.

– У Элизабет в роду были эльфы, – вспомнила я.

– В прошлом, после заключения мира, некоторые договоры скреплялись брачными союзами. Но редко: это людская традиция, эльфам она непонятна.

– Договоры? – расстроилась я. – А любовь?

– Между эльфом и человеком? О таком даже ты не писала.

– Рассказывай, – потребовала я. – О чем я писала, о чем не писала и о чем писала, но не так, как оно получилось.

– Получилось именно так, как писала, – заявил бог. – Понятнее писать надо.

Развлекалась я, вот и впихнула в книжку все, что хотелось. Канализацию, например. Поезда, дирижабли. Телефон, по которому из любого корпуса можно дозвониться ректору. Анализ крови: Мэг в третьей главе рассказывала…

Я с ненавистью поглядела на желтые бумажки: ускорила прогресс на свою голову!

– Нормально вышло, – утешил Мэйтин. – К тому же у нас тут магия, а это фактор немаловажный. Наука развивается другими темпами и идет другими путями. Разберешься по воспоминаниям Элси. А что не вспомнишь – сама узнаешь.

– Угу. Испытаю на собственной шкуре.

– Вот именно! В хорошем смысле, конечно.

И почему чем дольше я его знаю, тем меньше доверяю его словам?

Мэйтин мысленный вопрос проигнорировал.

– Куда сначала? – полюбопытствовал, кивнув на листочки с распоряжениями ректора.

– Кровь сдавать, – ответила я угрюмо. – Натощак, как положено.

Потом пороюсь в заемной памяти и наскребу что-нибудь на зачет по драконам. Нет, ну сложно было Оливеру оказаться одним из них?! Потому что белобрысый божок прав: если мир и люди, его населяющие, хотя бы на пятьдесят процентов реальны, без предназначения этот красавчик в Элси не влюбится. А в книжке все логично выходило.

– Логично? – Мэйтин насмешливо хмыкнул.

– Любовь зла, – промычала я. – И не такие влюбляются. И не в таких.

– А-а, в этом смысле…

– Ты же бог! – накинулась на него я. – Сделай так, чтобы он меня… ее полюбил!

– Я не такой бог.

– Ты никакой бог! Ничего не знаешь, ничего не можешь. Зачем такой нужен?

– Тебя вот привел, – передернул он плечами. – В твоей любимой античной мифологии боги тоже всемогуществом не отличались. Люди их все время обмануть норовили или украсть у них что-нибудь. Вот и я почти такой.

Бедный, несчастный, всеми обиженный. Обнять и плакать.

– Поплачь, если хочешь, – разрешил он с ухмылкой. – Только обниматься не лезь.

И исчез.

Вот же угораздило меня! Мир непонятно какой, ректор непробиваемый, эльфы нечеловеческие, бог ни на что, кроме как авторов в книжки заманивать, не способен.

Но вариантов нет: нужно со всем этим разбираться.

Для начала принесем новому миру кровавую жертву. Только сперва доберемся до жертвенника: больница располагалась на окраине академгородка, недалеко от кладбища. Чтобы выйти на ведущую туда дорогу, нужно было пройти между учебными корпусами алхимиков и иллюзионистов. Стоявшие близко друг к другу здания образовывали длинный коридор, куда не попадало солнце. К легкому морозцу тут добавился ветер, облюбовавший узкий проход, чтобы порезвиться вволю, и я шла, прикрыв лицо рукой. Не удивительно, что в какой-то момент споткнулась и едва не упала. Остановилась перевести дух… и охнула, увидев расплывающиеся на серой стене кровавые знаки…

– Мэйтин… Мэ-эй…

Путаясь ногами в юбках, я побежала к выходу из проулка. Красавец-ректор, неземная любовь и плотоядная корова – это одно, а вот это, простите, – совсем другое.

Мэйтин, где ты, когда нужен?!

– Элси! – окликнул кто-то.

Я обернулась. На требующегося мне бога стоявший в конце аллеи парень не походил. Среднего роста, крепко сбитый, с волнистыми каштановыми волосами до плеч и простоватым, но симпатичным лицом, он определенно кого-то напоминал. Но еще до того, как вспомнилось, кого именно, я почувствовала, что губы расплываются в улыбке, а ноги сами несут меня навстречу знакомому незнакомцу.

– Рысь! Хорошо, что ты здесь!

Марибет. Я бы даже сказала, полный Марибет.

Но теперь я знала, кто передо мной. Норвуд Эррол. Рысь.