Глава 5. Аня

У деда я квартире я пару раз бывала, но с ночёвкой ни разу. Сразу видно, что квартиру вниманием не жаловали, все в пыли, хорошо ещё, что мне Ромочка привёз свежее постельное белье. Наводила порядок в комнате я пару часов, Аверин все это время пьянствовал, потом припёрся, сожрал мой салат и уснул не выдвигая диван и прямо в пальто. А потом, уже ночью в дверь позвонил наш сосед, я даже не удивилась.

– Как первая брачная ночь? – спросил он, и даже руки потёр, словно предвкушая грязные подробности.

Я вздохнула, провела его в гостиную и указала на тело Захара.

– Идеально, о большем и мечтать не смела.

Ночью, свернувшись под тёплым одеялом – от окна дуло, задумалась, что собственно произошло? Тут же убедила себя – ничего страшного. Я два года с Ромочкой прожила, он конечно хороший, но зануда страшный. Уж год продержусь как нибудь, особенно если Захар будет каждый вечер напиваться и спокойно засыпать. Пусть даже храпит. Сейчас вот чуть-чуть похрапывает, мне даже нравится – спать в чужой квартире так спокойнее. Что ни говори, живой человек, пусть и терпеть меня не может.

– Сплю на новом месте, – прошептала я в темноту. – Приснись жених невесте.

Нет, в это я вовсе не верила, но традиция же… уснуть никак не получалось. Среди ночи просыпался Захар, ходил гремел, один раз споткнулся, выматерился, потом ушёл в душ. Как-то дико – привыкла уже одна жить. Под шум струй воды я и уснула.

Сон был просто на заказ. Стою я такая, в свадебном платье. Оно не белое – нежное такое, цвета топленого молока, все же, третий раз уже замуж иду. По декольте отделка кружевом, волнами в пол. Идеально, короче. В руках букетик явно не за шесть сотен деревянных. Туфли чутка жмут, но красота требует жертв, я это с детства усвоила, мама приговаривала, когда волосы плела больно дёргая. И чётко понимаю, что это сон, головой верчу, где у нас там жених?

– Хорошенький, – довольно сказала мама рядом. – Он мне всегда нравился. Смотри, глазастый какой…

И вздохнула мечтательно. И тут я его увидела. Ко мне навстречу улыбаясь шёл… Захар.

– Это неправда! – обиженно сказала я. – Это вообще сон!

– Ущипни себя, – посоветовал он.

Я ущипнула. Потом ещё раз. Больно, зараза! Точно синяк будет. И не просыпается никак!

– Я десять лет назад о таком мечтала! – едва не взвыла я. – А теперь я почти старая и смотрю на вещи реалистично! Нет!

– Да, – спокойно улыбнулся он.

– Неееет, – закричала я.

И проснулась наконец. Лежу в дедовской постели, одна одинешенька, правда все равно за Захаром замужем. А сон то глупость – отголоски пережитого ужаса. Посмотрела на руку – синяк возле сгиба локтя. Видимо, и правда, щипала. Тихонько ноги спустила с кровати, сунула в тапки – квартира ужасно пыльная. Выглянула в гостиную – спит. Только уже не в пальто, а в одних трусах. Лежит задницей кверху, ноги длинные раскинул, одна свисает, упирается в ковер. И нужно как-то привыкать видеть ЭТО каждое утро. Пошла, умылась, оделась, накрасилась. На работу сегодня не нужно, но я же не смогу весь день сидеть дома с ним… Значит нужно куда-то сбежать. Он проснулся когда я завтракала. Зашумела вода – я напряглась. Сейчас явится. Но пока умывался, я успела осторожно, салфеткой собрать окурки из под фикуса и отнести ему под подушку. Аверин явился, но как и спал – в одних трусах.

– Может, оденешься? – максимально нейтрально спросила я.

– Да я всегда дома так хожу, – улыбнулся Захар. – Хорош, правда?

И похлопал себя по плоскому животу. Вот тут я и заподозрила неладное. Дело в том, что Аверин тоже… зануда, притягивает их ко мне, что ли? И без рубашки я его видела только раз, на том самом турнике. Он даже на речку с нами не ходил. С детства был ужасным педантом, единственная слабость которого – меня изводить. На основании всего вышесказанного делаю вывод – он просто хочет меня выбесить.

Встала, стаканчик из под йогурта выбросила, прошла мимо него совсем рядышком. Поневоле оценила – хорош. Нет, у меня и Ромочка был выше всяких похвал, только несколько перекачан. А у Аверина все такое… естественное, словно такой и родился, хотя я то знаю – лет пятнадцать назад он был длинным и тощим.

– Видала и лучше, – хмыкнула я. – И мне все равно, в каком ты виде будешь расхаживать, хоть голышом, да ради бога.

И вышла из кухни. А потом над моей головой что-то просвистело, плюхнулось в нескольких метрах впереди. Гляжу, а это, блядь, Аверина трусы.

– Придурок, – пробормотала я.

– Да брось, – протянул сзади Захар. – Давай же, обернись. Любопытно?

Если честно, любопытно страсть, но как-то… не готова. Даже одним глазком. Захар довольно рассмеялся, стукнула, открываясь оконная рама, потянуло сигаретным дымом.

– Пиписечку не застуди, – посоветовала я.

А потом все же… обернулась. Стоит спиной ко мне, в окошко курит. Задница отменная, но я что, отличных задниц не видела? Пффф. Позалипала ещё пару секунд, потом собралась мыслями, взгляд отвела. Перешагнула через трусы. Подумала. Потом их подобрала.

Сколько времени он курить будет? Ну, пару минут, наверное. Я уже готова, торопливо обулась, накинула куртку, схватила сумку. Заглянула – курит ещё, сверкая идеальной задницей. Огляделась. На спинке дивана висят штаны. Насколько знаю – единственные, вещи он ещё не привёз. И трусы, и штаны я забрала с собой, выброшу в ближайшую урну. Нравится ему ходить голым – пусть ходит.

В самой глубине меня все же обитала рачительная хозяйка, поэтому отправить дорогие штаны в мусорку рука не поднялась. Повесила на краешек мусорного бака – вдруг кому-то пригодится. Задумалась – куда теперь ехать? К маме точно не вариант, по подружкам не хотелось, свою тайну я скрывала от всех. Поехала домой и сидела там до самого вечера, заодно вещи нужные собрала, а нужно мне их много. Вернулась в центр города, а в квартиру – страшно. Все же пакостить гораздо проще, чем получать за пакости откат. Да ещё и суббота… Снежинки с неба падают огромные, мне – грустно. Напьюсь, решила я. Чем я Аверина хуже? Правда напиться не тянуло, но оттянуть время возвращения хотелось очень. Ближайший бар нашёлся быстро.

– Что-нибудь вкусненькое, – попросила я присев у стойки.

Бармен был ну, очень хорошеньким, в былое время я бы на него запала, а теперь вообще никакого азарта. Мне выдали коктейль в красивом бокале, я посмотрела на цену, сосчитала в уме остатки зарплаты и решила – впредь буду осмотрительнее в своих желаниях. Закажу невкусное и дешевое.

– Время восемь вечера, – задумчиво сказал парень, вытирая бокалы. – Основные движения только через час полтора пойдут. У вас проблемы?

А мне очень, ну очень нужно было выговориться, скрывать тайну от всех ужасно тяжело. А Ромочка, который все знает, в ответ на мои жалобы предложит свое крепкое плечо, но это я уже проходила. За плечом дальше пойдут отменные сексуальные утехи, причём большая их часть без моего участия.

– Замуж вышла, – вздохнула я.

И залпом выпила свой липко-сладкий розовый коктейль. Бармен посмотрел на меня задумчиво, почесал затылок, взворошив укладку.

– Вчера?

– Вчера, – со вздохом согласилась я.

– Вы его ненавидите?

Тут я посмотрела на него с подозрением, но симпатичный парниша невинно захлопал голубыми глазками.

– У вас просто на лице написано, – пояснил он. – Вы вся такая… одухотворенно грустная.

Я кивнула, да, я такая, попросила ещё выпить, только подешевле. За полчаса просадила две тысячи, но зато выговорилась, вроде легче стало. Не напилась, но немного похрабрела. Взяла сумку со своими вещами и пошла «домой». По лестнице поднимаюсь так медленно, словно сумка моя весит тонну. В квартиру дверь открыла тихонько и стою. Может, соседа позвать? При нем убивать точно не станет. Но так тихо, что я вдруг надеюсь, что муженька просто нет дома. Захожу.

На кухне пусто, в гостиной тоже, в ванной и туалете тоже никого не наблюдается, кабинет пуст. Зато в моей комнате, прямо на моей кровати… Аверин собственной персоной. У меня даже дыхание перехватило. А потом ещё раз.

– Ты что, в моих штанах? – не в силах поверить глазам своим спросила я.

Это были мои любимые штаны, восхитительно огромные и тёплые, с мягкой резинкой, которая не давила на кожу. Они были идеальны, черт побери!

– Да, – с готовностью кивнул он. – Знаешь, удивительно удобно. Яйцам так… просторно. Они как заново родились.

– Можешь не возвращать, – застонала я и глаза закрыла.

Семейная жизнь это компромисс, напомнила я себе. А штаны после рождения в них яиц мне точно не нужны. Я бросила сумку на пол и только потом увидела здоровый чёрный чемодан на колёсиках, который нахально стоял у стенки. У моей стенки! Повернулась к Захару. Смотрит на меня, ждёт, в моих штанах, на моей кровати, в глазах – смех. Надо мной его глаза смеются!

– Пошёл вон из моей кровати, – четко проговаривая сказала я. – Немедленно.

– Было ваше, – потянулся он, из под резинки штанов показался плоский живот, с тонкой полоской волос, сбегающих от пупка вниз. – Стало наше.

И тогда по его довольной, как у нагулявшегося кота морде я поняла – не уступит. Можно истерить, можно выбросить всю его одежду, но вытурить его из кровати я не смогу, хотя бы потому что он мужик на полторы головы меня выше. А я… не смогу. Мне нужно личное пространство. Чтобы Аверин ходил и так же по утрам разглядывал мою беззащитную спящую задницу? Нет, увольте. Не настолько мне и нужны эти миллионы. И так обидно стало, по настоящему, я даже не помню, когда последний раз настолько обижалась. Я замуж вышла, согласилась перекроить всю жизнь на целый год и сломалась…из-за кровати. Причём на второй день брака.

Блин, во мне слишком мало алкоголя чтобы пережить эту драму. Я спокойно вышла из комнаты, тихонько за собой дверь закрыла. Села на диван, уставилась на тёмный экран телевизора. Вот и закончилась эпопея. Дедушка, наверное, будет разочарован. Он один из немногих, кто верил, что я не просто хорошенькая куколка. Наверное и это испытание предназначалось для того, чтобы сделать меня сильнее. А я похоже слабая…

– Барби, – крикнул из комнаты Захар. – Ты куда делась?

– Никуда, – равнодушно ответила я. – Сижу.

И правда же – сижу. Борюсь со слезами, которые настоящие, а не одна идеальная слезинка. Нужно уехать, до того как разревусь окончательно и совсем опозорюсь. Или хотя бы в туалете закрыться, только сил встать нет, силы словно разом оставили меня, все. Я пуста до самого донышка.

Заскрипел, заворчал под Захаром матрас, звук шагов. Я терплю, я не плачу.

– Ты чего, реветь собралась? – подозрительно спросил он.

– Нет, – всхлипнув ответила я.

А потом… прорвало. Я уткнулась лицом в пахнущую пепельницей подушку и таки разревелась. От того, что мир так не справедлив. От того, что если ты маленькая и красивая, никто не считает тебя за человека. От того, что дедушка предатель, а Захар не выносим. От того, что у меня забрали кровать, наконец. Захар кричал что-то, вроде даже матерился, но я с таким упоением рыдала, что больно его не слушала. Наконец, первая волна слез пошла на спад.

– Блядь, – кричал Аверин. – Барби, это нечестно!

– Мир несправедлив, – согласилась я и громко высморкалась в кружевную пыльную салфетку с трюмо. – Я знаю, как никто другой.

И снова всхлипнула – похоже, вторая волна на подходе. Слишком давно я не ревела, как следует, теперь, пока все не выплачу, не уймусь.

– Перестань рыдать немедленно! – приказал Аверин.

– Я не могу, – честно призналась я. – Мне было слишком обидно.

Он сел рядом со мной на диван и дал салфетку, чистую, слава богу, я кивнула в благодарность и снова высморкалась. Нос наверное распух, красавица. Ничего, я же всегда мечтала стать страшной для Захара, пусть любуется теперь.

– Ты теперь всегда так будешь?

– Да, – согласилась я. – Жизнь без отдельной комнаты для меня невыносима.

Я решила не говорить, что только вот собиралась просто уйти и послать куда дальше все миллионы – игра внезапно решила повернуться другим боком.

– Если я отдам тебе комнату, ты обещаешь не плакать весь год?

Я подумала – обещать то можно, но зачем лишать себя такого оружия?

– Нет, – решила быть честной я. – Год это слишком много.

Захар снова выругался и мы принялись торговаться, когда он наседал слишком сильно и начинал орать на меня, я снова начинала плакать – это не требовало от меня никаких усилий, вообще сложно остановиться, коли уже начала рыдать в полную мочь, а нынче я разошлась до икоты.

– Два месяца, – наконец сказал он. – Я уступаю тебе комнату, а ты не плачешь два месяца.

– Идёт, – кивнула я, судорожно всхлипнула, и спрятала улыбку.

А потом с огромным удовольствием вытащила в гостиную здоровенный Захара чемодан – нечего ему у меня делать. И подумала внезапно – побрыкаемся ещё. Правда, я девица честная, поэтому теперь придётся и вправду два месяца не пользоваться слезами. Ничего, я ещё найду его другие болевые точки, у меня на это целый год.