В маленькой уютной квартирке играет джаз: так ровно и сексуально льется звук, устремляясь прямо под кожу. Уже вечер, на улице горят фонари, и как же этим фонарям идет начало осени. Некоторое время я продолжаю лежать на своем любимом клетчатом диване, рассматривая комнату, окно, свои ноги в пушистых гольфах. Какой приятный и реалистичный сон… Хлопнула входная дверь, Рауль вошел в комнату с целой кипой бумаг с работы и очень удивился, что я сплю.
– Ты что, заболела?
После затянувшейся паузы мой голос показался мне очень глухим:
– Нет.
Видимо, таким же неестественным показался мой голос и Раулю.
– Точно всё нормально?
Язык присох к горлу, я просто кивнула.
– Ок, тогда я в ванную и будем ужинать. – Рауль нежно поцеловал меня в кончик носа.
Как только он вышел, я вскочила и начала в буквальном смысле слова метаться по комнате. Сердце стучало так, что казалось, его можно было услышать на улице. На столе уже стояли наши любимые тарелки, которые мы привезли из путешествия по Тоскане. На полу возле дивана лежали любимые сборники стихов. За стенкой шипел старый душ. Это мой персональный рай?!
Мой взгляд остановился на светловолосой девушке с длинными волосами, красиво накрашенной, очень стройной. Ну такой хорошенькой, что я даже сначала не сообразила, что смотрю в зеркало. Да это же я! Но другая. Прежняя я.
Я постучала в ванную к Раулю и, перекрикивая шум воды, насколько это было возможно, постаралась придать голосу естественности:
– Слушай, я и правда неважно себя чувствую. Голова болит. Пойду посплю. Ешь без меня, хорошо?
Не включая свет, я влетела в спальню, нырнула под одеяло. Меня всю трясло. Я сошла с ума. Ну конечно! Это всё объясняет. Мысли, как бешеные мухи, носились в моей голове. Рауль заглянул в спальню:
– Очень плохо? Может, к врачу? Что тебя беспокоит?
«Может, то, что я умерла», – мелькнула, вырвавшись из недр моего подсознания, чудовищная мысль.
– Нет, всё нормально, я просто отосплюсь.
Что я здесь делаю?! Что?!
Мне нужно успокоиться, чтобы вспомнить, чтобы понять…
Я была нам том мосту, я чувствую, как сердце подступает к горлу, как стремительно я лечу, и притяжение тянет мое тело вниз. Я не помню боли. Я ее не помню, потому что… я не упала!
И я вспомнила! Четко и ярко. Как будто в моей голове кто-то включил проектор и каким-то единым потоком загрузил в мой разгоряченный мозг всё, что произошло.
* * *
Я знала, что через долю секунды врежусь в журчащий поток подо мной… Неестественно сильный порыв ветра резко подхватил меня снизу и начал поднимать вверх, вырывая мое тело у земного притяжения. Я снова сижу на мосту, а напротив моего лица на ржавой ограде сидит птица. Я не разбираюсь в видах птиц, но я уверена, что таких пернатых не существует. Она похожа на белого голубя, и даже клюв белый. Только глаза голубые и похожи на человеческие. Птица смотрит своими необычайными глазами на меня в упор, и я начинаю слышать голос внутри себя. И это не мой голос.
– Это то, чего ты действительно хочешь, девочка?
Мне не найти ответа, я просто смотрю и не могу выдавить ни слова. И вдруг обжигающие слезы хлынули по моим щекам, я рыдаю, я кричу, я говорю, говорю, говорю! Да, я жалуюсь этой неведомой птице, размазывая слезы по лицу, по обветренным губам. Я залпом выплевываю из себя всю горечь, боль, обиду, как наглотавшийся воды человек. Птица смотрит на меня, и мне кажется, что ее глаза, переливаясь, меняют цвет, и… она тоже плачет! Ее крылья стали такими большими, она обнимает меня этими гигантскими белыми опахалами, закрывая меня полностью. Какое облегчение! Мне становится легче, и скоро уже совсем спокойно и светло у меня на душе. Я радуюсь, сама не понимая чему. Это чистое счастье! Как в детстве! Я чувствую себя ребёнком. Мне впервые за очень долгие годы так спокойно и благостно. Внутри меня так чисто и светло, будто там прибрались и вымели оттуда весть сор. По венам течет не кровь, а абсолютное счастье! Не отпускай меня, белое создание, только не отпускай! В моей голове звучит ее голос: «Я понимаю тебя, я жалею тебя, я желаю тебе только добра, я люблю тебя. Прости меня, Эмма. Я забираю сейчас всю твою боль. Моя любовь к тебе безгранична. Позволь помочь тебе».
– Кто ты?
– Это не имеет значения. Думай так, как тебе больше нравится. Ты не принимаешь больше свою жизнь. Но нельзя отказываться от этого дара.
– Может, для кого-то это и дар, но моя жизнь – слишком тяжкий груз.
Говоря это, я, по правде, уже начинаю сомневаться в своих словах. Я просто больше не чувствую той обреченности.
– А если я скажу тебе, что твоя судьба счастливее миллионов судеб? А если я скажу тебе, что мы властны над своей судьбой в возможности понять ее? Если скажу, что, только поняв и приняв свою судьбу – и только тогда, – мы обретаем себя?
– Я хочу всё поменять!
– И как же?
– Если бы я могла вернуться назад и исправить всё.
– Что же ты хочешь исправить?
Я чувствовала себя самым что ни на есть ребенком в этом разговоре.
– Я бы хотела… вернуться в то время, когда я не болела, и предупредить свою болезнь!
Птица помолчала. Когда я вновь ее услышала, мне показалось, что ее голос звучит разочаровано.
– Ты ЭТОГО хочешь? Думаешь, это точка отсчета?
– Конечно, это сбой, с которого моя жизнь пошла под откос.
– Из-за этого ты не смогла быть счастливой?
– Естественно!
– Раз естественно… хорошо, пусть так и будет. Только пообещай мне кое-что, моя девочка.
– Что?
Голос внутри меня опять притих…
– Запомнить свой нынешний свет внутри. И не забывать это чувство. Только оно имеет значение. Это истина.
Я посмотрела в глаза птице – сколько тепла и любви! Крылья стали уменьшаться, а глаза расти и расти. Их свет начал слепить меня, слезы счастья и любви ко всему вокруг застилали мои глаза. Мне захотелось спать. И сон настиг меня, такой сладкий, такой нежный, такой прекрасный.
* * *
Утром я проснулась в своей любимой постели, в своей любимой квартирке, на кухне что-то готовил мой любимый человек. Я робко вышла к нему, уже отвыкшая от Рауля за полтора года разлуки. Не просто той разлуки, когда он уехал и возвратился, а за полтора года другой жизни, где он предал и не вернулся. Рауль этого не знал, конечно, и поэтому притянул к себе и поцеловал. Я пыталась спрятать слезы, которые, скорее всего, были слезами долгожданного счастья. Рауль подозрительно посмотрел на меня:
– Ты какая-то не такая, что-то происходит?
– Нет-нет! – я почти прокричала это. – Просто еще легкое недомогание.
– Сходи к врачу!
Это безобидные слова разом разожгли во мне костер крайнего беспокойства и страха. Я вспомнила, ЗАЧЕМ Я ЗДЕСЬ. Мне нужно успеть всё поменять! Чтобы стать счастливой. Это ТОЧКА ОТСЧЕТА. С нее началось мое несчастье, в ней оно и должно закончиться.
Сейчас начало сентября, четыре месяца до того дня, когда я узнала, каковы масштабы моего нездоровья. Надо торопиться!
– Почему ты не собираешься на работу? Не пойдешь сегодня?
Вопрос Рауля вырвал меня из нахлынувших мыслей. Я ответила ему, что хочу отлежаться и всё такое.
После того как он ушел, я молниеносно бросилась собираться. Моя жизнь теперь зависела от каждой минуты! Через десять минут я уже бежала по дождливому утру сентября в больницу. Я знала, что нужно делать и какие анализы сдавать, к какому врачу записаться и даже что он мне скажет. Через несколько дней, когда обследования будут у него на руках, врач пригласит меня… Ну а пока надо решить, чем скрасить это томительное ожидание. Решено, сегодня предложу Раулю отправиться в мой любимый кемпинг-лагерь, мне так хочется опять там побывать вдвоем. Я представила, как мы остановимся около озера, будем гулять в горах, любить… Совершенно внезапно какой-то зудящий отзвук, где-то в самом потайном уголке сознания запустил знакомое чувство. Словно маленькая «чернильная» точка проступила на душе. Точка отстраненности. Отстраненности от чувства счастья и чувства жизни. Я будто на долю секунды опять потеряла фокус. Только на секунду. И капля черноты, быстро появившись, так же быстро исчезла. Мне опять стало тепло и хорошо внутри. Я смогу, всё смогу!
* * *
Если и стоит в моей жизни цепляться за место, то это место – малоизвестный кемпинг на берегу озера у подножия холма, гряда которых щедро обрамляет подъезды к нашему городу. Бывает, в жизни человека случается взаимная любовь не только с другим живым существом, но и с местом. Его называют местом силы, и я знаю, что, проходя по этим тропам, заглядывая в кристальную гладь озера, я становлюсь чище, больше, счастливее. Я принимаю себя, и эта местность принимает меня. Такое идеальное слияние и единение. Каждый вдох здесь значим, каждый шаг в радость. Я защищена. Этот холм – мой оберег, этот лес – мои мысли, озеро – моя душа.
Рауль никогда не понимал моей любви к этой «глуши». Более того, мне всегда казалось, что если здесь проявлялось самое максимальное присутствие в моей жизни меня, то обратно пропорционально в этой же самой точке происходило максимальное отсутствие в ней Рауля. Но на такие несовпадения мы, возможно, справедливо закрываем глаза. Это же настоящая нелепица – волноваться и негодовать из-за этого. Мы разные люди и не обязаны во всем быть схожими. Никто не говорит про слияние душ, так как про это доподлинно неизвестно. В этой жизни, об этой жизни вообще никто ничего не знает. Утверждено лишь, что мы рано или поздно перестанем существовать. Но и это не точно.
Я еще сторонюсь Рауля и в то же время дико хочу, чтобы всё было, как раньше: свободно обнимать его, смеяться, любить. Но что-то пока не позволяет мне отпустить себя в это уже знакомое мне плаванье. Вероятно, это как у семей, пытающихся наладить свои отношения после измен и расставаний. Я стала молчаливой. Я отчаянно пытаюсь сделать всё, чтобы он не заметил моей несхожести с собой вчерашней. Замаскироваться. Но чем больше я притворяюсь, тем отчетливее мне кажется, что я делаю это из рук вон плохо. Новая я просто какой-то узурпатор своего тела. Это меня пугает и тревожит. Поэтому я мчала и гнала нас сюда, в мое место силы, с какой-то остервенелой скоростью. В дороге я опять с ужасом ощутила эту чернильную точку отстраненности от жизни и счастья. Теперь это уже пятнышко. Я стряхнула его, ведь мы приехали в мою тихую гавань, наконец-то мне будет хорошо.
Сколько раз я хотела – нет, это слишком слабое слово, – сколько раз вымаливала снова оказаться рядом со своим любимым человеком, прижаться к нему, вдыхать его запах, просто ловить его взгляд и улыбаться в ответ. И вот сейчас, в эту конкретную минуту, сидя в шезлонге, я смотрю, как Рауль готовит барбекю. Его янтарные глаза, отражающие солнечные лучи, наполнены золотом. Почему я не знаю, что мне делать? Я то целую его, то хочу убежать.
Рано утром я вышла на воздух. Природа пробуждалась, было еще прохладно, и легкая дымка стояла над озером. И впервые я сказала это вслух: «СПАСИБО». Мой голос, какой-то глухой и странный, вспорол тишину рассветного края. Какие это благостные слезы очищения! Я плакала и испытывала невероятную радость. Моя душа была жива и говорила со мной. Я каждой клеткой своего тела чувствовала эту жизнь. Движение жизни! Через весь позвоночник проходило чувство абсолютного счастья. Мои глаза широко открыты и впервые так ясно видят все вокруг.
Вернувшись в трейлер, я готовила завтрак. Рауль еще спал. Внезапно я почувствовала, как что-то поменялось, внутри предательски начало расползаться чернильное грязное пятно отчужденности. Чувство счастья и чувство жизни опять утеряны! Только потом я пойму, что человек так устроен, что он нигде не счастлив, если несчастлив наедине с самим собой.
Весь уикенд я словно качалась на качелях, стараясь удержать прекрасное состояние. Но к концу выходных я поняла: я беспокоюсь из-за того, что знаю, что больна, из-за того, что ждет впереди, из-за наших чувств с Раулем, и самое неприятное – беспокоюсь непонятно из-за чего. Просто отключаюсь от этого невероятного чуда, произошедшего со мной, и от чувства благодарности. Теряю чувство жизни здесь и сейчас.
Обратную дорогу домой я притворяюсь, что сплю.
* * *
Врач говорит успокаивающе и даже оптимистично (это что-то новенькое): «Вы успели вовремя». Сообщая новость Раулю, стараюсь сделать это максимально непринуждённо и комфортно для него. Благо, опыт у меня есть, не первый раз я подбираю эти слова. Он шокирован – утешаю его.
Позвольте мне избежать описаний всего того, что происходило далее: госпитальных коридоров, пахнущих больничной едой и антисептиком; полет в мир наркозного не забытья, чьих-то слез (не моих), глупостей (которые любят говорить окружающие, пытаясь сказать что-то в ответ на мой диагноз); ну и, конечно, чувство невероятнейшего напряжения, которое обостряет все эмоции, обнажает все ранки и страхи. Ведь не об этом я хочу рассказывать вам.
Знаете, мне кажется, за всю историю своего недуга я приобрела шестое чувство – умение чувствовать людей. Я вскрываю их мысли и резко удаляю из своей жизни «так себе друзей» и «так себе знакомых». Я снова закрываюсь, но называю это работой над ближним кругом; как старатель, я вымываю «золото» из комьев грязи. Дружба – это редкая и ценная порода, а еще это совпадение темпов. Как и в любви, люди должны идти схожими дорогами и с равной скоростью, иначе всё уйдет в никуда. Эта схема позволяет устранить потаенные мысли и темную недосказанность. Да, с дружбой непросто. Доверять – сложно, жить интересами кого-то – сложно, закрывать глаза на недостатки – тоже сложно. Поэтому я успокаиваю себя: одной мне будет легче пройти этот путь.
Что касается моего пути, временами я замечаю, что иду той же дорогой, что и раньше. Однако можно ли выйти из леса, если все время идти по одному и тому же маршруту?
Но не во всем я «сложная». Для Рауля я другая. Я не позволяю себе «расслабиться» при нем, не превращаюсь в жалеющую себя, зареванную, скучную, непривлекательную и сдавшуюся. Для него я стараюсь по-прежнему цвести. Но долго ли сорняк может притворяться розой? Но тогда и этого мне было не дано понять.
Мягкой поступью близится Новый год. Вокруг всё мерцает, искрится, манит огоньками. Несмотря на промозглую и ветреную погоду, в городе по-рождественски тепло. Люди наводнили торговые центры; перепрыгивая лужи слякоти, все бегут за подарками, глазеют на богато оформленные витрины. Роскошные елки украшают площади и магазины. Мне кажется, что в каждом доме пахнет свежеиспеченным печеньем и какао. Я вживляю в себя новогоднюю радость, я хочу «включиться» в этот мир счастливых людей.
Упросила Рауля купить в этом году большую ель; включила рождественские баллады; зажгла свечи – мне хочется, чтобы мы нарядили эту елку в идеальной атмосфере. Правильно расставленные акценты – это сама суть. Я очень стараюсь создать и запомнить эту магию.
Рауль приходит домой немного уставший. Я чувствую, его не сильно привлекла мысль создавать новогодний уют.
– Может, ты сама нарядишь? Я все равно в этом не разбираюсь, и будет некрасиво.
– Уверена, будут красиво, да и что тут можно сделать неправильно? – не сдаюсь я.
Он вяло приступает к украшательству, минут пять молча механически развешивает эти несчастные игрушки. Я пытаюсь что-то говорить, шутить. Я красиво оделась и, несмотря на послеоперационную боль и постлучевую слабость, пытаюсь быть веселой и привлекательной.
– Слушай, доделай, пожалуйста, тут сама. Хочется просто поваляться.
– Конечно, отдыхай! – Я выжимаю из себя лучшую из своих «искренних» улыбок.
Откуда ему знать… для него, это просто какое-то глупое занятие… для меня же после той долгой и страшной дороги к нему, к любви, к счастью – это как обломок, за который цепляется человек, оказавшийся в бурном океане после крушения. Как далекий город, к которому из последних сил шел заблудившийся путник. Это не просто мечта, а идея, возведенная до культа. Идея, что всё должно быть идеально. Я начищаю и полирую нас до блеска. Я борюсь за каждый полученный в дар день, боясь потерять вкус жизни. Я почему-то смутно понимаю, чтó должна делать, но что-то должна точно. Мой вывод прост: начав жизнь с чистого листа, сделать ее идеальной.
О проекте
О подписке