Немного подумав, он пригласил меня в ресторан «Мечта» на улице Рубинштейна. В ту же секунду я почувствовала, как у меня участилось сердцебиение. Ведь именно в этот ресторан пригласил меня Антон в день нашего знакомства, и именно там я впервые ощутила, как всё вокруг исчезает, и во всем мире остаемся только мы – он и я. Это воспоминание было совсем некстати, особенно сейчас, когда у меня в душе и так полный разлад. Дмитрий заметил мое состояние и предложил отправиться в другое место, на мой выбор. Но я вопреки здравому смыслу заявила, что хочу в «Мечту». Уже садясь в его автомобиль, большой мощный джип, я подумала, что всё к лучшему – клин клином вышибают. И тут же мне пришло в голову, что между Дмитрием и Антоном есть что-то общее – и это касалось не только выбора ресторана, но и предпочтения в автомобилях. Макс никогда бы не выбрал такой танк на колесах. И еще: в обоих чувствовалась сдерживаемая страсть, даже ярость. Эти параллели мне не нравились. Оставалось лишь надеяться, что Дмитрий, по крайней мере, не маньяк.

Однако, когда мы подъехали к ресторану, я ничего особенного не почувствовала. С Антоном мы были там летним днем и разместились за уличным столиком под большим красным тентом. Разумеется, в начале апреля ничего подобного не было, и мы вошли внутрь. Обстановка в ресторане была изысканной, но без лишнего пафоса, так что мне там понравилось. Свободные столики имелись, и нас быстро и красиво обслужили.

– Мне показалось, что тебе мой выбор не понравился, – подал голос Дмитрий. – Раньше приходилось здесь бывать?

– И да, и нет, – ответила я.

– Как это?

– Я была здесь летом и сидела за уличным столиком.

– Но не одна. – Я промолчала. – И не с Максимом. – Я опять не произнесла ни слова. – Кстати, вы с Максимом давно женаты? – продолжал проявлять любопытство Дмитрий.

– Три месяца, – ответила я и опомнилась. – Дима, это я должна задавать тебе вопросы!

Он усмехнулся:

– В тебе чувствуется столько противоречий, что просто не могу удержаться.

– В тебе противоречий не меньше, – парировала я и подняла на него глаза: – Ты ведь очень любил свою жену? Гораздо больше, чем хотел нам показать?

– Возможно, – ледяным тоном произнес он. – Но это в прошлом.

Я поняла, что дальше развивать эту тему не стоит, и спросила, предупредил ли он своих друзей и знакомых о том, что мы скоро свяжемся с ними. Оказывается, не предупредил и вообще сомневался, стоит ли это делать. Мол, нельзя ли как-нибудь выяснить всё приватно?

– Наше расследование не является официальным, так что его вполне можно назвать приватным, – не поняла я.

– Наверное, я неправильно выразился. Мне хотелось бы, чтобы оно было секретным, чтобы о нем вообще никто не знал.

– Но почему?! – изумилась я. – И как вообще мы сможем что-то выяснить о событиях восьмилетней давности, если не пообщаемся с их участниками?

– На то вы и сыщики, – буркнул он. – Я не хочу, чтобы кто-то из моего окружения знал, что проводится расследование, тем более что никакой помощи вы от них не получите. Все уверены, что именно я убил Валентина.

Оказывается, едва начав приходить в себя после выхода из тюрьмы, Дмитрий сказал своему другу-адвокату, что хочет возобновить расследование. Тот не только не поддержал его затею, но всячески пытался отговорить, считая это напрасной тратой денег и нервов. Еще один камешек в огород горе-адвоката.

– Допустим, мы найдем какие-то зацепки, – предположила я, – ты будешь готов к новому официальному расследованию и новому суду?

– Не уверен, – тихо ответил он.

– Тогда зачем?!

Он невесело усмехнулся:

– Я тоже люблю разгадывать загадки.

Мне стало не по себе. Похоже, он хочет найти убийцу для того, чтобы самому с ним расправиться.

– Собираешься устроить самосуд?

– Вряд ли, – усмехнулся он. – Мне в тюрьме не понравилось, да и здоровье уже не то.

Его ответ показался мне убедительным. Но ведь он не хочет официального расследования, для чего же тогда нас нанял? Все уверены, что именно я убил Валентина. Так вот в чем дело! Он хочет реабилитироваться в глазах друзей! У меня на душе полегчало, и я решила больше ничего не уточнять насчет его мотивации. Нужно искать убийцу.

Я по-прежнему считала, что очень важно установить, был ли у Ольги роман с Валентином, а также всё насчет ее поклонников, явных и тайных, это поможет разобраться с мотивами. Тем временем нам уже принесли горячее, но это ничуть не умерило мой пыл, я задавала и задавала вопросы. Звучала негромкая спокойная музыка, по залу неслышно сновали официанты, а мы, сидя друг напротив друга, продолжали разговор. Иногда у Дмитрия глаза вспыхивали опасным огнем, но ему пока удавалось контролировать себя. Я понимала, что информация, полученная от него, очень субъективна, но ведь с чего-то надо начинать.

По словам Дмитрия, Ольга была очень красивой, милой и юной. На нее обращали внимание все мужчины без исключения, и всем хотелось взять ее под свое крыло. В свое время так и с ним случилось. Ольга со школьных лет дружила с одноклассником. Его призвали в армию, и они собирались пожениться после его возвращения. Но она его не дождалась – вышла замуж за Дмитрия. Поначалу всё было просто замечательно, они любили друг друга и жили душа в душу. Он и не заметил, когда начались перемены. Ольга была не очень умной (слава богу, на этот раз он не упомянул о задержке в развитии и чрезмерной инфантильности), и это стало его раздражать, а скрывать свои чувства он не умел. Она обижалась, рыдала и закатывала истерики. Это раздражало его еще больше. Тем не менее, на людях она вела себя очень мило, и все были от нее без ума и отчаянно завидовали Дмитрию.

В том, что Валентин был влюблен в нее, он уверен, правда, не думал, что тот осмелится предпринять какие-то шаги к сближению. После того, как соседка насплетничала ему о визитах Ольги в дом Арзамасова, он очень жестко поговорил с женой. Она уверяла, что заходила к Валентину по-соседски, по-дружески и ничего между ними не было. Во время этого разговора Дмитрий сильно схватил ее за руки, так что остались синяки. Она подняла жуткий скандал, нажаловалась матери, и этот эпизод озвучила в суде, чем вбила последний гвоздь в крышку его гроба. Это же очевидное свидетельство его ревности к убитому! Но и на суде Ольга не признала своей связи с Арзамасовым.

– А ты с ним поговорил на эту тему? – прервала я его рассказ.

– Не удалось. Конечно, я отправился к нему, но в тот вечер его не было дома.

Потом Дмитрий остыл и посчитал для себя унизительным такой разговор. Впрочем, они вообще больше ни о чем не беседовали, один раз увидели друг друга через ограду между участками, но обошлись небрежными кивками. Видимо, Ольга успела ему нажаловаться и продемонстрировать свои синяки.

Насчет других поклонников Ольги Дмитрий ничего не знал наверняка. Она многим нравилась, но никаких изобличающих фактов у него не было. Его партнер Алексей Волков поглядывал на нее с вожделением, но его трудно за это осуждать. Примерно то же он мог сказать и о своих друзьях детства, в том числе и о своем адвокате Олеге Антипенко. Правда, был еще бывший жених. Вернувшись из армии, он пытался вернуть Ольгу. Но тогда у них всё было хорошо, и она решительно его отвергла. Дмитрий неожиданно усмехнулся:

– Но, разведясь со мной, она вышла замуж именно за него.

Сейчас Ольга жила с мужем и двумя детьми в доме матери в Сиверской. Весьма немалые средства, доставшиеся ей при разводе, ее мать по совету своего любовника, того самого адвоката по бракоразводным делам, куда-то неудачно вложила, так что они остались ни с чем, даже квартиру пришлось продать. Ольгин муж Никита Колосов работал водителем, и они жили на его зарплату, так как Ольга полностью посвятила себя семье.

Обед подходил к концу, но у меня вопросы не кончались. Меня интересовало, кому еще оказалось на руку его заключение в тюрьму и развод. Дмитрий просветил меня на этот счет. Алексей Волков, владевший тридцатью процентами транспортного предприятия, выкупил долю Дмитрия на пару со своим старшим братом. Авторемонтную мастерскую приобрел совершенно посторонний человек. Ольга сразу после суда переехала в Сиверскую, так что о том, пытался ли кто-то из общих знакомых за ней поухаживать, ему неизвестно. Дом Арзамасова перешел к его тетушке. Она с Дмитрием не здоровается, хотя прежде они были немного знакомы. Оно и понятно, она считает его убийцей племянника. В общем, в плюсе остались только Ольга с матерью и Волков. Впрочем, Ольге не пошли впрок капиталы Дмитрия, а вот у Волкова дела непрерывно идут в гору.

В ходе продолжительного обеда я получила очень много разнообразной информации и решила, что на сегодня хватит. Еще предстояло всё осмыслить. Дмитрий же выглядел так, будто только что одолел марафон, а не подкрепился в приятном месте и в приятной компании. Многие мои вопросы ему очень не нравились. Но чего же он хотел? Расследование убийства вряд ли может быть приятным.

– Жалеешь, что начал новое расследование? – спросила я, когда он уже расплатился за обед. – Еще не поздно прервать его.

Он пробурчал, что ничего прерывать не собирается, однако вспоминать те дни и впрямь неприятно, но раз без этого не обойтись, он готов отвечать на любые вопросы. Я ободряюще ему улыбнулась, он ответно улыбнулся, но его улыбка выглядела вымученной, а еще я заметила, как сквозь искусственный загар начала пробиваться болезненная бледность. Мне стало безумно жаль его. Я представила, каким он был восемь лет назад. Красивый молодой мужик, успешный, амбициозный, необузданный, привыкший держать всё под контролем. И вдруг он оказывается в ситуации, в которой ничего от него не зависит, более того, всё складывается против него, и никто не верит его словам, даже самые близкие. Он отчаянно пытается что-то изменить, надеясь на помощь друга-адвоката, но ничего не получается. Тюрьма подрывает его здоровье, а потом он начинает подозревать друга в недобросовестности, а то и в злом умысле, и предпринимает последнюю отчаянную попытку – нанимает частных сыщиков. И как поступаем мы? Мы начинаем с того, что подвергаем сомнению каждое слово. Я бы на его месте точно взбесилась.

Оказавшись за рулем, Дмитрий немного расслабился и сказал, что и представить не мог, что частным сыском могут заниматься такие красотки. Мне это слово ужасно не нравится, особенно, когда его применяют по отношению ко мне.

– Если ты думаешь, что сделал мне комплимент, то я так не думаю, – сухо сказала я.

Он заинтересованно взглянул на меня:

– Тогда извини. Просто слово красавица мне кажется слишком напыщенным. Но ты ведь действительно очень красива. – Я промолчала, и он после небольшой паузы спросил: – Так лучше?

Я рассмеялась:

– Пожалуйста, впредь воздержись от любых комплиментов. У нас чисто деловые отношения.

– Я ни на что большее и не претендую, – ответно рассмеялся он.

Дмитрий подвез меня к офису, где мы тепло распрощались, договорившись созваниваться в любое время, если в том будет необходимость.

Макс объявился только в шесть часов:

– Умираю, – слабым голосом прошептал он в трубку, – и не только от усталости, но и от голода.

Я на него сразу напустилась:

– Зачем ты так надрываешься? Никакой срочности нет. Преступление произошло восемь лет назад, так что несколько лишних дней ничего не изменят.

Оказывается, изменят. Следователь, по запросу которого прислали дело Климова, сказал Максу, что больше трех дней на ознакомление с делом дать не может. У него какие-то проблемы с начальником архива, а тот через три дня вернется из командировки. А в деле была куча томов, так что Максу придется забыть об отдыхе в ближайшие дни. Я кратко рассказала о своей встрече с Климовым. Ему не понравилось, что мы вместе обедали, но заострять на этом внимание он не стал и сказал, что сейчас сходит куда-нибудь перекусит и вернется в архив.

Я выдержала в офисе до семи часов и, придя домой, сделала легкую уборку, потом приготовила ужин – поджарила любимые котлеты Макса из трех сортов мяса и потушила овощи. Я так устала, что едва смогла отдать должное своей стряпне, после чего отправилась в ванную. Макс появился уже в одиннадцатом часу, с покрасневшими глазами и не в лучшем настроении.

– Расследование велось кое-как, – сказал он, усаживаясь за стол, – а защита и того хуже. Такое впечатление, что собрались одни дилетанты.

– Разве ты не можешь раздобыть копию дела? – поинтересовалась я.

Макс с возмущением ответил, что цифровой копии нет, а самостоятельно копировать тысячи листов некогда, да и никто ему этого не позволит. Спасибо, что разрешили хотя бы ознакомиться. Увидев котлеты, он сразу преобразился и, пылко поблагодарив меня, приступил к ужину.