Оливия обвила шею Лауренца руками, и её захлестнуло чувство бесконечной нежности к этому человеку. «Быть может это любовь?» – подумалось ей. Едва коснувшись его губ, девушка почувствовала неимоверную тягу к этому парню. Он как магнит для нее, а еще от него исходит тепло… душевное тепло. Кажется, что, оторвавшись от него, жизнь просто улетит или потухнет, как свеча на ветру. Что она чувствует к нему? Непонятно. Ужасно непонятно. А может быть это просто искушение, слабость? Да, видимо это так. Девушка резко распахнула глаза, как будто вернулась в реальность, и оттолкнула парня.

Лауренц удивленно посмотрел на девушку. «Чего это с ней?»

– Что ты делаешь? – задыхаясь, начала кричать Оливия. -Зачем ты меня целуешь? Думаешь, я сжалюсь над тобой? Ничего подобного! Ты для меня абсолютно ничего не значишь! Ты лишь очередная жертва…

Слова летели одно за другим, и с каждым таким словом, сердце девушки сжималось всё сильней. Они не смогут быть вместе.

Лауренц нахмурился и в его зеленых глазах блеснул недобрый огонек. Он ошибся в ней. Ошибся. Кто она такая? Да, никто! Вообразил себе, что она особенная, а она просто пустышка, такая же, как и все. Эгоистка.

– Так убей меня, – с ухмылкой произнес Лари.

Девушка нервно сглотнула и, опустив глаза в землю, произнесла:

– Я не убийца. Это моя работа.

– Ой, да брось! – крикнул парень. Он явно разошелся не на шутку. -Кому ты такая нужна? Ты не умеешь чувствовать! Ты убиваешь людей и тебе плевать на них, на их родных и близких! Таким людям предназначен отдельный котелок в аду.

Горячие слезы душили девушку. Какой черт её дернул сказать всё это Лауренцу? Зачем она накричала на него? Ведь ей было хорошо! «Какая же я дура!» – кричало её подсознание. Но он тоже был не прав. Она умеет чувствовать! Убивая кого-то, она убивает и себя, раз за разом. Ей больно слышать эту тираду горьких фраз, и ей абсолютно всё равно, что лицо опухло от слёз, а сердце бешено бьется от нескончаемых рыданий. Замолчи, Лауренц! Замолчи!

Глаза Лауренца горели огнем. Он приблизил свое лицо к лицу девушки и прошипел:

– Я тебя никогда не стану бояться, ясно тебе? Ты никогда не убьешь меня.

Оливия всхлипнула и вытерла слезы. А ведь он прав. Убив его, она убьет себя. Господи, что он с ней делает?

– Никогда не будь так уверен в себе, Митчелл, – сквозь зубы со злостью сказала она и, собрав всю волю в кулак, добавила: -До завтра, Лауренц. Завтра станет твоим последним днем.

Сказав эти слова, девушка пустилась бежать, но Лари и не думал догонять её. Он ударил кулаком в бетонную стену и зарычал, словно зверь: «Ненавижу! Ненавижу ее!».

Парень скатился вниз по стене и закрыл лицо руками. И почему всё так? Всего несколько минут назад всё было по-другому. А этот поцелуй! Боже, этот поцелуй! Лауренц никогда такого не чувствовал. Но видимо, это война. Не на жизнь, а насмерть. Да и кому вообще в голову пришло заказать на него киллера? Кому он помешал?

***

Оливия бежала без оглядки, а слёзы ручьем текли по её щекам. «За что?» – только этот вопрос и засел у неё в голове. «Он, наверное, думает я бесчувственная, а ведь всё совсем иначе! Меня тянет к нему, но я не хочу привыкать к этому странному чувству, что испытываю, едва увидев его. Если привыкну, будет только хуже. Но что же мне делать? Я не смогу убить его! А если уйду от Кларка – убьют меня. Но хочу ли я жить вот так, как живу сейчас? Нет! Нет! И еще тысячу раз НЕТ!»

Пошел сильный дождь, и теперь Оливия остановилась на повороте, чтобы отдышаться. Мимо пронеслась машина и обрызгала водой, уже до нитки промокшую девушку.

– Прекрасно! – брезгливо фыркнула девушка и, отряхнувшись, пошла домой. Дом. А где он, этот самый дом? Его нет. Его не стало с тех пор, как погибли родители. «Как же мне вас не хватает», – подумала Оливия, взглянув на небо.

Вернувшись домой, она громко крикнула:

– Кларк! Я дома!

Но ей не отозвались.

Пожав плечами, девушка побежала наверх, в свою комнату. Сняв мокрые вещи и засунув их в машинку, она приняла горячий душ и побрела в свою комнату. На письменном столе, она увидела конверт, и любопытство снова взяло верх.

Конверт не был подписан, он был чистым и, можно было бы подумать, пустым. Однако, внутри лежало письмо. Распечатав его, Оливия достала вдвое сложенный лист и принялась читать. Почерк был прямой и мелкий, девушка сразу узнала его.

«Оливия. Я уехал по делам, думаю на пару дней. Если ты помнишь, ты не выполнила заказ. Раньше такого не случалось. Я подумал и решил, что лучше бы тебе отправиться на это задание вместе с Фрэнком. Сегодня вечером, он придет к тебе домой, и вы всё обсудите. Если вы и вместе провалите задание, мне придётся уволить вас обоих. Если вы подведете меня, за себя не ручаюсь. Надеюсь, ты всё поняла, Олив. Удачи. Кларк».

Оливия смяла бумагу и кинула на пол. Как же её всё это достало!

Упав на кровать, девушка свернулась клубочком, даже не накрыв себя одеялом. Обняв подушку, Оливия и не заметила, как уснула. Звук тикающих часов в комнате убаюкал её, и сон нахлынул, будто пятиметровая волна.

***

Отряхнувшись, Лауренц встал с асфальта и поправил рубашку. До чего же он мерзко сейчас себя чувствует!

В компании царила странная тишина. Поднявшись на тринадцатый этаж, Лари увидел Сару, которая старательно что-то печатала в компьютере.

– Сара, где все? – как-то равнодушно бросил он девушке.

– Лауренц! – воскликнула она. -Сейчас идёт совещание. Вы опоздали, вас искали.

– И сильно я опоздал?

– На сорок минут.

Лауренц развернулся в противоположную сторону и направился к лифту.

– Совещание в главном зале, – крикнула ему секретарь.

– Мне не до совещания, Сара, – буркнул он и зашел в лифт.

Лари решил поехать к Джефферсону и всё обсудить. Он единственный, кто сможет ему помочь. Он единственный, кто всегда ему помогал. Набрав его номер, Лари вздохнул с облегчением, услышав протяжные гудки.

– Да? – произнесли на другом конце телефона.

– Джеф, я приеду к тебе?

– Что случилось, Лари? – забеспокоился Джефферсон.

– Это не важно! – повысил голос тот. -Просто давай встретимся.

– Я жду.

Подъехав к площади перед главным зданием редакции, Лауренц затормозил. Дождь всё не унимался, и капли барабанили по стеклу. Нервы, натянутые до предела, готовы были разорваться в ту же секунду. Столько лет с Лари ничего не случалось, ничего не происходило особенного, что могло бы врезаться в память, а тут всего лишь два каких-то дня! Но они навсегда перевернули его жизнь, это нельзя отрицать.

Лари вышел из машины, негромко захлопнув дверцу своего Шевроле и вдохнул свежий воздух. Дождь ничуть не пугал Лауренца. Он относился к этому довольно просто: «Ну, подумаешь, намокну! Не смертельно же!» Парень запрокинул голову к небу и прошептал: «Не волнуйся, папа. Всё будет хорошо».

Успокаивал ли он себя в этот момент или просто свято верил в то, что отец за всем наблюдает? Кто знает… На свежем воздухе куда лучше мыслить. Дождь успокаивал и давал надежду, что смоет всё плохое. И Лари надеялся, он ждал чего-то такого, что подарило бы ему безмерное счастье. Только вот счастье всё не приходило.

«А может быть, Лауренц, ты просто упустил свое счастье» – спросил его внутренний голос.

«Вовсе нет», – проворчал он мысленно. «Если бы я его заметил, уж точно больше никуда не отпускал!»

«Ты разучился слушать свое сердце…»

«Что ты хочешь этим сказать?» – спросил Лари, но внутренний голос промолчал.

Джефферсон откашлялся в кулак, и Лауренц резко повернулся от неожиданности.

– Извини, что помешал твоим размышлениям, но ты, вроде как, хотел поговорить со мной?

Лари протер глаза и устало посмотрел на Джефа.

– Знаешь, брат, я уже ни-че-го не понимаю! – в сердцах воскликнул он.

Джефферсон подошел к Лари и, положив руку на его плечо, спросил:

– Ну, что опять стряслось?

– Она снова от меня убежала! – развел руки в сторону парень. -Может быть проще смириться со смертью, чем гоняться за этой ненормальной? Она всё равно сказала, что убьет меня, так может лучше сдаться? Сдаться какой-то девчонке! Боже мой! Неужели я так слаб духом, а? Может быть мне уехать? Я уже ничего не понимаю, Джеф! Она сводит меня с ума! -Лари закрыл лицо в ладонях и, когда вновь открыл его, грустно посмотрел на брата. -Что мне делать?

Джефферсон спокойно ждал, пока Лари выпустит пар и, как только он закончил, проговорил, тяжело вздохнув.

– Лауренц, сколько уже можно? Реши, наконец, сам для себя, за чем именно ты гонишься? За тем, чтобы раскрыть дело отца, или за этой девушкой? Как ты вообще её нашел?

– Я не знаю, Джеф, не знаю… Как только я нашел зацепку, она тут же появилась в моей жизни, понимаешь? И вот снова: я просто зашел в кафе пообедать, а там она. Как думаешь, кому понадобилось убивать меня?

– О, этого я тебе сказать не могу, Лари. Я ведь не ясновидящий. Но у тебя на руках документы. Так прочитай их. Вдруг узелок развяжется?

Несколько минут братья стояли молча, промокшие до нитки, вслушиваясь в шум дождя, и, казалось, им всё нипочём. Лауренц думал, Джефферсон ждал. И, казалось, это могло продолжаться вечность.

– Знаешь, Джеф, пусть документы пока побудут у тебя. Наверно, так будет лучше, – наконец, сухо произнес Лауренц.

Джефферсон удивленно взглянул на брата:

– Это еще почему?

Лауренц пожал плечами и не ответил.

– Нет, так дело дальше не пойдет, – покачал головой Джефферсон. -Ты всё равно ушел с работы сегодня, верно?

Лари кивнул.

– Отлично, – продолжил Джеф. -Сейчас ты едешь домой, наливаешься себе чашку кофе, и читаешь эти бумаги. До тех пор, пока не прочитаешь всё-всё, ясно?

Взгляд Лауренца был какой-то туманный, он явно находился здесь только физически, но никак не духовно.

Повернув голову в сторону брата, Лари кивнул и ответил:

– Хорошо, Джеф, я понял. Так и сделаю.

– Вот и отлично. А вечером я приду, и мы с тобой всё обсудим. Дядя в курсе, что ты покинул рабочее место?

– Нет. Он был на совещании, как и все остальные. А я всё равно опоздал.

Джефферсон тяжело вздохнул:

– Не понимаю, что с тобой творится… Ладно, я и так уже весь мокрый, пойду в здание. Удачи, – сказал он, похлопав Лари по плечу.

Минуты две, Лауренц стоял под дождем, смотря в сторону удаляющегося брата. Джефферсон. Какой же он все-таки… другой? Да, именно другой. Быть может они с братом так хорошо и ладят, что противоположности притягиваются, кто знает…

Лари сел в машину и поехал домой. Здесь ему делать больше нечего, а дома он наконец-то узнает, в чем заключался проект его отца. Неужели разгадка так близко? Это и пугало его, и одновременно придавало новых сил, только вот всё было бы немного иначе, если бы кое-кто не желал ему такой скорой смерти.

***

Стук в дверь разбудил Оливию, и она сонно потянулась, лежа на кровати.

«Кого это там принесло?» – подумала она и нехотя пошла открывать дверь. На пороге стоял Фрэнк, высокий мужчина, с хорошо накаченным телом и трёхдневной щетиной на лице. Над бровью виднелся продолговатый шрам, а глаза поблескивали, словно замерзший лёд.

– Здравствуй, Олли, это тебе, – Фрэнк протянул Оливии коробку конфет и, по-хозяйски, прошел в дом.

Тяжело вздохнув, Оливия прикрыла входную дверь и пошла на кухню.

– Тебе чай или кофе? – спросила она.

– Кофе! – крикнул Фрэнк из зала, сидя на диване перед телевизором и закинув одну ногу на другую.

«Как же он меня бесит!» – промелькнуло в голове девушки. «Как бы сделать так, чтобы Лауренц остался жив?»

– Милая, где же мой кофе? – шутливо крикнул Фрэнк, закидывая в рот очередную вишенку.

Войдя в комнату с подносом, Оливия осторожно поставила чашки на стол и встала перед телевизором, скрестив руки на груди.

– Милая, отойди, пожалуйста, – с набитым ртом проговорил Фрэнк.

– Я тебе не милая, – проговаривая каждое слово, процедила девушка и исподлобья посмотрела на мужчину.

– Ой, да ладно тебе. Присядь рядом, поболтаем.

Оливия села на диван и, вскинув брови, спросила:

– А разве мы не должны обсуждать план действий?