Так что после открытия, несмотря на обнищание трудящихся вследствие пандемии, отдыхающей публики в самом лучшем семейном отеле на побережье резко прибавилось, что весьма осложнило и без того напряжённую работу фронт-офиса, плюс к этому добавились ещё и рейды бесчисленных проверяющих, вакцинация, тесты на вирус и перчаточно-масочный режим. Господь уберёг Наташу от заражения, все положенные прививки она перенесла легко, но маски и перчатки доставали чрезвычайно, особенно летом в жару, однако Наташа внимательно следила, чтобы её подчинённые носили маски правильно, ставя всем в пример хирургов, которые во время операций маски с носа не спускают. Правда, постояльцы в большинстве своём либо переболевшие, либо привитые, либо вовсе антиваксеры к маскам относились наплевательски, чем дополнительно вызывали Наташино раздражение. В некоторых санаториях и пансионатах при заезде с постояльцев требовали заранее сдавать тест на вирус и разрешали во время проживания ходить без масок, однако руководство самого лучшего семейного отеля на побережье от этой практики отказалось. Согласитесь, пока этот тест вам за немыслимые деньги делают в течение семидесяти двух часов, вы запросто можете вирус где-то подхватить, да хоть в той же лаборатории, привезти его с собой и перезаражать всю публику в течение инкубационного периода, а потом ещё и убраться восвояси, как ни в чём не бывало. Опять же персонал на работу, страшное дело, общественным транспортом добирается, а в этом общественном транспорте, мама дорогая, какой только заразы не перевозится, включая инфицированных персонажей. Да и дома у себя вряд ли кто из персонала в маске ходит, если он в своём уме, конечно. Поэтому в самом лучшем семейном отеле на побережье отдыхающих обязывали носить маски во всех помещениях за исключением собственных номеров, что давало новый повод для недовольства и скандалов. Ведь как прикажете на шведском столе питаться, если у вас маска на морде лица? Тем не менее, руководство стояло на своём, разрешив «гостям» снимать маски только за столиком в ресторане во время приёма пищи, ну, и график этого самого приёма тоже пришлось устанавливать скользящий к большому неудовольствию сотрудников кухни. Персонал и вовсе обязали соблюдать масочный режим под угрозой немыслимых штрафов. Уж если и заболеет кто из постояльцев в отеле, то не по вине персонала, а там иди, доказывай, в отеле ты заразился или сам эту чуму в него привёз. Пока, правда, после открытия удивительным образом обходилось без заболеваний, тьфу, тьфу, тьфу.
– Наталья Юрьевна, вас тут спрашивают, – звонок с ресепшена застал Наташу за компьютером в отделе бронирования, где одну из её подчинённых угораздило забронировать дважды один и тот же номер. Наташе срочно пришлось решать, как из такой ситуации выкрутиться, ведь этим летом отель забит под завязку как никогда. Свободными оставались только тот самый дежурный директорский люкс и неприкосновенный президентский. Наташа хорошо представляла, что ей скажет директор, лишённый тихого часа по милости отдела бронирования в течение всей грядущей недели.
– Кто? – рявкнула Наташа в трубку. Не хватало ей сейчас ещё выслушивать жалобы какого-нибудь бабца на плохую уборку или ещё чего-то в этом же духе.
– Говорят, по личному вопросу, – задушевным голосом отозвалась дежурный администратор, практически проворковала.
Это их так на тренинге научили, чем страшней постоялец орёт, тем душевней ему улыбаться. Хотя как теперь душевно улыбаться через маску?
Наташа тяжело вздохнула, встала из-за стола, показала кулак проштрафившейся сотруднице отдела бронирования и направилась на ресепшен. По дороге она намётанным глазом отметила недостатки в уборке. Сразу видно, когда чья смена. Сегодня точно уборкой руководила не Маджидовна. У той всё горит и блестит как языком вылизано. В этот момент Наташе наперерез кинулась интеллигентного вида дама со шваброй. Дама эта явно была новенькая из недавно набранных предпенсов, и видимо постаралась попасться на глаза начальству, дабы продемонстрировать своё рвение. Разумеется, Наташа не помнила её имени, но отметила, что маска у дамы надета по всем правилам, а глаза поверх маски весьма смышлёные, добрые с сеточкой мелких морщинок.
– Извините, можно вас на минуточку, – зашипела Наташа, отводя старательную даму в сторонку. – Очень вас попрошу не попадаться на глаза постояльцам. При хорошей уборке видно чистоту, а не уборщицу. Это железное правило индустрии гостеприимства.
Дама явно перепугалась, заморгала глазами, закивала головой с тщательно уложенными волосами и стремительно ретировалась в сторону служебных помещений.
«Надо бы новеньких в смену к Маджидовне ставить, – подумала Наташа. – Уж она всех обучит».
После увеличения пенсионного возраста через службу занятости в отель стали направлять безработных предпенсов: кого в уборщики, кого в охрану. У многих из них во лбу светилось высшее образование, а в глазах отчаяние, поэтому Наташа при найме уборщиц и горничных отдавала предпочтение именно им, за что регулярно получала «пфе» от завхоза. Мол, ничего не умеют, а гонора как у начальства. Другое дело, так называемые, нацмены, те тише воды, ниже травы и делают безропотно, что велят, а не выпендриваются. Вот хотя бы ту же Маджидовну, к примеру, взять, слова поперёк не скажет.
Выйдя на ресепшен, Наташа обвела взглядом зал и замерла. Она очень любила это помещение и гордилась им. Здесь при её непосредственном участии удалось создать атмосферу не какой-нибудь затрапезной трёшки, коей по большому счёту и являлся их отель, хоть и лучший из семейных на побережье, а практически самого что ни на есть «Мариотта», никак не меньше. Наташа очень старалась, чтобы входящим в отель, уже не хотелось из него выходить. Хотелось плюхнуться в мягкие кожаные кресла в прохладном полумраке и лениться, лениться и ещё раз лениться, как и положено заправским отдыхающим. Однако нынче на ресепшен никаким «Мариоттом» и не пахло, пахло по меньшей мере международной напряжённостью и озабоченностью, а ещё вот этим, уже чисто родным российским «как бы чего не вышло». Сначала Наташе в глаза бросились застывшие в онемении начальник охраны и дежурный охранник, потом большие практически круглые глаза дежурной администраторши, которая улыбалась так, что, улыбка её, казалось, удивительным образом выпрыгнула из-под маски и норовила порвать бедной девушке щёки.
«Неужто сам Путин пожаловал»? – пронеслось в голове у Наташи. Она проследила за направлением взглядов всей честной компании и обнаружила в центре зала женщину, разглядывающую установленную там скульптуру Даши Намдакова. Этой скульптурой невероятно гордился один из владельцев отеля, она, по его мнению, придавала респектабельности заведению. В этом вопросе Наташа была с владельцем солидарна, ей и самой нравился Намдаков, и именно Наташа своими советами помогла дизайнеру определить место, где эта скульптура будет смотреться лучше всего. Однако женщина, разглядывающая творение Намдакова, только одним своим присутствием сводила на нет всю с таким трудом достигнутую респектабельность местного как бы «Мариотта». Практически, как если бы Английская королева Виктория вдруг посетила районный краеведческий музей города Урюпинска. Как бы ни гордились жители этого славного города своим музеем, на Букингемский дворец он наверняка не тянет. Женщина, посетившая отель, хотя бы в силу своего возраста, конечно, выглядела не совсем как королева, но вполне могла бы оказаться членом королевской семьи или первой леди какого-нибудь европейского государства. Высокая, статная, дорого и со вкусом одетая, классно подстриженная яркая блондинка, она гармонично смотрелась разве что рядом со скульптурой Намдакова. Трудно было её представить среди орущих детей и недовольных бабцов во впивающихся в задницу миниатюрных шортиках. Кроме того, на посетительнице отсутствовала маска, несмотря на строжайшее указание на дверях отеля, что свидетельствовало о принадлежности женщины к тому самому «высшему обществу» в кавычках, которое плевать хотело на всякие там указания и регулярно являло себя простым смертным по телевизору безо всяких там масок. Мол, их на Олимпе никакая зараза не берёт. Немудрено, что у начальника охраны язык не повернулся потребовать у столь выдающейся дамочки соблюдения масочного режима. Вон, вытянулся по стойке смирно, того и гляди, рапортовать начнёт, что на объекте без нарушений.
«Только президентский люкс и то…», – подумала Наташа, натягивая свою приспущенную маску на нос и направляясь к женщине. Она лихорадочно соображала, как убедить владельцев пожертвовать этим самым люксом, который был закреплён только за ними.
Женщина обернулась, увидела Наташу и рассмеялась.
– Китаёза! Как же я по тебе соскучилась, – воскликнула она, распахивая объятья навстречу Наташе. На Наташу пахнуло невероятным запахом явно очень дорогих духов.
Наташа замерла и разинула рот. Китаёзой её звали только в школе. Она впилась глазами в лицо шикарной незнакомки. Это прекрасное лицо неуловимо напоминало ей что-то давно знакомое, практически родное. Не может быть, чтобы это была Ирка Медведева, поэтому Наташа на всякий случай осторожно спросила:
– Ведмедь, это ты, что ли?
– Ясен пень! – ответила великосветская красавица, обняла Наташу и от души расцеловала её в обе щёки, наплевав на Наташину дурацкую маску и собственную губную помаду.
Наташа вспомнила, как в американских фильмах одноклассницы, долго не видевшие друг друга, при встрече начинают визжать и подпрыгивать. Визжать и подпрыгивать Наташе совсем не хотелось, ей хотелось плакать, поэтому она уткнулась носом куда-то в грудь своей любимой и единственной подруги и отчаянно заревела. Как же ей было плохо всё это время без Ирки Медведевой, которая сразу после окончания института чудесным образом выиграла пресловутую Гринкарту и свалила в далёкую Америку. Наташа часто вспоминала своего Ведмедя и каждый раз в эти моменты мурлыкала себе под нос нечто вроде: «Америка, Америка, прекрасная Америка»! Так Ведмедь и потерялся в американских просторах.
– Ну, ты чего? Не плачь, Китаёза, теперь всё будет хорошо. Я же с тобой, – Ведмедь гладила Наташу по спине, а той было никак не остановиться. Слёзы душили её и вместе с тушью для ресниц и помадой, оставшейся на щеках после Иркиных поцелуев, пачкали дорогую блузку подруги. – Где тут у вас лобби-бар?
– У нас нету, – Наташа шмыгнула носом.
– Как?! – В глазах Ирки Медведевой светилось такое недоумение, что Наташе захотелось сквозь землю провалиться, как будто она сама являлась хозяйкой этого недоразумения, претендующего на звание отеля, да ещё и самого лучшего на побережье.
– У нас бар, конечно, есть, но наверху, там кофе, – доложила она подруге, спеша исправить произведённое впечатление. – А внизу только ресторан, там шведский стол и комплексное питание, считай, столовая. Ещё банкетный зал. Вот.
– Кофе – это, разумеется, хорошо, но нам бы чего покрепче. За встречу ведь обязательно надо выпить, я уж и не чаяла тебя найти, – сообщила Ирка.
– Я сейчас не могу, я при исполнении, – Наташа почувствовала, как слёзы опять подступают к глазам.
– Не реви, – строго сказала Ирка. – При исполнении, вон, мужчины серьёзные, – она небрежно кивнула в сторону начальника охраны и дежурного охранника, – а ты по роду своей деятельности имеешь полное право коньяка нахлобучить с потенциальным клиентом. Хотя кто в здравом уме может заселиться в отель без лобби-бара?
В этот самый момент, как бы в ответ на вопрос подруги, двери лифта раскрылись, и на ресепшен показалась мамашка с орущим отпрыском в коляске. В фигуру мамашки врезалась абсолютно вся её одежда, не только шортики.
– Понятно, – резюмировала Ирка, проводив мамашку глазами. – Вот же ж бедняга.
Непонятно, к кому относилось сочувствие, прозвучавшее в её голосе: то ли к мамашке, то ли к её отпрыску, то ли к самой Наташе.
– Да какой там у нас коньяк? Недоразумение одно за бешеные деньги, – призналась Наташа и тяжко вздохнула.
– Ты до скольки тут бурную деятельность планируешь изображать? – Ирка глянула на часы. – Я слишком долго тебя искала, чтобы уйти отсюда без тебя.
– Я сейчас! Оставайся на месте. – Наташа кинулась к лифту. Она испугалась, что Ирка исчезнет так же внезапно как появилась, и решила во что бы то ни стало отпроситься у директора, который вот-вот уже должен появиться на рабочем месте после своего тихого часа. Всё-таки не так уж часто она с работы отпрашивается. Вернее, никогда ещё этого не делала, ни разу. Заодно и объявит ему о необходимости освободить директорский люкс к завтрашнему дню ввиду форс-мажорных обстоятельств.
На удивление директор сразу вошёл в Наташино положение и даже почему-то не отругал её за ошибку отдела бронирования. Видимо, пока она неслась к нему в кабинет, до него уже чудесным образом дошла информация, как она только что ревела на груди прекрасной дамы. И о том, что дама эта высокопоставленная, наверняка тоже уже придумали. Наташе вдруг захотелось облобызать такого замечательного, всё понимающего начальника. После появления Ведмедя, она удивительным образом перестала ненавидеть собственное руководство. Сердце её переполнила жалость и к директору, и к постояльцам, и к уборщицам, и даже к орущим детям. Ну за что? За что им такое? Почему они все не в Америке живут, а тут вот влачат жалкое существование без лобби-бара! Молнией она принеслась обратно на ресепшен, где обнаружила скучающую Ирку в кресле и всю прежнюю компанию в полном составе, разглядывающую столь дивное диво. Ирка сидела, положив ногу на ногу, и её ноги казались бесконечными. Начальник охраны и дежурный охранник буквально впились в эти ноги глазами, а дежурная администраторша стояла истуканом и по-прежнему улыбалась сквозь маску неестественной улыбкой Гуинплена.
– Валим! – радостно сообщила Наташа.
Ирка легко подскочила в кресле, и они обе выкатились из прохлады несостоявшегося «Мариотта» на жаркую августовскую улицу.
– Где твоя машина? – поинтересовалась Ирка.
– У меня нету, я на маршрутке. – Наташа посмотрела на Ирку, представила ту в маршрутке и ойкнула.
Ирка рассмеялась.
– Пошли. – Она направилась в сторону парковки, Наташа поплелась за ней, соображая, сколько денег Ирка дала охраннику, чтобы её машину пропустили на территорию. Летом на первой линии у залива творилась настоящая мясорубка, особенно в выходные дни.
На парковке они подошли к огромному чёрному внедорожнику.
– Это не моя, прокатная, Шевроле Тахо называется, – пояснила Ирка. – Я как-то привыкла к большим машинам, они удобные.
– Сколько с тебя денег эти вымогатели сняли, чтоб на территорию пустить? – поинтересовалась Наташа.
– Нисколько, – Ирка ухмыльнулась. – Я как в старые добрые перестроечные времена сделала морду кирпичом и с ними по-английски поговорила. Они странным образом жутко перепугались, даже место мне в тени определили. Заботливые.
Подруги уселись в машину и на выезде обе помахали охраннику у шлагбаума, тот почему-то поклонился.
– Да тут даже жить можно, – сказала Наташа, разглядывая машину изнутри. В машине оказалось уж точно не хуже, чем в настоящем «Мариотте»: просторно, прохладно, пахло кожей и дорогими духами.
– Я живу в «Эмеральде», – сообщила Ирка. – Временно. Квартиру собираюсь купить. Вот как раз ты мне и посоветуешь, где лучше. Столько лет прошло! Я некоторых районов вообще не знаю, не понимаю, о чём речь. Станции метро какие-то новые…. Если б не навигатор, из центра вообще бы не выбралась.
– Квартиру покупаешь? – тупо переспросила Наташа.
– Да, Китаёза! Я вернулась. Теперь тут жить буду. Дома.
– Как вернулась? Совсем сдурела? Люди на ушах стоят, из кожи вон лезут, чтобы в твою Америку попасть, а ты вернулась?!
– «Гудбай, Америка, о-о-о! Мне стали слишком малы» …, – пропела Ирка.
– «Гудбай, Америка, о-о-о! Где я не буду никогда» …, – пропела в ответ Наташа.
Ну что тут скажешь?! Где-то в глубине души у Наташи всегда теплилась надежда навестить Ирку в Америке. Эта мечта не оставляла её, даже когда закрыли Американское консульство, которое существовало в Питере столько, сколько Наташа себя помнила. Ей иногда снилось, что за ней прилетает Ирка на собственном самолёте и увозит в светлое будущее. В светлом будущем нет никаких проблем, а есть море, солнце, небоскрёбы и, конечно, котики. Какое светлое будущее без котиков? И вот Ирка тут, значит никто за Наташей не прилетит, гудбай, Америка. С другой стороны, внедорожник этот Шевроле Тахо хоть и не самолёт, но тоже неплохо. Ведь Наташа ни на каких машинах кроме такси, и то в крайних случаях, никогда не ездила. Сами знаете, какие машины в такси эконом-класса. А тут не машина, а целый дом на колёсах.
– Куда поедем? – поинтересовалась она у подруги.
– Ко мне, разумеется, у нас с тобой сегодня будет ночёвка как в детстве! Или у тебя дома семеро по лавкам ждут, не дождутся, когда ты меня с ними познакомишь?
– Не ждут. У меня там за семерых один мой Максик, ты с ним знакома. Его интересует только содержимое холодильника. Холодильник полон, так что мать никто не хватится.
– Сколько ему уже?
– Скоро двадцать.
– Обалдеть. А муж твой? Извини, забыла, как его зовут.
– Ведмедь, признайся честно, ты и Максика, как звать, забыла.
– Вот уж нет, забудешь его! Я прекрасно помню, как его с роддома принесли, развернули и он первым делом на меня пописал. Все ещё кричали, что к счастью.
– Конечно, к счастью! Ты вскоре и свалила в свою Америку.
– Ну, допустим, не вскоре, да и счастье весьма сомнительное, – Ирка хмыкнула. – Ну так что твой муж?
– Груш объелся, причём давно, практически сразу после твоего отъезда. Не вынесла душа поэта расходов на семью и прелестей коммунального проживания с маленьким ребёнком.
– Так вы с Максиком по-прежнему в той самой вашей старой коммуналке? Я, как приехала, сразу туда позвонила, сказали, телефон не обслуживается.
О проекте
О подписке