Шахматы

Где-то там в голубой дали,

Где в морях ураганы смелые,

Деревянные короли

Научились ходить по белому.

И с тех мы вот так живем,

С этой полукривой усмешкою:

Все хотели бы быть ферзем,

А по факту гоняем пешками,

Перекраивая миры

И лихих обгоняя ласточек.

Но фигуры после игры

В один общий сыграют ящичек.

Мы зависим от пары рук,

И от сотен ходов гроссмейстера.

Убедишься ты в этом вдруг,

Коль попробуешь этим вечером,

Игнорируя личный ад,

Не пугаясь уйти без грамоты,

Не бороться – а выйти над

И рукой

переставить

шахматы.

Синица

Мне вопрос прилетел синицей:

Неужели ты будешь с нами

В соцсетях на своей странице

Разговаривать лишь стихами?

Я скажу максимально честно:

Я бы рада вернуть обратно.

У меня разбежались тексты,

Я надеюсь не безвозвратно.

Я пытаюсь собрать страницы,

Но пока не смогла ни строчки.

Превратилась моя синица

В запятые, тире и точки.

Но открою еще вам тайну,

Только чур, это между нами:

Это все чрезвычайно странно,

Но и думаю я стихами.

А еще я могу стихами

Слушать музыку, удивляться,

Пить вино, делать па ногами,

Звать котов, рисовать, влюбляться.

Вот такие мои симптомы.

Очевидно, что дело плохо.

Ни на улице и ни дома

Не могу без них сделать вдоха.

Врач знакомый развел руками:

Не хочу повод дать для грусти,

Ты пока подыши стихами,

А потом, может быть, отпустит.

Принимай эти рифмы курсом

Днем два раза, три раза ночью.

Ляг в постель и следи за пульсом.

Все пройдет, хотя и не точно.

Вот такая температура,

Нечто среднее по больнице.

Днем стихи, порошки, микстуры,

А ночами в руках синица.

Поклюет на руке пробелы,

И на волю лететь не хочет.

А на крыше журавль белый

Ждать устал и скучает очень.

Быть непохожим на других

В бессмысленном и вечном беге

Торопимся часы прожить,

Но в мире нам ничто навеки,

По сути, не принадлежит.

Мы потеряемся друг в друге,

Ты береги, пока живой,

То, что дано в твои лишь руки -

Искусство быть самим собой.

Быть искренним и не пытаться

Свое лицо не уронить,

Без страха, от души смеяться,

Без оправдания любить.

И восхищать в едином части,

И не искать одной черты,

И понимать, какое счастье —

Что я есть я, что ты есть ты.

Незыблемо и величаво

В доступных радостях простых,

Оно мое, мое лишь право —

Быть не похожим на других.

Стричь

Стричь, непременно стричь.

Видишь – нежно струится в пол

Целомудренная коса.

Это значит финал пришел,

Сгинет черная полоса.

Мы же все разгребем, не хнычь.

Непременно стричь, насовсем.

Видишь, как загоняет в плен

Это облако из волос.

Это я ему сердце – на,

Это он его не донес,

И теперь здесь стоит стена

Посреди миллионов стен.

Да, стриги

Это заново обнулить

Непричесанные мечты.

Это сердце свое открыть

Ключом девичьей красоты.

Видишь, все еще впереди.

Вот и все.

Видишь, как мне теперь легко,

Сброшен самый тяжелый груз.

Можем быстро и с ветерком,

И я снова за мир держусь,

И могу помахать рукой

И не прятать свое лицо.

Если сердце в плену отчаянья,

Нету воздуха и дыхания,

Если все чересчур, слишком —

Выход найден довольно просто:

Видишь, это свободный доступ —

Просто сделай новую стрижку.

Может, моя сила в моей слабости

Может, моя сила в моей слабости,

Может, имею право на передышку.

Сдаться приятной, до мурашек, усталости,

Радоваться великому и восхищаться малостью,

Не дочитать надоевшую книжку.

Может моя сила в моей глупости,

В розовых очках и зефирных крошках.

Взять бы в охапку сонное счастье и унести,

Первой простить и сказать «прости»

И не присаживаться на дорожку.

Может моя сила в моей слабости,

В манящей возможности греться за смелыми спинами,

Не в «яжетожести» и не в «яжесамости»,

А в самой, что ни на есть, наивной своей первозданности,

Той, что уступит место ему – сильному.

Отношения – как новые туфли

Отношения – как новые туфли:

Может быть несвободно и узко,

Может быть даже на сердце нагрузка,

Может даже казаться от боли, что звезды потухли.

Может даже быть неудобно,

А иногда неудобно, но так красиво.

А смотрите, мой высокий и сильный,

А еще перспективный и очень способный.

Могут они как-то странно пахнуть,

Можно проветривать их три дня на балконе

И потом наслаждаться соседским зловонием,

Когда будут сплетничать на лавочке бабки.

Отношения – как новые лодочки:

Или ты в них ныряешь, или они на тебе сидят.

А если они тебе не по размеру и жутко скрипят,

То, как раньше учили – можно растягивать водочкой.

Отношения – как босоножки,

Такие же кокетливые и легкие,

И ты хотела быть игривой немножко,

А кто-то решил, что дерзкая, да и только.

Отношения – как новые шлепки,

Неказистые, зато без заморочек.

И даже если он у тебя чересчур простоватый и робкий,

То дома его можно выгуливать, сколько хочешь.

Отношения – как острые шпильки,

Такие же офигенные, но неустойчивые, заразы,

Но зато, если рискнешь и наденешь – получишь все и сразу,

И даже, возможно, тебя заметят вон те лакированные ботинки.

Да, отношения – как новые туфли,

Еще такие чистенькие, без грязи.

Их еще можно друзьям показывать,

И в сторис выкладывать, пока не протухли.

И однажды ты едешь в автобусе, в обувной, надо бы приодеться,

И вдруг видишь – не шпильки, не лодочки, а сумасшедшие цветные кроссовки,

И он ни на кого не похож, он оригинал, это эксклюзивная коробка,

И ты так обалдеешь, что пропустишь свою остановку,

И где-то там и останется твое сердце.

Сахар

А хочешь, на кухонном столе,

Как Чапаев, тебе разложу метафоры:

Вот ты, вот я, вот в полуночной мгле

Сахарница с кубиками сахара.

Вот я, вот ты, вот вокруг ничто,

Кроме нас только вакуум бездвижный.

Вот в клеточку серое пальто,

Вот главный, вот запасной, вот нижний.

Вот тот, кто не в курсе. Вот тот, кто в теме,

Вот тот, кто мимо проходил.

Вот тот, кто с этими, а не с теми.

Вот тот, кто смеялся, а не любил.

Все просто – двигаются фигуры,

Заранее просчитаны ходы.

Вот мужчины герои, а бабы дуры,

Вот чьи-то запутанные следы.

Все просто, видишь – кидаю кубик,

А он – спрессованный рафинад.

И кто-то правду, как сучья рубит,

А кто-то этому и не рад.

И вся земля ходами опутана,

Нитями меридианов к экватору,

И все неправда. И все запутано,

И потому я пью чай без сахара.

Мандариновый слон

У меня под кроватью живет мандариновый слон.

Нет, не надо спасателей. Все абсолютно легально.

Он ночами приходит в мой длинный запутанный сон,

Он воздушный, мечтательный и романтично-печальный.

Кто-то прячет, я с этим встречалась, скелетов в шкафах,

У кого-то бабайки и даже трехглавые монстры.

У кого-то собачка с резиновой костью в зубах.

Кто-то копит обиды, расставив их строго по росту.

У кого-то коллекция самых достойных наград

Золотыми медалями-кубками светится ярко.

Безделушки, подарки, солдатиков бравый отряд.

У меня – мандариновый слон, он дороже подарков.

После дней запыхавшихся, вечных забот и тревог

Я зову поделиться секретами вечером длинным.

Любит чипсы, конфеты, зефир и из трубочки сок,

Лечит сказками, былью и запахами мандаринов.

Независимо от перемен и погоды времен —

От простуд и печалей он самое верное средство.

У меня под кроватью живет мандариновый слон

И его обнимая я слышу дыхание детства.

Он пишет

Он пишет:

– Привет, как дела, давно не общались. Что делаешь, где была, в какие рванула дали, пиши, чем живешь и как, мне все интересно. Я ждал твоего звонка и вспоминал, честно. И так вот приснишься, порой, проснусь – без тебя печально. Ну как ты там, друг мой?

Она отвечает:

– Нормально.

Он пишет:

– А я герой, смотри – высоко летаю. Читала аккаунт мой? Не я такой, жизнь такая. В бегах для звонка порой не выкроить ни минуты. Скажи, ты гордишься мной?

Она отвечает:

– Круто.

Он пишет:

– Я очень рад, что выдалось пообщаться. Бежим вечно наугад, почаще бы встречаться. Но так, если что, знай – всегда поболтать приятно. До скорого, не скучай!

Она отвечает:

– Ладно.

Он пишет:

– Смотрю, совсем ты чувствами охладела, а я возомнил кем. Но, впрочем, мое ли дело. Ты истинный изумруд, ты цельная единица. Ну все я бегу, зовут, пообещай присниться. Там выше еще в облаках такие орлы летают, а я не догнал пока.

Она не отвечает.

Он думает:

Горда, пожалуй, имеет право, а сердце – кусок льда, поможет шагать направо.

Но некуда ей шагать, и сил не найти раздеться. Упасть бы вот так в кровать пустым одеялом греться.

И крыльев не отыскать, и нитками зашивать дыру, где стучало сердце.