Примета

У Варвары была примета. Не из тех, которые «если к плохому – не верю, если к хорошему верю». Это была примета примет, кредо жизни. Она гласила: если ты забыл зонт – непременно пойдет дождь.

Поэтому Варвара всегда носила с собой зонт. А еще медицинскую аптечку, запасные колготки и газовый баллончик. И еще много-много всего.

А некоторые вещи Варвара наоборот никогда с собой не брала. Например, купальник и загранпаспорт. Ведь если не брать загранпаспорт, то есть вероятность, что на курорт хотя бы позовут.

Поэтому Варваре всегда везло. Дождь начинался только тогда, когда она заходила в подъезд. Стрелки на колготках ехали исключительно у коллег по работе. И бинты с йодом лежали в сумочке не распакованные.

Вот только с мужиками Варваре не везло. Порою она даже специально ела чеснок перед выходом из дома, чтобы хоть в маршрутке кто-нибудь привязался знакомиться. И в магазин ходила в спортивном костюме и без макияжа, в надежде встретить какого-нибудь Брэда Питта.

Но то ли Брэд Питт боялся чеснока, то ли судьба была ее встретить вампира, но примета не срабатывала. Встречались ей, когда она без макияжа выходила, лишь вредные соседки да бывшие коллеги.

Однажды подруга дала Варваре визитку с номером телефона. И велела прийти к семи вечера в ресторан. В лучшем виде, в красивом платье, при макияже «и никакого чеснока простихоспади».

Варвара согласилась, хотя если верить примете, то идти стоило в самом разникудышном виде. Но подруга взмолилась, видите ли это ее хороший знакомый, Варвару видел издалека, понравилась. И так как на горизонте маячит тридцать пять, то он тоже в поисках второй половины. А чеснок вот совсем не любит.

Варвара сникла. Подруга придумала ход конем. Я, говорит, дам тебе свое платье и туфли. Мы же с тобой как раз одного размера. А так как туфли и платье не твои, то и примета, если и сработает, то не на тебя. А тебя не коснется.

Образ был готов. Туфли на каблучке, но удобные. Волосы уложены с изящной небрежностью. Платье красное, чуть ниже колен и с разрезом. Сквозь разрез виднелись стройные ноги в колготках. Запасные колготки лежали, конечно, с собою, в сумочке.

Сумочка?

Подруга ахнула.

– Это что, сумочка? Это что за баул? Ты на вещевом рынке работаешь? Кастрюли оптом продаешь?

– Нет, – смутилась Варвара. – Но там все очень нужное.

Смутилась и вцепилась в сумочку мертвой хваткой. Не отдам.

Подруга махала перед Варварой изящным клатчем. Потом предлагала другой вариант, побольше, но тоже красивый. Но Варварины вещи не могли поместиться в нормальную сумку.

– Ты что, это все всегда таскаешь с собой?

Варвара кивнула.

– И ты удивляешься, что с тобой никто не знакомится? Да кто подойдет к девушке с таким чемоданом. Ты же с ним как эта, которая только что «понаехала». Они же думают, что ты его специально с собой носишь, чтобы сразу на первом свидании переехать с вещами. Это как табличка на тебе «срочно нужна прописка».

– Но у меня есть прописка, и квартира есть, – рассказывала Варвара через два часа в ресторане мужчине напротив. Мужчина краснел, вздыхал и косился на чемодан. Видимо у него тоже в голове сигналила лампочка «нужна прописка».

– Вы не обращайте внимания, просто я все нужное с собой беру.

– А что у вас там? Мне даже любопытно.

– Зонтик.

– Но сегодня не ожидается дождь.

– Конечно. У меня же зонтик.

Мужчина был вежливый и аккуратный. А еще веселый, рассказывал смешные истории. Работал в конторе, бухгалтером. Разбирался в винах.

Варвара расслабилась. Про сумку забыли. Вот только официанту было неудобно разливать вино, из-за сумки приходилось тянуться. Поэтому немного красного полусладкого попало на галстук Анатолию.

Официант извинился и предложил убрать сумку в гардероб. Варвара не согласилась.

– У нас там зонтик, – пояснил Анатолий и они с девушкой рассмеялись. Официант был рад, что на его неловкость никто не обратил внимание и поспешил удалиться. А Варвара достала из сумочки галстук. Анатолий не удивился, и был не против.

– Вот, переоденьте, а этот я могу сейчас в туалете почистить. У меня салфетки специальные есть, все отчищают.

– Тоже с собой?

– Конечно.

Еще через час они гуляли в парке. У сумочки очень кстати оказались колесики и Анатолий понял, что Варваре не впервой гулять с чемоданом.

Мимо проезжающий парень на скейте неловко сделал пируэт. Ободрал колено. Варвара поделилась зеленкой и пластырем.

Потом захотели отдохнуть, но все лавочки оказались заняты. Отошли подальше, Варвара достала плед из сумки. Расположились на траве.

Ночи стояли белые, было светло как днем. От жары все жители прятались в дневное время по домам, а после десяти массово выходили на прогулки.

– Как хорошо, – сказал Анатолий. – Будто мы на вечернем пикнике. Я сто лет не был на пикнике. Как в детстве, с родителями. Только мы брали с собой чай в термосе и бутерброды.

Варвара достала термос с чаем и хлеб с колбасой. После вина и мидий почему-то очень тянуло на сладкий чай.

– Ты необыкновенная, – говорил Анатолий. Они только что перешли на «ты» и поэтому он говорил медленно и осторожно, – Я тебя знаю совсем немного, а кажется, что всю жизнь. Почему с тобою так легко? В чем твой секрет?

– Так, а что со мной может быть тяжелого, – удивлялась Варвара. – У меня же все тяжелое там, в сумке.

– Да, сумка у тебя волшебная. И сама ты…

И Варвара впервые в жизни почувствовала себя такой счастливой, что понятно было – это счастье всегда останется с ней. И чтобы его носить с собой, не нужна никакая сумка.

И тут сверху что-то капнуло.

– Дождь? – не поверил глазам Анатолий. – А как же примета?

– Дождь, – удивленно проговорила Варвара.

***

Утром Варвара впервые проснулась не у себя дома. Счастье все еще грело внутри. Не омрачало его даже то, что с собою не было зубной щетки. Ее Варвара тоже никогда не брала.

– Ты остаешься у меня, и точка. Только зачем тебе за вещами домой?

Сумка стыдливо заняла собою полкоридора. Варвара смотрела на нее, и вдруг ей тоже показалось, что внутри мигают буквы «понаехала». Она встряхнула головой, и буквы исчезли.

– Так зачем тебе за вещами? Ну разве у тебя не все с собой? – смеялся Анатолий и кивал в сторону сумки.

– Нет, конечно. Дома остались купальник и загранпаспорт.

Манекен

Они вышли из кинозала. В развлекательном центре было уже мало народу, но домой не хотелось.

– Пойдем зайдем, – толкнула Ксюша в бок Алевтину.

Бутик с модной одеждой подмигнул сияющей витриной, женщина на кассе равнодушно взглянула и уткнулась обратно в смартфон. На лбу у девочек большими буквами сияла надпись: «Мы только посмотреть, мы ничего не купим».

Ценники нахально ухмылялись Алевтине, так, что она невольно отводила глаза, будто нечаянно заглянула в чужую примерочную.

И тут они увидели его. Молодой человек из пластамассы, но совсем как живой, в модной толстовке и стильных брюках смотрел на них, не надменно, а будто наоборот, скучал и ждал, кого порадовать красотой.

– Классный какой, – прошептала Ксюша, осторожно прикасаясь к толстовке.

– Да, видно, что настоящая вещь, не реплика, – согласилась Алевтина.

– Я не про кофту. Парень, смотри, какой он обалденный.

– Ксюш, это, вообще-то, манекен.

– Я в курсе, – Ксюша продолжала прикасаться к толстовке и иногда к манекену, будто на всякий случай проверяла – точно не живой?

– Вот почему, скажи мне, – продолжала Ксюша, – почему в жизни таких не бывает?

– Как не бывает? А мы сейчас с тобой два часа в 3-Д очках на кого пялились?

– Так, то не в жизни, то в кино. А у нас, вот здесь, у нас, не бывает таких. Не бывает их, понимаешь? Все какие-то обычные.

– Да сдался тебе этот манекен, – сказала Алевтина и вздохнула. Уж Ксюше ли жаловаться. Обычные у нее. А у Алевтины никакого нет и не было, а уже третий курс заканчивает. Потому-что такие, как Алевтина, они не в тренде.

Она вспомнила вчерашний разговор с матерью.

– Мама, почему я такой колхоз, – говорила она, глядя в зеркало.

– С чего это колхоз? Ты такая стройненькая.

– Ну и что фигура. А лицо, ты лицо мое видела? Колхоз.

Да, с фигурой проблем не было. Алевтина была из тех, про кого говорят: «Жрешь и не толстеешь? Точно ведьма». А лицо, мягко говоря, подкачало. Губы толстые, нос толстый, глаза маленькие.

Никакой макияж, никакие татуажи не спасали положение. Даже визажисты не спорили с ней, когда она начинала им ныть «у меня лицо никакое, мне ничего не поможет».

– Да что ты заладила, колхоз, колхоз. Ну хорошо, мы с папой в деревне выросли, колхозники мы, выходит. И бабушки, и дедушки, все из деревни. И что, я тоже колхоз? Мы с твоим отцом тридцать лет душа в душу, он до сих пор мне цветы дарит, так что, по-твоему, притворяется?

– Ну мам, ты красивая, и бабушка, вы другое дело, – Алевтина провела рукой по черно-белой фотографии с бабушкиной свадьбы. – А я даже сама не пойму, в кого я такая.

– Зато ты стройная, ножки вон хорошие. Не бросила бы танцевальный, сейчас бы уже примой была.

– Мам, кстати, ты помнишь Юру? Ну с которым я в паре танцевала.

– Помню, конечно.

– Гляди! – Алевтина стала листать в телефоне картинки. – Он же фотомодель теперь, в агентстве работает, для рекламы снимается.

На фотографиях был Юра, красивый, неземной, пронзительные глаза из-под густых бровей.

– Ну и что хорошего, парень-модель? Ну ты посмотри, в нем ведь живого ничего нет, будто искусственный. Настоящего в нем нет, характер где? Знаешь, был у нашей тети Оли. Такой же вот. Манекен.

– И что?

– И то. Бросил ее одну с ребенком через год после свадьбы.

– Да при чем тут это. Нельзя всех под одну гребенку.

Вот еще, из-за одной тети Оли отбирать у девчонок мечту. Алевтина не слушала такие предрассудки. Но с Юрой, на всякий случай, переписку сократила до вежливого «Привет-пока».

– Глупости ты говоришь, колхоз. У тебя естественная, натуральная красота, а ты этого не понимаешь. А парень не должен быть манекеном, парень должен быть настоящим. Как там сейчас говорят? Бруталом. И вообще, у тебя экзамены на носу, иди готовься.

– И пойду. И получу диплом, и начну зарабатывать, и накоплю на пластическую операцию.

А у Ксюши каждый месяц новый ухажер, кто бы жаловался.

– Пошли, а, – сказала Алевтина, поглядывая на кассиршу.

Ксюша гладила манекена, казалось еще чуть-чуть и она начнет с ним обниматься.

– Манекенчик, миленький, ты по любому знаешь, где такие красавчики водятся. Передай им, пожалуйста, что мне очень нужен такой, как ты. Такой же… только блондин.

– Ксююша, ты уж совсем, с куклами разговариваешь, – зашипела Алевтина и потащила подругу на выход.

– Понимаешь, в пятницу у Лизы вечеринка, а с Антоном я идти не хочу, надоел он мне. И одной идти не хочется.