Цитаты из книги «Карточный дом. Психотерапевтическая помощь клиентам с пограничными расстройствами»

вздрючить» и только после этого успокаиваются. Они будут всех теребить, настаивать, что нужно закупить продукты, подготовиться к потопу, кризису, концу света, все предусмотреть, всех запереть, никуда не пускать. Если живущие с ними рядом люди говорят: «Да ладно, ничего плохого не случится, мы ко всему готовы, выкрутимся как-нибудь», то для «пограничников» это плохой знак – тревога другими не взята, а это означает, что нельзя снижать накала своих мрачных предсказаний и волнений. Нужно привести факты, сослаться на «знающих людей», на телевизор, поднять накал эмоций. И так будет до тех пор, пока желающие избавиться от неосознаваемой и неприсвоенной тревоги «пограничники» не убедятся, что окружающие «пробиты» и тоже встревожены. Вот после этого им становится как-то спокойнее. Потому что тревога «взята» другими людьми, помещена в них, и тому есть феноменологические подтверждения (например, люди тоже побежали закупать продукты или перестали выпускать детей гулять).

Первый сценарий – он воспринимает проекцию как модель, и живет, также постоянно помещая чувства в других людей. Такие люди, например, очень любят всех вокруг

Про отрицание мы уже говорили. Не хочешь волноваться, разбираться с чем-то, переживать, проще сказать «этого нет». Раз я это не признаю, не называю, не вижу, то этого нет, а значит, и нечего переживать по этому поводу. У «пограничников», в силу их малого контейнера, вообще слово «переживать» несет очень негативный оттенок. Переживать – это не только плохо, а почти убийственно, от этого практически умирают. Вся их жизнь часто выстроена вокруг того, чтобы избежать переживаний. Но ведь переживать – означает жить, пропускать жизнь через себя, чувствовать, ощущать, впитывать, переваривать, выдавать в ответ. Все так. Но для того чтобы быть открытым всему спектру переживаний, важно уметь это делать, иметь для этого внутреннее психическое пространство. Оно у них, судя по всему, очень маленькое, и потому начать переживать для них – почти то же, что начать распадаться. Ведь если чувства «большие» и они не вмещаются, то по-другому никак, может «разорваться сердце» или

и отодвинувшаяся от воспитания детей мама обретает все большую неуверенность как мать. И в тот трагический момент, когда бабушка вынуждена самоустраниться по причине болезни или смерти, мать ребенка остается совершенно без опоры. «Сильная» мать ее покидает, ей нужно не только как-то справляться с этой потерей, но и внезапно начать учиться быть матерью детям, которых она, по сути, не растила. Это всегда очень сложный момент для всей семьи. И пограничная бабушка, не осознавая этого, не думая о будущем, в котором рано или поздно ее у этих детей не будет, выдавливая мужчину из семьи, лишая возможности мать учиться становиться матерью, поступает максимально эгоистично, хотя объяснимо с точки зрения ее психической структуры. Потому что ей важно позаботиться о собственном спокойствии, безопасности, смысле. Хотя внешне это, безусловно, выглядит как забота, даже самопожертвование.

Такая бабушка постепенно начинает занимать место третьего в этой распавшейся семье. Но если ее пограничность обширна и сформирована, то она не остановится на достигнутом и очень быстро начнет снова выдавливать третьего, чаще всего им оказывается мать ребенка. Поскольку ей, бабушке, для собственного спокойствия нужно создать крепкий союз, то сделать это можно только с тем, кто наиболее управляем и зависим. Маленький внук или внучка на эту роль подходит значительно лучше, чем более взрослая, уже менее управляемая дочь. Детям, выросшим под крылом у такой мамы, трудно ей противоречить, и часто молодые мамы вынуждены соглашаться с тем, что их ребенка будет растить бабушка. Внуки начинают расти в псевдореальности, в которой уже непонятно, кто является родителем, а кто бабушкой. Непонятно, чьих правил слушаться, кто главный, кто принимает решения, на кого больше нужно опираться и ориентироваться. Отодвинутая

К сожалению, представители старшего поколения, если кто-то из них имеет пограничную структуру, иногда активно вклиниваются в процесс жизни пары. Вместо того чтобы помочь молодым создать крепкий союз, поддерживая их в момент кризисов и размолвок, они атакуют их связь, разрушая создаваемые отношения, зато сохраняя и укрепляя слияние с собственным, уже выросшим, ребенком. Помогая разрушаться молодой семье, они возвращают утраченный контроль, тревога значительно снижается, страх остаться «не у дел» тоже становится переносимым. Нужность и значительность такой «мудрой», «пожившей» мамы значительно возрастает, потому что молодой ма

ь атаковать чужую связь, делается, полагаю, также из желания обрести безопасность, защититься. Часто за этим стоит высокая тревога, колоссальная неуверенность в себе, труднопереносимый страх покидания и огромное желание контроля.

Потеря связи с другим и одновременное обвинение его в том же. Слияние, желание знать о другом все – всего лишь попытки устранить непереносимую тревогу. По сути, это символический способ «истребить» близкого и одновременно оставить его себе, поскольку он жизненно необходим. Истребить его нужно, чтобы он не обладал своей волей, не проявлял своих чувств, не мог вести себя непредсказуемо, что-то себе надумать, решить и покинуть. Он должен быть полностью подконтролен. А для этого он должен стать частью меня самого. Он должен быть, как я, разделять мои ценности, мысли, убеждения. Как я говорить, чувствовать, воспринимать мир. Только тогда я смогу доверять ему, расслабиться, перестать переваривать тревогу, которую пе

Для погранично организованного человека связь – это слишком непредсказуемо и потому предельно тревожно. Поэтому, как только близкий Другой хотя бы немного отдаляется в свое внутреннее пространство, это вызывает столько тревоги и боли, что «пограничник» готов моментально изгнать его из отношений.

детской позиции служения, в ней невозможно повзрослеть, взяться за свою жизнь и построить ее такой, какою хочется жить. Если почувствовать возможность сделать это, тогда отпадет и необходимость создавать себе особую реальность с помощью алкоголя, реальность, в которой все перестают напрягаться и все друг друга «уважают».