Второй подход заключается в делении вечевых собраний на упорядоченные и неупорядоченные. Сторонники этой точки зрения (А. В. Арциховский, В. В. Луговой, Н. Л. Подвигина и др.) относят к первым веча с определенным регламентом и порядком принятия решения: «Обычное вече выглядело как «вполне упорядоченное совещание», проходящее с соблюдением… правил».[148] Но, поскольку летописец часто рисовал картину противоположного характера, В. В. Луговой признает, что «в экстраординарных случаях (в моменты бедствий и возмущений) они (веча – примеч. мое. – И. М.) являли собой неуправляемую стихию, толпу, кричащую на разный лад».[149] Интересно отметить, что и упорядоченное, и стихийное собрание автор, не сомневаясь, называет вечем. Это означает, что регламент, который характерен для «обычного» веча, зачастую не соблюдался, но решение все-таки принималось и имело законную силу. Другими словами, различия в процессе формирования приемлемого для всех решения не влияли на его законность.
Относительно процесса принятия решения позиции исследователей во многом сходны с теорией «упорядоченных» и «неупорядоченных» собраний. Основываясь на фрагментах берестяных грамот с написанными на них именами, некоторые авторы делают вывод о возможном голосовании при помощи своеобразных берестяных «бюллетеней». «В условиях вечевого строя органы власти в Новгороде были представительными, – отмечает В. Л. Янин, – избирались посадники и тысяцкие, архиепископы и архимандриты, кончанские, уличные и купеческие старосты, сотские. Возможно, одно из свидетельств таких выборов и дошло до нас…».[150] По мнению Н. Л. Подвигиной, «вряд ли при широком распространении грамотности в Новгороде важные вечевые решения принимались… примитивным способом. Это наверняка должно было происходить организованно, возможно, и путем голосования».[151] Можно согласиться с автором по поводу грамотности новгородцев, но трудно предположить, какие еще организованные способы принятия решения на вече, кроме «возможного» голосования, имеет в виду Н. Л. Подвигина. Иные варианты, которые большинство авторов рассматривает как реальные и очень распространенные (например, вооруженное столкновение вечников), вряд ли можно отнести к организованным способам.
Думается, что сама практика вечевых собраний противоречила идее бюллетеней.
Во-первых, изготовление достаточного числа бюллетеней требовало времени, а веча могли собираться «наутро» или сразу по возникновению проблемы.
Во-вторых, должно было сохраниться большее количество грамот с именами. Но материальных носителей, свидетельствующих в пользу данного взгляда, явно недостаточно. Его сторонники сами указывают, что археологические материалы дают лишь «некоторые основания»[152] считать возможным голосование бюллетенями.
В-третьих, трудно себе представить вече «на поле», в котором участники пользуются бюллетенями.
Кроме того, голосование при помощи бюллетеней предполагало существование определенной избирательной системы. Это, в свою очередь, делало бессмысленным многодневное обсуждение проблемы: если существовали бюллетени, достаточно проголосовать, чтобы снять вопрос. Еще менее логичны случаи «кулачного» решения вечевых проблем.
Вряд ли стоит связывать процедуру голосования на вече с бюллетенями. Более того, само голосование часто рассматривается как атрибут более поздней стадии развития государства, а до этого, как заметил М. Н. Петров, «голосований в нашем смысле слова не производилось».[153] Безусловно, если трактовать понятие голосования предельно широко, включая в некую «открытую форму голосования», предложенную А. В. Белоновским, поднятие рук, возгласы, «силовые приемы, в том числе кулачным боем, потасовкой между размежевавшимися группами»,[154] то любое движение можно счесть голосованием, но это совершенно неверно.
Если князь, предложенный вечникам, был популярен у общины, проблем, как правило, не возникало. Но как решался вопрос, если горожане не отдавали явного предпочтения никому из претендентов? Учитывая, что «порядок вечевых собраний уже сам собой показывает, что для определения вечевого решения не мог быть применяем счет голосов»,[155] возможным было различное развитие событий.
Ситуация первая: спорящие группировки могли собраться в разных местах. Каждое вече принимало собственное решение. В этом случае все зависело от количества и настроя соперников. Вполне мог разгореться вооруженный конфликт. В Новгороде «после бурных прений оба веча сходились на Волховском мосту, соединявшем обе стороны, и вступали в настоящую битву».[156] Наглядная картина такого конфликта дана в летописи под 1384 г.: «Прие[ха]ша городчане Ореховци и Корельскии ж жалобою к Новугороду на князя Патракиа, и князь Патракии подъя Славно и смоути Новегород. И сташа Славляне по князи, и поставиша вече на Ярославли двори, а другое вече оу святеи Софьи, обои во ороужьи, аки на рать, и мост великий переметаша…».[157] Иногда, особенно при воздействии третьих сил (обычно в лице князя или владыки), окончательное решение выносило одно из вечевых собраний.
Второй вариант развития событий – решение принималось на одном вече той стороной, которая в данный момент имела значительное преимущество. В 1359 г. Славенскому концу удалось навязать городу своего посадника, поскольку они «пришли на вече в доспехах, отчего и сумели быстро разогнать безоружных заречан».[158] Правда, судя по дальнейшим событиям, победа Славенского конца оказалась временной, как и принятое им решение.
Третья ситуация – окончательное решение принималось не сразу, но, по-видимому, одним общим вечем в результате длительных обсуждений (возможно, и физического воздействия). В Новгороде в 1220 г. «…целую неделю продолжались веча в городе. Наконец, дело пришло к концу: все граждане сошлись «однодушно» и целовали крест».[159]
Вряд ли можно говорить о какой-либо конкретной и постоянной избирательной системе применительно к определению итогов вечевого сбора. Но можно заключить, что вопрос о кандидатуре победителя в вечевом сходе предполагает два варианта ответа: либо решение принималось единогласно, либо допускалась победа в соответствии с мнением большинства вечников.
Если все горожане единодушно сходились в своих симпатиях к одному правителю, никаких вопросов об определении итогов не возникало. Но такая картина была скорее исключением, нежели правилом. Как решался вопрос, если предполагаемый князь не был одинаково популярен у всех жителей? Обязательно ли единогласие при вынесении каждого вечевого решения о призвании?
В. Дьячан ответил на этот вопрос положительно;[160] В. В. Луговой считает, что «изгоняя или призывая князей, горожане обычно были единодушны».[161] М. Ф. Владимирский-Буданов настаивал на том, что единогласие требовалось «в принципе»,[162] хотя на практике не всегда достигалось. Аналогичный тип единогласия предложен в работах А. М. Гневушева, М. Н. Петрова, М. Дьяконова. Последний считал этот вариант более вероятным, поскольку «невозможно было отличить единогласное мнение от мнения подавляющего большинства в народной толпе».[163]
Многие исследователи придерживаются мнения, что вопрос о кандидатуре на престол мог быть решен и большинством голосов. О такой возможности, в частности, писал Б. И. Александровский: «…для того, чтобы состоялось известное решение необходимо было согласие всех или по крайней мере подавляющаго большинства, которое могло бы заставить смолкнуть всех разномыслящих».[164] С ним солидарен Н. Н. Андреев, который указывает, что «не существовало и подсчета голосов, и большинство определялось на глаз. Решения выносились только в том случае, если была уверенность, что за ним стоит действительное большинство не только тех, кто присутствует, но и тех, кого нет на вече».[165] Аналогичное мнение высказано Н. Л. Подвигиной: «Для принятия того или иного решения необходимо было, чтобы оно одобрялось большинством голосов»[166] и составителями энциклопедии «Святая Русь»: «для решения требовалось или единогласие, или такое подавляющее большинство, при котором протест меньшинства не имел бы значения».[167] Несколько иную позицию занимали В. П. Алексеев и М. В. Довнар-Запольский. В их трактовке отсутствует понятие большинства, но порядок принятия решения аналогичен описанию Б. И. Александровского: «Вся суть в том, что решение должно было быть принято таким количеством участников веча, которое могло бы настоять на его исполнении. Понятия большинства древнерусское вече не имело; под «одиначеством" разумеется не согласие всех, а окончательное решение, при котором несогласные принуждены к согласию, или не приняты в разсчет».[168]
Подобное решение вопроса представляется вполне вероятным. Трудно предположить, что все вечевые решения были единодушными.
Можно привести ряд аргументов, косвенно свидетельствующих о возможности решения веча не «в один голос». Например, причиной конфликта Новгорода с великим киевским князем Всеволодом в 1140 г. было то, что вече дважды меняло свое решение по поводу кандидата на новгородский стол. Вначале им стал сын Всеволода. Но когда приглашенный правитель пустился в дорогу и «уже минующу Чренигов», новгородское вече вынесло новое решение и заявило Всеволоду: «…не хощем сына твоего княжити у нас в Новегороде».[169] Наконец, «паки, здумавше» новгородцы просят у Всеволода его шурина, князя Святополка. Столь резкое изменение позиции новгородцев свидетельствует о наличии разных группировок, каждая из которых имела свой взгляд на личность правителя. При этом перевес одной над другой должен был быть не слишком значительным, иначе не удалось бы так резко поменять пристрастия в столь короткий срок.
Еще одно свидетельство летописи, имеющее характер косвенного доказательства – вече 1016 г. На нем новгородцы заявили своему князю Ярославу, что наутро все они выйдут против Святополка, а того, кто не захочет, «сами потнем», т. е. заставят пойти. Этот факт можно толковать двояко: как свидетельство или обязательности единогласия, как это сделал М. А. Дьяконов,[170] или, что представляется более верным, того, что единогласия на вече не было. Коль скоро понадобилось принуждение не желавших участвовать в походе, значит, на вече таковые были, причем не согласные с решением большинства, иначе бы вопрос о принуждении не стоял.
Независимо от того, каким образом было принято решение, оно означало одобрение предложенной вечу кандидатуры и продолжение процесса княжеских выборов.
Посольство – обычный этап призвания князя на правление. Почти всегда более или менее подробное описание выборов правителя указывало, что после «сдумаша» горожане «послаша» или «идоша» за избранным князем: «…и идоша лучшие мужи с посадником с Мирошкою и с Михалком ко Всеволоду Юрьеву сыну Долгорукаго, и даде им сына своего князя Святослава княжити у них в Новегороде».[171] Даже если на вече присутствовали посланники князя, приглашение на престол, как правило, передавали не они, а городская депутация.
Этап посольства включал передачу приглашения и его принятие. Иногда в это же время послы приносили присягу от имени города. Кроме того, возможно на данном этапе было повторное посольство после повторного веча. Эти стадии имели факультативный характер и были необходимы лишь в случае отказа приглашенного князя принять престол.
Посольство к князю выполняло двойную роль. Во-первых, оно информировало князя или его старшего родственника о решении веча. Во-вторых, послы рассматривались как «глас народа», как полноправные представители городской общины. Именно в этом качестве они представали перед князем, и именно им было дано юридическое право передать князю приглашение веча. Этим официальное посольство отличалось от отдельной группировки, желавшей видеть на престоле своего ставленника, что имело место в 1137 г., когда «…прииде князь Всеволод Мьстиславич в Пьсков, хотя сести в Новегороде опять на столе своем, позван отаи новгородьскими моужи и плесковичи».[172]
Роль представителей городской общины была особенно важна в тех ситуациях, когда посланники приносили присягу князю еще до его прибытия в город. Например, в 1200 г. великий князь Всеволод «утвердив Новогородцев крестом честным на всей на своей воли, и дасть им сына своего Святослава, еще мала суща».[173] Иногда посольство выступало в качестве гаранта благонадежности горожан: в 1139 г. «послаша Новогородци в Киев к великому князю Всеволоду Олговичю Киевскому, просяще у него брата его Святослава Олговича княжити у них в Новегороде, а дети своя в заклад прислаша…».[174]
Приглашение адресовалось либо самому князю, либо его старшему родственнику. Последнее отнюдь не означало, что приглашенный недееспособен. Им мог быть и вполне взрослый человек (например, Александр, которого просили у его отца новгородцы в 1241 г., уже отличился в Невской битве). В этом случае, возможно, испрашивали и его согласия, хотя внешне решение отдавалось на откуп старшему родственнику. Очевидно, из-за этого в одних случаях послы говорят «поиди к нам» (так, в 1176 г. «Володимерци же, укреплещеся межи собе, послаша по Михалка к Чернигову, ркуще: «ты еси старейший в братии своей; поиди к Володимерю»[175]); а в других «дай нам…» (например, в 1140 г. новгородцы дважды обращались в Всеволоду с просьбами: вначале просили «дай нам сына своего Святослава», а затем «дай нам шурина своего, князя Святополка Мстиславича»).[176]
Соответственно адресатам строилась и формулировка приглашения. Вероятнее всего, она включала ритуальную и информативную часть. Приглашение начиналось с приветствия, возможно, сходного с начальным текстом рядных грамот. Эта часть приглашения обозначала адресата и, скорее всего, его семью. Вторая часть, информативная, содержала приглашение на престол. Эта часть, скорее всего, имела свободную форму. Например, посланники от Друцка так пригласили князя Глеба Ростиславича: «поиди, княже, не стряпая, рады есмы тебе, аще ли будет брань, то и з детми бьемся за тя».[177] Вряд ли эта формула являлась обычной для приглашения.
Скорее всего, послов не снабжали письменными грамотами, приглашение передавалось устно.
В большинстве случаев, как явствует из летописи, названный вечем князь соглашался принять престол. При успешном окончании миссии послов они вместе с новым правителем возвращались в город.
Другой, хотя и не частый, вариант – отказ приглашаемого князя принять княжеский престол: «Новогородцы же послаша в Переславль по князя по Дмитрея Александровичя… он же отречеся».[178]
Чтобы не получить отказ, горожане зачастую принимали особые меры. Так, в 1215 г. новгородцы послали «в Владимир к великому князю Юрью Всеволодичю и в Переяславль, еже на Клещине озере, зовуще к себе в Новъгород князя Ярослава Всеволодичя, и о семь молящеся князю великому Юрью Всеволодичю, дабы брата своего Ярослава понудил к ним ити в Новъгород на княжение».[179]
Как продолжалась процедура выборов в случае отказа приглашенного князя?
Во-первых, могло быть назначено повторное посольство с более авторитетными участниками. Этот порядок был характерен для тех случаев, когда город нуждался именно в данном конкретном правителе. Так, новгородцы, находясь в сложных внешнеполитических условиях, хотели залучить к себе именно Александра. Поэтому, получив отказ на первое приглашение, «новогородцы… сотвориша вече, и послаша архиепископа Спиридона с боляры и с предними мужи опять к великому князю Ярославу Всеволодичю с челобитьем, просяще себе великого князя Александра Ярославичя».[180]
Во-вторых, получив отказ, горожане могли пойти на замену кандидатуры. Например, в 1196 г. новгородцы «много славшеся ко Всеволоду к Суждальскому и молившеся ему, дабы им дал своего сына, любо иного кого, Всеволод же их воли не створи; они же ехавше ко Ярославу ко Всеволодичю Черниговьскому, испросивша у него сына меншаго Новугороду на стол».[181] Аналогичным образом пришлось поступить и жителям Пскова в 1342 г. Послам, несмотря на желание видеть князем Ольгерда, пришлось принять его отказ: «…и второе креститися не хощу и на княжении у вас сести не хощу»[182] и удовольствоваться водворением на псковский престол его сына.
Кем и каким образом решался вопрос о замене или повторном приглашении того же кандидата?
Судя по описанию приглашения Александра Невского в Софийской летописи, повторное обращение к Ярославу Всеволодовичу – решение веча: «Новгородци же с челобитием послаша к великомоу князю Ярославу Всеволодичю, просяще сына оу него к себе. И дасть им сына своего князя Андрея. Тогда же здоумавше новгородци (выделено мной. – И. М.) и послаша владыкоу Спиридона с бояры опять к великомоу князю Ярославу Всеволодичю…».[183] Фраза «сдумавше новгородцы» обычно является одним из вариантов обозначения летописцем вечевого сбора. Следовательно, выделенный фрагмент, несомненно, указывает на вечевое решение проблемы.
Иногда посольство обладало некоторой свободой усмотрения, правда, усмотрение распространялось лишь на отказ от кандидата. В 1160 г. новгородцы обратились к владимирскому князю Андрею Юрьевичу с просьбой дать сына на княжение. Когда Андрей Юрьевич «поча давати им брата своего Мстислава, они же его не восхотеша».[184] То, что от кандидатуры Мстислава отказались, по всей видимости, относилось к решению посольства, а не веча. Но в 1241 г. решение об отказе от кандидатуры Андрея Ярославича было принято вечем.
Можно предположить, что, несмотря на статус официальных представителей города, послы не вправе были принимать решение о новой кандидатуре. Этот вопрос решался на повторном вече. Единственное исключение составлял тот случай, когда альтернативная кандидатура тоже была рассмотрена на вече и признана приемлемой. Например, в 1141 г. новгородцы обратились к великому князю Юрию Владимировичу с предложением: «дай нам князя Святополка Мстиславича… аще ли не даси нам братанича своего, князя Святополка Мстиславичя, и ты поиди к нам сам княжити, или посли к нам сына своего Ростислава».[185]
Если приглашенный князь или его родственник благосклонно принимали приглашение, послы отправлялись в обратный путь. Судя по летописи, обычно послы возвращались домой вместе с призванным правителем. В 1159 г. послы от Новгорода, залучив «братаничя» великого князя, Мстислава Ростиславича, «пришедше с ним в Новъгород».[186] Описание прихода Александра Невского тоже свидетельствовало о совместном прибытии князя и посольской миссии: «прииде князь великий Александр Ярославичь в Новъгород, с ним же и архиепископ Спиридон и с боляры…».[187] Можно предположить, что послы выполняли и ритуальную миссию – сопровождали в город избранного князя.
Между посольством и приездом князя могло пройти достаточно много времени. Иногда новый правитель поторапливался, шел «вборзе», а иногда успешно закончившаяся миссия посланников еще не гарантировала скорого приезда правителя. В частности, с тех пор, как новгородский престол был совмещен с великокняжеским, новгородский правитель мог довольно долго не появляться в городе. Например, князь Семен Иванович получил великое княжение в 1340 г., и лишь спустя пять лет, после настоятельной просьбы владыки Василия «приеха в Новъгород… седе на столе».[188]
Итак, стадия посольства состояла не только в сообщении князю об избрании. В нее следует включать еще и успешное завершение миссии послов.
О проекте
О подписке