Началась учеба в университете, и у меня стало меньше свободного времени – времени для того, чтобы думать, о ком не следовало. Но изворотливый ум всегда ухватит нужный момент: то на паре замечтаешься под скучную лекцию, то по дороге домой в застрявшей в пробке маршрутке, то перед сном, ворочаясь в кровати.
А Костя пропал. Исчез из моей жизни, будто его и не было. Сперва я не переживала, потому что так всегда и случалось: он пропадал, потом внезапно ко мне возвращался, я его прогоняла, он опять приходил… А теперь его не было уже почти месяц!
На клумбе, где мы вместе сажали цветы, уже проросли наши бархатцы и петуньи – лишний повод для воспоминаний. Каждый раз проходя мимо них – по два, а то и по четыре раза в день, я вспоминала о Косте с толикой грусти.
Наконец, не выдержав, решила разведать у Оли: может, она что-то знает. Может, ему надоели эти детские игры или он нашел более сговорчивую девушку.
Я слушала веселую болтовню соседки о счастливой семейной жизни и думала, как бы незаметно подвести разговор к нужной стезе. Судьба, увы, в этот раз была ко мне не так благосклонна – счастливого шанса всё не выпадало. И я не нашла ничего умнее, чем просто спросить:
– Слушай, а помнишь, тот парень, что был у вас на свадьбе, с длинными волосами… Костя, кажется… Он занимается машинами вроде бы? Он что-то упоминал об этом. Просто моему однокурснику нужна помощь, с машиной что-то случилось, и я вдруг вспомнила…
Ложь была откровенной и наглой, но я надеялась, что Оля не догадается. А если и догадается, не подаст вида – иначе я просто сгорю от стыда!
– Костя? – наморщила лобик она. – А, да. Только это лучше у моего мужа спросить, я, честно говоря, ничего об этом не знаю.
Мы подождали где-то с сорок минут, пока придет Олин муж, и я напомнила ей о Косте.
– Милый, а тот парень что был у нас на свадьбе, Костя что ли, машинами занимается?
Я вмешалась и повторила придуманную историю про однокурсника, стараясь выглядеть в этом вранье уверенной.
– Да, занимается он машинами, – кивнул Олин муж и нахмурился. – Но сейчас он в больнице, так что вряд ли сможет помочь.
В больнице? Я чуть было не ахнула.
– А что с ним случилось? Что-то серьезное?
Это ведь простое женское любопытство, правда?
– Честно говоря, не знаю. Он в третьей больнице лежит, а что и как я не в курсе. Ходил к нему всего раз.
Что ж, спасибо за информацию.
И, словно опомнившись, я уточнила ещё одну важную мелочь:
– А как его фамилия? Ну, так, на будущее, я передам одногруппнику.
– Зуев.
Вот теперь у меня было всё, что необходимо.
На следующий день я мучалась в размышлениях: идти, не идти… Если пойду, подумает ещё, что я специально всё это выяснила.
Решила всё же идти. Ну человек я или нет? Вдруг его и проведать некому, кроме родителей? Друг вон, смотрю, не сильно-то интересуется. И вообще, узнать бы, что с ним случилось.
После пар купила стандартный набор продуктов и поехала в третью больницу. В окошке спросила, как мне найти Зуева Константина. Подсказали. Отправилась в хирургическое отделение. Внутрь не пустили, сказали ждать в приемном покое.
Я ожидала, что он выйдет какой-нибудь бледный, хромающий, с синяками под глазами и чуть ли не при смерти. Приготовила всю свою жалость и пообещала самой себе не хамить и не скандалить.
Но он вышел словно ни в чем не бывало: в спортивных штанах и синей футболке, не хромой, не косой… И что с ним тогда случилось? Здесь же люди лежат после операций?
– Привет, – нерешительно произнесла я, протягивая ему пакет. – Вот, узнала, что ты ту, решила прийти проведать.
Только, пожалуйста, не спрашивай, как узнала и почему пришла!
Он кивнул.
– Что с тобой?
Он хмыкнул, задрал низ футболки, обнажая заклеенный левый бок.
– Аппендицит? – предположила я.
– Аппендицит справа. Ножевое ранение.
– Где это тебя угораздило? – округлила глаза я.
– Вот так, – хмыкнул он. – Упал. На нож.
– А если серьезно?
Он отвернулся и недовольно сжал губы – не хотел говорить.
– Ладно, как хочешь, – быстро ответила я, ощущая досаду, но он перебил меня.
– Стычки из-за расхождений в вопросах бизнеса.
– С кем?
– Какая разница?
– Это ведь уголовно наказуемо!
Костя недовольно на меня покосился, словно говорил: «А-то я не знаю!».
– Понимаешь, есть такие люди в любом бизнесе, которые не умеют договариваться. А есть люди, которые не привыкли уступать. И когда такие люди сталкиваются между собой, происходят не очень приятные события.
– Ты что – тоже? – опешила я.
– Что – тоже?
– Ну, с ножом был.
Он усмехнулся и покачал головой, мол, ты невыносима.
– Ты вообще как себе это представляешь? Что у нас дуэль была?
– Ну… как рассказываешь, так и представляю, – огрызнулась я в ответ, забывая о данном самой себе обещании.
– Нет. Ну порезали меня чуток, с кем не бывает. Уже зашили и скоро выпишут.
– Только не говори, что всё так и останется. Что ты не стал писать заявление в полицию, и при этом останешься при своем, что повлечет за собой очередную угрозу.
– Вот это ты завернула, – засмеялся он.
– Это не шутки!
– Мы встретились в маршрутке… – напел он, явно не разделяя моей тревоги.
– Костя!
– Что, малыш? Ты за меня волнуешься?
– Тебя же могут убить! – никак не отреагировала я на «малыша».
– Ну не убили же. Что ты там принесла, давай есть.
И сколько я не пыталась вернуться к этой теме – всё было бесполезно. Костя упорно её избегал, делая вид, что не слышит, кормил меня из своих рук, затыкая рот… Пришлось так и уйти ни с чем. Но на сердце было тревожно.
Выписали его через день, так что больше в больнице я не появлялась. Он сам написал мне об этом в очередной эсэмэске. Да, мы же теперь с ним переписывались! Причем активно. И даже в сообщениях ухитрялись ругаться.
Так продолжалось неделю. Я всё ждала приглашения погулять или «нечаянной» встречи, а Костя ушел с головой в работу, в которой итак уже был простой. Да ещё и эта раритетная машина, из-за которой он теперь ходил «дырявый» – с его же слов. Всё же слово за слово мне удалось выманить из него информацию. Оказалось, какой-то влиятельный бизнесмен, бывший «крышей» в лихие девяностые, задумал купить машину далеких лет за сущие копейки, но Костя честно сказал владельцам, что, если машину привести в хорошее состояние, её можно продать за огромные деньги. За свою справедливость и честность он и получил ножом в легкое. К счастью, не слишком сильно. И, более того, угрозы продолжали поступать до сих пор! Я правда не видела повода для смеха. Костя просто не понимал, что играет с огнем!
И он доигрался.
Когда второй день подряд я не получила от него никаких вестей, забеспокоилась и позвонила. После десятка гудков мне ответил слабый, совсем незнакомый голос, но я всё равно узнала в нем Костю.
– Алло…
– Костя, – ахнула я. – Что случилось?
– Я тут… опять в больницу попал. Если хочешь, приезжай.
Дрожащей рукой я записала координаты и помчалась к нему.
Допрыгался! Так я и знала! И зачем он только ввязался в это?!
Я примчалась к нему так быстро, как только смогла, уже не особенно беспокоясь о том, кто я ему и зачем это делаю. Таков был порыв души. Я не могла поступить иначе.
То, что представилось моим глазам, я совсем не ожидала увидеть, хотя даже по голосу Кости могла определить, как он слаб. Он лежал на кровати, вытянув руки поперек туловища, лицо – серое, голова перевязана, под глазом синяк. Какие раны были на теле я могла лишь догадываться, потому что его туловище пряталось под одеялом.
Присев рядом с ним, я тревожно его оглядела и спросила:
– Сильно они тебя?
– Как видишь, – прохрипел он и постарался выдавить улыбку. – Только не надо жалости. Я её терпеть не могу.
Я кивнула и постаралась взять себя в руки.
– Что врачи говорят?
– Они никогда не говорят ничего определенного.
– Переломы есть?
– Двух ребер.
– Позвоночник цел?
Костя кивнул и с трудом сглотнул.
– Пить? – догадалась я.
Он снова кивнул.
– Только я сам не могу. Придется поэксплуатировать твой труд, – и снова улыбка.
Даже в такой, казалось бы, катастрофической ситуации, он не изменяет себе. Скорее всего, просто помогает мне не упасть духом.
Впервые я поила кого-то, и при этом жутко боялась навредить ему ещё больше. Осторожно придерживая Костю под голову, пока он делал глотки, смотрела на него и думала: ради чего ему всё это надо? Эти машины, конфликты с авторитетными людьми? Возможно, всё оттого, что ему не о ком, кроме себя бояться. Он не оставит вдовой жену, у него нет детей… У него есть работа, ради которой он и ложиться костьми – в прямом и переносном смысле.
– А голова как? – справившись с заданием, продолжила допрос я.
– Вроде соображаю.
– Костя, это совсем не смешно. К тебе родители приходили?
– Да, – он снова сглотнул и помрачнел.
– Почему ты такой эгоист? Вечно думаешь только о себе! – не выдержала я. – Ведь тебя же предупреждали!
О проекте
О подписке