На двери избушки висел большой амбарный замок. Пошарив сверху, женщина вытащила немаленький ключ, с трудом, но провернула заржавленный механизм, попыталась открыть дверь. Не тут-то было. Дверь от времени чуть перекосило, и нужен был топор, чтобы открыть её.

– Давай поищем что-нибудь железное, чтобы вот здесь приподнять, – обратилась женщина к собаке. Та молча наблюдала за действиями гостьи. – Топор, лопату, кол…Нет ничего такого? Хотя кого я спрашиваю! Так надо сообразить…Если есть дрова, значит, был и топор. Вряд ли его в дом занесли, обычно топор оставляют рядом с поленницей.

Ольга вернулась к поленнице, обошла её, и за домом обнаружила огромный пенек, который и служил для колки дров. Сейчас на нем красовалась шапка снега, которую Ольга сдвинула ногой. Топора не было.

– Так, еще одна попытка. Здесь нет, там нет… Да вот же он!!

Тот, кто колол здесь в последний раз дрова, вогнал топор в стену избы. Топор, конечно, от времени рассохся, но если его опустить на какое-то время в воду, то он быстро реанимируется. А пока пусть послужит рычагом для открытия двери.

Пусть с трудом, но дверь Ольга открыла. Сверху на неё посыпалась труха, наверное, потолок подгнил. Большую часть сеней занимали два больших ящика, обитых жестяными полосами. Дверь в саму избу открылась без проблем.

Так, печь, стол, лавки, два лежака. Еще прибита широкая полка, на ней затянутая паутиной кастрюля, миски, чайник и что-то еще. Разберемся. Возле печи десяток полешек. Под потолком на больших гвоздях брезентовые мешки. В этом соль, в этом спички, еще в одном какая-то непонятная смесь с запахом гнили… О, свечи!

На низком оконце стояла керосиновая лампа с прокопченным стеклом, когда Ольга потрясла её – внутри булькнуло. Отлично!

В отличие от избушки, где останавливался Семен, здесь не было мусора, все было прибрано и оставлено до следующего раза в полном порядке. По всему видать, люди собирались вернуться.

Так, здесь она все обследовала, теперь нужно осмотреть снаружи. В противоположной от поленницы стороне, располагался навес. Сейчас под ним был снег, но можно было разглядеть верх железной бочки.

– Так, это мне знакомо. Неужели и ванна где-то здесь прячется?

Ольга начала расшвыривать снег, но ванны не обнаружила. Значит, сделала она вывод, ученые не занимались обработкой шкур, не за тем они сюда добирались.

– Хорошее местечко! – оценила Ольга. – Жаль, раньше не обнаружила. Хотя зачем мне она нужна была? Да и сейчас ни к чему, скоро, ту-ту, домой. Вот только с Гелей нужно что-то решать. Гелечка, где ты?

Собака появилась бесшумно. Зато щенок, пока пробирался по сугробам, так пыхтел и фыркал, что слышно было на всю округу.

– Будем думать, как смягчить сердце Семена, да, пушистик? Кстати, а как мы тебя назовем? Пушистиком? Нет, для алабая это несерьезно. Надо имя, производное от материнского. Если мать Геля, то ты – Гелий, Гелик! Согласен?

Щенок снова полез целоваться, словно радуясь приобретенному имени.

Ольга вышла из-под навеса, дошла до двери в избушку.

– Гелик, ко мне!

Понял ли щенок команду или нет, но радостно помчался к женщине, взбаламучивая вокруг себя снег. Геля же смотрела со стороны и только тревожно дергала мордой – она тоже решала про себя сложную жизненную задачу.

Сегодня она впервые покинула треугольную поляну и сразу наткнулась на прежнюю хозяйку. Какие-то неведомые предчувствия погнали её туда, где так жестоко расправились с её щенками. Она не решилась подходить ближе, опасаясь винтовки хозяина, но в то же время чувствовала необходимость передать свою неосознанную тревогу людям. Но как? Вот она привела сюда женщину. Зачем? Она не знает, но чувствует, что это нужно было сделать.

– Ты чего задумалась, мамаша? – Ольга запустила руку в густую шерсть собаки. – Мне пора возвращаться. Проводишь меня? А ты, Гелик, оставайся дома, жди мать, понял?

Она натянула лыжи и двинулась в сторону прохода. Обернулась.

– Геля, за мной!

Наверное, такой собачьей команды нет, но Геля послушно потрусила рядом. Щенок со всех ног кинулся вслед. Мать остановилась, оглянулась и тихо рыкнула. Словно на невидимую стену наткнулся щенок: застыл, заскулил, но послушался и не сдвинулся с места, пока женщина и собака уходили к каменной реке.

– Строго ты с ним, – похвалила собаку Ольга. – Но так и надо воспитывать, не то детки на голову сядут.

До наступления сумерек оставалось совсем мало времени, следовало спешить. Геля, не торопясь, пробиралась по лабиринту, иногда останавливалась, дожидаясь, когда женщина преодолеет еще один крутой поворот. Путь назад занял меньше времени, и возле первого ущелья, где они сегодня встретились, собака и женщина оказались за два часа.

Последние лучи солнца еще освещали верхушки гор, а на поляне уже лежала лиловая тьма.

– Дальше я сама, – присела перед собакой Ольга. – Ты со мной не ходи, мало ли что. Я поговорю с Семеном, и тогда решим, что делать с тобой и Геликом. Поняла меня?

Геля подвигала лицом.

– Ну, и молодец! Беги к своему детенышу, а мне сегодня влетит за то, что я так долго гуляла. Пока.

Возле избушки Ольга оказалась через час с небольшим. Свет в окне сигнализировал, что Семен дома.

Интересно, беспокоился он обо мне или даже не заметил моего долгого отсутствия? Будет ругать или обойдется? Есть охота!

Кусок мяса, что она брала с собой и лепешку, она на радостях от встречи скормила Гелику, и сейчас чувствовала – голодный спазм скрутил желудок. Многочасовая прогулка зимой выжала из неё все соки, и она готова была съесть любую бурду, лишь бы была горячей и сытной.

– Ну, вот и здоровый аппетит появился. Что значит физическая нагрузка, – бормотала себе под нос Ольга, ставя лыжи у крыльца.

Ей предстояло хорошенько продумать разговор с Семеном о Геле и щенке, уговорить его простить собаку и взять с собой. Не пропадать же им здесь среди дикой природы. Не то в следующий раз, когда придется вновь посетить поляну, кто знает, может, одичавшие животные будут представлять такую же опасность, как волк или рысь.

***

Два следующих дня прошли в сборах. Семен упаковывал шкурки, складывал в ящики копченые рыбины и обмазанные толстым слоем куски мяса. Ольга занималась будничными делами, радуясь, что большая часть продуктов съедена, а значит, тяжелые ящики с тушенкой не придется тащить к вертолету.

Было солнечно, заметно потеплело, что было не характерно для этого времени года.

– Скоро Никола, а тепло, – удивлялся Семен. – Правильно ученые говорят, что наступает глобальное потепление. Где это видано, чтобы в декабре тепло стало, как в марте? Ну, да нам это на руку: снег осядет, уплотнится. Сегодня пойду агрегат готовить.

Отправившись к ручью за водой, Ольга видела, как Семен пусть с трудом, но стянул маскировочную сеть с вертолета и начал откидывать снег, наваливший по самое железное пузо. Работа была не из легких. Справившись с основной массой снега, Семен начал утрамбовывать площадку вокруг вертолета, а Ольге крикнул, чтобы она брала лопату и прочищала тропу от дома, чтобы было удобнее таскать вещи.

– Ни фига себе, – пробормотала себе под нос женщина. – Да тут метров пятьсот, не меньше!

Но с хозяином спорить – только нарываться на грубость. Надо браться за дело. До сумерек они успели сделать многое, во время ужина почти не разговаривали: Ольга от усталости, а Семен, видно было, обдумывал какую-то мысль. Ольга хотела завести речь о Геле, но подумала, что не вовремя. Настроение у Семена сегодня не очень, и провоцировать его на вспышку гнева не стоило.

Легли спать пораньше, чтобы восстановить силы. Ольге снова приснился экзотический берег с набегающими на берег шуршащими волнами. Она видела отдыхающих, загорелых, веселых. Они перекидывали мяч через сетку, кричали, хохотали, но все заглушал шум волн. Даже визг детей, кидающихся навстречу накатывающей волне, не был слышен. Мерный, монотонный, шуршащий звук, будто проводили наждачкой по камню, заполнил её сон и начал утомлять. Она попыталась отвлечься от него, но ничего не получалось. Звук стал слышнее, и она проснулась.

В избушке темно, и только малюсенький язычок пламени проглядывал сквозь железную дверцу печки. Семен по обыкновению храпит, и какой-то странный скрежещущий звук доносится снаружи.

Женщина выбралась из спальника, подошла к оконцу, но ничего не смогла разглядеть.

Набросив на плечи куртку, сунув босые ноги в сапоги, Ольга решила выглянуть наружу. В сенях звук стал слышнее.

Дождь!! Вот это да! Среди зимы такой ливень!

Она чуть приоткрыла дверь и высунула наружу руку. Теплую кожу обожгло ледяным огнем. Расплавленный лед тек с неба. Такого она еще не видела. Две деревянные ступеньки, ведущие в сени, покрылись не просто ледяной коркой, а представляли собой выпуклые прозрачные кочки, на которые было страшно ступить. Ольга присела на корточки и потрогала верхнюю ступеньку. Так и есть: дождь льется и тут же застывает льдом. Катаклизм! Завтра будет не поляна, а каток! Этого еще только не хватало!

Зябко передернув плечами, она вернулась в избу, юркнула в спальник и попыталась под мерный шум дождя уснуть.

Вспомнился один момент, когда Москву тоже накрыл ледяной дождь. Не выдержали электрические провода и лопнули, как нитки, толстые ветки деревьев отламывались под тяжестью наледи, как хрустальные, где-то обрушились не сильно укрепленные навесы и крыши киосков. Короче, ледяной дождь натворил дел. А чем это явление природы грозит им? Конечно, добираться до вертолета по ледяной тропе будет проблематично, но уж как-нибудь. Да, с утра надо крыльцо ото льда отчистить, а то навернешься, костей не соберешь.

С этой мыслью она и уснула.

Пробуждение было страшным. Взбесившийся Семен громко матерился, сыпал в адрес природы проклятья, зверем смотрел на Ольгу, словно это она была виновата в том, что небо разразилось не очередным снегопадом, а ливнем.

– Знак мне был, знак! – орал Семен. – Алка не полетела со мной! Мне бы, дураку, задуматься, что все против этой поездки складывается, а я…

Тут он глянул на съежившуюся в углу Ольгу.

– А, может, это ты наколдовала, наворожила? Тебе же все не нравилось здесь! С…п…ё…б…

Расширившимися от ужаса глазами женщина наблюдала за впавшим в ярость охотником и не могла понять, что случилось. А тот умудрялся развить такую скорость бега от двери до лежаков и обратно, что казалось, деревянный пол задымится от трения. Несколько раз он выбегал в сени, и Ольге было слышно, как он надрывается в истерическом крике.

Обстановка в избушке накалялась. Женщина мышкой прошмыгнула к печке, сдернула с веревки свои вещи и торопливо оделась.

– Ты можешь объяснить, что случилось? – вклинилась в поток ругательств Ольга. – И причем тут мое колдовство? Если бы умела это делать, я бы еще три месяца назад заставила тебя вернуть меня на место.

– Лучше молчи! Молчи! – Семен ткнул кулаком в стену избы. – Ведь никаких признаков не было! Что за попадалово!!

Так ничего не объяснив, Семен рухнул на свой лежак, обхватил голову руками и застонал, как от невыносимой зубной боли. Его отчаяние было столько красноречивым, а реакция такой бурной, что Ольге тоже стало страшно. Возможно, ледяной дождь предвещает потоп, и их поляна в итоге окажется на дне горного озера? Тогда почему они сидят, а не выбираются куда-нибудь повыше? Может, сказать сейчас Семену об избушке, которая находится гораздо выше их поляны. Хотя нет, глупо. Вертолет же стоит здесь, а без него им никогда не выбраться из заповедника. Вертолет за веревочку не потянешь за собой.

– Послушай, Семен, – тихо проговорила со своего места женщина. – Подожди расстраиваться. Ну, кончится этот ливень…Не век же…

– Ты – дур-р-р-ра! – снова заорал Семен. – Конечно, он кончится! А дальше? Ты понимаешь, что обледеневший вертолет в воздух не поднять!! Ледяной дождь – это панцирь, это как еще одна стальная обшивка. Думаешь, завтра солнце пригреет, лед растает, и все будет путем? Нет, милочка! Хочешь, скажу, что будет через несколько часов после того, как дождь кончится? Слушай. После вот таких зимних дождей, ударяет сильнейший мороз. Все, что обледенело, под тяжестью начинает ломаться, крошиться. Железо не выдерживает!! А вертолет сделан из алюминиевого сплава. Он легкий… Да что я тебе объясняю! Короче, если чуда не произойдет, застряли мы с тобой на неопределенное время. Поняла? А может, и навсегда. Кто нас здесь искать будет?