Потом была встреча в кафе. И прошло время. У меня не было никаких доказательств, и не в чем было его винить. Он делал вид, что совершенно не причастен к тому, что со мной происходит. Даже к тому, что накануне нашего свидания в три часа ночи раздался телефонный звонок. Мой муж схватил трубку. Мужской голос попросил к телефону Наташу. Я ответила сонным голосом – я ещё крепко спала. Но слова меня разбудили.

– Ты сука, – сказал голос, – ты, сука, за всё ответишь! Очень скоро ответишь! Поняла?

Это был тот же самый голос, что звонил на работу. Я узнала сразу.

– Кто вы такой?

– Какая тебе разница, сука? Тот, кто звонит сказать: скоро ты за всё ответишь, за всё сразу!

– За что?

– За то, что ты сделала!

– Что же я сделала?

– Ты грязная сука! Я тебя предупреждал: оставь всё в покое! Ничего не делай, а ты… Я тебя убью, гадина! Очень скоро!

И швырнул трубку. Я разревелась. Муж встревожился.

– Он сказал, что меня убьёт…убьёт… на этот раз…

– Ничего страшного, – муж пытался меня успокоить, – тот, кто так говорит, никогда этого не сделает! Это ерунда, пустые слова! Но если очень хочешь, позвони следователю – может, это тебя успокоит?

Я пообещала позвонить, зная, что не позвоню никогда.

Следующей ночью раздался новый телефонный звонок. Ровно в три часа ночи. Прежде чем схватить трубку, я посмотрела на электрические часы. Проснулись оба, и с каким-то недоуменным недоверием уставились друг на друга. Потом я протянула руку к телефону. Тот же самый голос:

– Этоты, сука? Я тебя убью!

Мои нервы не выдержали. Может, этого не стоило делать, но я вышла из себя… Меня бесило до неприличной степени всё: тусклый свет ночной лампы, белый пододеяльник, вынужденная бессонница и ненормальное желание спать, от которого слипались глаза, жёлтое злобное лицо мужа с выпученными глазами, по которым я читала предстоящий скандал… Всё вокруг было невыносимым, и я уже не могла себя контролировать… Я заорала истерически, с надрывом:

– Этоя тебя убью, придурок! Найду и убью сама!

Голос на том конце провода был так же спокоен:

– Что ты сказала, сука? Повтори!

– Я убью тебя, придурок! Убью за это! Ты не понимаешь, что делаешь! Ты играешь с огнём!

Смех, сытыйдовольный смех, который я никак не могла объяснить – и щелчок, когда урод бросил трубку. Следующим этапом был мой муж, сказавший:

– По-моему, ты сходишь с ума.

– Что ещё я могла сделать? – зло огрызнулась.

– Ты звонила в милицию? Обещала же позвонить!

– Нет! Никуда звонить я не буду! Я сама найду этого придурка и никого не хочу вмешивать!

– Всё этопохоже на дурацкий розыгрыш, инициаторами которого были ты и твой любовник.

– Ты прекрасно знаешь, что у меня нет никакого любовника!

– Тот, прежний… А ты прекрасно знаешь, о ком именно я говорю.

– Почему?

– Только он способен на такое! Ты с ним виделась?

– Нет!

– Опять ложь! Тебе не кажется, что мы совершенно разные люди?

– Кажется! Мне звонят по телефону и угрожают убить, а ты не делаешь ничего, чтобы меня успокоить и морально поддержать!

– Ты сама виновата во всём, что с тобой происходит! Только ты и больше никто! Ты одна!

Я одна… Больше я не спала, несмотря на то, что существовать без сна было мучительно. Но ещё больнее было тихонько лежать в темноте и прислушиваться к мирному дыханию спящего рядом врага.

С тех пор прошло несколько дней. Я немного успокоилась. Звонков больше не было, и жизнь вошла в привычную колею. Никто не присылал духов по почте, но я подозревала, что муж долго не сможет прийти в себя. Как ни странно, я не видела и Гароева: он не появлялся в офисе, хотя давным-давно вышли все сроки его поездки. Дошло до того, что начальница вызвала меня в кабинет и в категорической форме заставила разобраться с этим вопросом. После чего я принялась истерически звонить Гароеву домой. Мне не везло. Я не попала на него ни разу. Несколько раз трубку бралажена и отвечала, что его нет дома. Однажды я представилась и попросила передать, чтобы он поскорее решил вопрос с поездкой. На что жена удивлённо заявила, что никуда ехать он не собирается, и что его не интересуют никакие рекламные проспекты. Очевидно, она приняла меня за рекламного агента. Было ясно, что о своих поездках Гароев молчал. А несколько раз вообще никто не брал трубку. И я отложила в сторону его контракт. Было обидно. Ведь именно на этом контракте я могла неплохо заработать. Прошли дни, и я почти восстановила спокойствие. Я не виделась также с прежним любовником. Удивляясь немного, что спустя столько лет остался прежним его номер телефона, хотя за эти годы он мог поменять сотни квартир.

Я тосковала о нём, как тоскуют о привычном лёгком дискомфорте, в котором ни одна из вашей не находится на положенных местах. Когда-то давно он был болью, но боль преломляется в наслаждение всякий раз, как ты её хочешь. Он больше не был моей болью, но я по-прежнему хотела только его. Может, именно поэтому я с трудом могла смотреть на мужа: в нём яснее всяких слов я видела то, чего лишилась. Ни одно из сравнений не было в его пользу, и от этого в душе моейпостоянно присутствовала тоска.

В то утро Ольга Павловна влетела, как фурия, в мой кабинет.

– Ты наконец-то разговаривала с Гароевым?

– Нет, мне не удалось ему дозвониться.

– Безобразие! За что я только тебе плачу! Мне нужно знать в точности, что делать с его контрактом! Кроме того, я должна урегулировать счета с модельным агентством на следующий месяц! А как я могу это сделать, если в воздухе висит наш лучший контракт!

– Прекратите истерику! К концу дня я постараюсь что-то выяснить.

– Уж будь добра! У вас ведь близкие отношения! Неужели ты не знаешь, где его найти?

– Близкие отношения? – я обомлела. – С чего вы взяли?

– А разве нет? Ведь он посылает тебе духи!

– Откуда вы знаете? И при чём здесь вы?

– Ну, знаешь, дорогая! На прошлой неделе у меня был твой муж!

– Муж?! – новость дала словно обухом по голове.

– Конечно! Приехал как-то днём, когда ты смоталась на какую-то встречу и сидел у меня в кабинете целый час. Всё пытался выяснить, кто такой этот Гароев и что тебя с ним связывает. И рассказал, как он прислал по почте духи. А твой муж ничего! Представительный мужчина! Только немного занудный. Честно говоря, его невозможно долго терпеть. Всё пытался узнать, чем мы точно занимаемся и даже хотел потребовать какие-то документы. Конечно, я его выпроводила, но подумала, что у тебя с этим Гароевымчто-то есть, и он взял след.

– Ничего у меня нет с Гароевым!

– Будешь сказки рассказывать! Если уж твой муж забегал, как придурок…

– Как он смел! За моей спиной…

– Мне бы тоже хотелось это знать! У меня своих проблем по горло, а тут ещё разбирать, с кем спит каждый из сотрудников! Будь добра, передай ему, чтобы он визиты сюда прекратил. В конце концов, я могу в любой момент отдать тебе твою часть и иди ищи другое место работы! Твои деньги больше не представляют для меня интереса!

Это была слишком реальная угроза, чтобы я могла её пропустить. Я вся горела! Сам того не ведая, этот подлец оказал мне жуткую медвежью услугу. Моя начальница терпеть не могла лишних проблем. И ещё она не переносила, чтобы так ярко светились личные связи сотрудников с клиентами. Тут была не связь, лишь громкое подозрение, но… А одного подозрения для неё было достаточно, чтобы вышвырнуть меня вон! Ведь официально мы считались почтенным, чуть ли не семейным агентством! А тут такое… Да ещё муж… Мне было жутко обидно, хотелось разорвать обоих: и Гароева, и недоделанного супруга! Но руки мои были связаны боязнью вызвать ещё более громкий скандал, поэтому всё, что я сделала – снова позвонила Гароеву домой. В конце концов, я даже задумалась: а не вступить ли с ним в связь на самом деле, ведь Гароев довольнопривлекательный мужчина? В квартире никто не брал телефон.

Я в бессчётный раз нажимала на кнопки, когда на пороге возникла секретарша.

– Наташа, тут тебе довольно странная посылка! Иди, посмотри.

– Какая ещё посылка? – этого было достаточно, чтобы совсем обалдеть.

– Длинная, тонкая… Иди, посмотри! Лежит в приёмной.

– От кого?

– Обратного адреса не написано. Что долго рассказывать? Иди, посмотри!

Я пошла. На столе у секретарши лежала длинная белая коробка, чуть побольше той, в которой прислали духи. Я взялаеё в руки. на грязноватом картоне не было никаких пометок.

– Она пришла не по почте?

Секретарша с огромным интересом следила за мной. И словно ждала вопрос:

– Нет. Еёпринёс парень. Молодой парень в синей джинсовой куртке. Похож на студента. Спросил: Тимошина Наталья здесь работает? Я говорю: здесь. Он: передайте, тут ей пакет. И протягивает коробку. А я: от кого? А он говорит: сама узнает. Там внутри написано. Ты посмотри.

Коробка не была заклеена. Я быстро открыла. В белый листок бумаги (стандартной офисной бумаги, стандарт А4) был завернут… мужской галстук в красную и чёрную полоску. Старый, завязывающийся галстук! Почему старый? На сгибах завязки он был потёрт в нескольких местах. Кроме того, он лоснился от жира, а на лицевой стороне виднелось несколько жирных пятен. Онемев от неожиданности, я застыла с самым идиотским видом, сжимая галстук в руках…

Шок был не только у меня. Накрашенные ресницы секретарши резко взлетели вверх и так застыли. На нас уже заглядывались остальные сотрудники. Это немного вернуло мне дар речи, и первое, что я сделала, громко вскрикнула:

– Что за нелепость?!

Секретарша в тупом недоумении захлопала глазами. Я потрясла коробку над столом. Больше там ничего не было: ни карточки, ни какой– либо записки. Лист бумаги так же был абсолютно чист– ничего, что могло бы натолкнуть меня на след! Я решила повнимательней рассмотретьгалстук. Он действительно был старый и грязный. От него исходил какой-то неприятный запах. Я понюхала жирные пятна. Их вид и «аромат» напоминал… засохший майонез.

– Бред какой-то! – я потрясла галстуком, – ничего не понимаю! Натуральный бред!

– Ты не знаешь, от кого это? – к секретарше наконец-то вернулся дар речи.

– Понятия не имею!

– Ну утебя и поклонник! Я понимаю, духи, конфеты, цветы… А тут – засохшее старье!

– Какой поклонник?! Я этот галстук вижу в первый раз в жизни!

– Да кому в голову придёт такое посылать?

– Это я могла бы и у тебя спросить!

Секретарша подозрительно принюхалась:

– И воняет как-то…. маслом? Или майонезом? Бр, гадость какая!

– У кого-то большие проблемы с мозгами и с чувством юмора! Тот, кто это сделал, нуждается в хорошем враче!

– А между прочим, галстук недешёвый!

– Откуда ты знаешь?

– Вон, внизу, фирменнаяэтикетка! Я мужу на день рождения купила точно такой. Тот, кто носил этот галстук, явно не бедный! Стоит дай Боже! И продаётся только в фирменных магазинах. А этот тип взял и заляпал такую вещь едой! А стирать его вообще нельзя. Галстук испорчен.

– Какого же черта присылать его мне? Чья-то нелепая шутка.

– Не знаю, что и сказать. Я такой в первый раз вижу!

– Что ты в первый раз видишь? – сбоку возникло чьё-то строгое и злое лицо. Я вздохнула: не везёт – так уж крупным планом! И надо было ей возникнуть именно сейчас…

– Ничего, Ольга Павловна… – секретарша стушевалась и даже стала как-то меньше, – вот тут Наталье пакет прислали… просили передать…

– Ну и кто тебе, Тимошина, прислал такую гадость? – скривилась начальница, – да ещё в рабочее время? Кстати, что с контрактом Гароева? Ничего? А всё потому, что вместо того, чтобы сосредоточиться на работе, ты занимаешься своими личными делами! Яне потерплю, чтобы ты выясняла личные отношения и чтона наш адрес твои любовники присылали свои старые вещи! Ещё раз такое увижу…

– Этоне мой любовник! Я не знаю, кто это послал!

– Мне всё равно! Здесь не барахолка! И не лавка старьёвщика! Ты забываешься! У меня не железные нервы! Ещё раз такое увижу, вышвырну отсюда к чёрту!

Разумеется, никуда бы она меня не вышвырнула, но было просто ужасно, что такой разнос она устроила мне в присутствии подчинённых.

– Тимошина, ты всё поняла? Я тебя предупреждаю в последний раз!

– Этого больше не повторится! – покраснев от досады и злости, я размахнулась и бросила в мусорный ящик злополучный пакет. Потом, дрожащая, вернулась в кабинет. Я пыталась взять себя в руки, когда раздался звонок и мне сказали, что меня зовут к телефону:

– Ты получила пакет?

Голос был тот же самый. Мне казалось: теперь я буду узнавать его даже во сне.

– Зачем вы это делаете? Что всё это значит?

– А ты не знаешь?

– Нет!

– Ты никогда не была в Колумбии?

– Что?!

– Знаешь, если кто-то встаётпоперёк горла, ему посылают галстук.

– Я не понимаю…

– А ты спроси кого-нибудь.

В трубке раздались короткие гудки.

– Ты сильно занята? – в дверь кабинета заглянул Вадик, художник, который нёс на подтверждение несколько эскизов нового рекламного проспекта.

– Нет, заходи. Ты когда-то слышал такое выражение: колумбийский галстук?

– Ну, это просто! В любом фильме про мафию есть!

– Что это означает?

– По фильмам, так это распространено среди членов мафии. Если кто-то из них нарушил законы, в знак предупреждения ему приносят пакет, в котором лежит старый галстук. Это своего рода предупреждение о том, что он делает что-то не так, и что поведение желательно изменить. Если он не исправляется, то над ним совершают казнь: разрезают горло и через этот разрез высовывают язык… А какое отношение колумбийская мафия имеет… Боже, Наташа, тебе плохо?! Может, принести воды?

Наверное, я меняла цвета, как гирлянда на новогодней ёлке: от красного и жёлтого до белого и зелёного. Зелёный соответствовал моему состоянию больше всего. Перед глазами всёплыло…

– Нет, ничего страшного… Голова разболелась… Что ты принёс?

Тут же от неловкого жеста на пол полетела моя раскрытая сумка, из которой вывалилось содержимое… Вадик бросился помогать, а потом тактично заметил:

– Знаешь, мне не к спеху. Я зайду в другой раз.

Порывшись как следует в сумке, дрожащими руками я вытащила визитку и набрала указанный там номер:

– Капитана Никитина, пожалуйста…Это Тимошина Наталья… Помните?

– А, маньяк с фотоаппаратом! Кто это был, вспомнили?

– Честно говоря, нет…

– Знаете, подобных случаев у нас больше зарегистрировано не было. Так что скорей всего это был какой-то ваш знакомый, который решил пошутить или напугать…

– Я звоню не из-за той истории! По другому поводу…

– Что ещё случилось?

– Сегодня мне прислали в офис галстук, а потом позвонили и сказали, что он колумбийский…

– Кто позвонил?

– Откуда мне знать?!

– Ну и что случилось?

– Как вы не понимаете: мне прислали галстук…

– Я всепонимаю: кто-то подарил вам импортный галстук производства Колумбии… Хм, хотя Колумбия славится наркотиками и кофе! А милиция тут при чем?

– Как это при чем?! Вы что, не понимаете?!

– Послушайте, успокойтесь и объясните толком, что я должен понимать?!

– Колумбийский галстук посылают члены мафии как предупреждение. А если человек не изменяет поведения, над ним совершают казнь: разрезают горло и просовывают туда язык…

– Что вы пили?

– Ничего…

– Водка? Таблетки?

– Да я вообще не пью! И не наркоманка!

– Тогда вы в своём уме?

– Почему?

– Вы звоните капитану уголовного розыска и рассказываете какую-то странную историю про колумбийскую мафию… как сюжет дешёвого американского детектива… Вот я и спрашиваю: вы вообще-то в своём уме?

– Но мне сегодня прислали галстук! В офис! Я могу показать коробку!

– Просто у кого-то из ваших знакомых плохо с чувством юмора! Кто-то решил над вами подшутить! Вы член мафии?

– Нет.

– А вы были в Колумбии?

– Нет…

– Тогда поменьше смотрите телевизор!

– Но послушайте…

– Нет, это вы послушайте! Я устал после дежурства и не в том настроении, чтобы выслушивать по телефону дурацкие истории! Совесть нужно иметь! А если у вас плохо с головой, обратитесь к врачу! Я не психиатр! Я вам помочь ничем не могу!

– Что же мне делать?

– Выпить валерианки и лечь спать!

И бросил трубку. Сначала мне хотелось расплакаться. Но потом я подумала, как, должно быть, выгляжу в глазах капитана. Колумбийская мафия с ужасными казнями… У кого-то действительно плохо с чувством юмора. Кто-то насмотрелся дешёвыхгангстерских фильмов и решил пошутить! А я… Боже мой… Зачем я позвонила в милицию? И, так как я всё-такибыла разумным и самостоятельным человеком, на всё происходящее у меня возникла совсем другая реакция: истерический смех.

– Наташа…

Я обернулась. Он стоял на тротуаре, напротив, там, где я так мечтала его видеть. Но не видела. Никогда. Этот момент снился мне столько раз, что, когда всё произошло в реальности, я так и восприняла его – как картинку из сна. Он был такой же, как и в кафе. Он совершенно не изменился, разве что был немного больше растерян.

– Наташа! Пожалуйста, подойди сюда!

В его лексиконе не существовало слова «пожалуйста», и это означало, что произошли крупные перемены.

– Я думаю, нам не о чем говорить!

– Но ты можешь хотя бы подойти поближе?

– Зачем?

– Ну… чтобы со мной поздороваться..

– Здравствуй, – и пошла вниз по улице. И спиной почувствовала, что он плетётся сзади, след в след.

– Наташа… Ты можешь на минутку остановиться?

– Ты ходишь пешком? Вот уж не думала, что умеешь! Ты – и без машины!

– А моя машина совсем рядом. Здесь… – и махнул рукой на новенький полированный корпус красной спортивной машины, отличающейся от всех остальных.

– Что ты от меня хочешь?

– У меня большие неприятности. Мне нужна твоя помощь!

– Помощь? И это после твоего хамства в кафе?

– Ты же добрый человек!

– Там, в кафе, мне тоже нужна была помощь!

– Наташа, пожалуйста!

– Обратись к той, с кем ты спишь!

– Среди всех моих женщин ты – самая умная!

– Я не твоя женщина.

– Неправда! Ты всегда будешь немножко моей, как и я – твоим.

Ещё месяц назад я бы заложила душу за эту фразу. Но теперь в воздухе было что-то насквозь фальшивое – настолько фальшивое, что окружающий нас вечер с машинами, домами и снопом горящих ночных фонарей казался лишь театральной декорацией, давным-давно выброшенной на свалку. Я не знала, как это произошло, но именно в тот момент я впервые почувствовала в себе всёвозраставшее чувство тревоги. Так чувствует себя человек, который подозревает в глубине собственного тела страшную неизлечимую болезнь. Вроде бы ты здоров, и мир вокруг прежний, но только ощущаешь, что из крохотной клеточки в глубине разрастается чудовищная тёмная опухоль… И первым, на что она повлияет, будут глаза. Потому, что в тот самый момент ты станешь видеть мир абсолютно по-другому. Для тебя этот мир навсегда потеряет прежний облик. И отныне так будет до самого мучительного конца. Я пережила достаточно спокойно и странную историю с «фотоаппаратным» маньяком, и с телефонными звонками, и с посылками… Я попыталась воспринять эту историю, как нормальный человек в здравом уме. Но никогда в душе не было такого мучительного чувства тревоги, как в тот момент, когда в сумраке наступившего вечера я увидела стоящую напротив фигуру и сказала самой себе, что это – неправильно. Неправильно! Как совершать безумно глупый поступок и точно знать о том, что никогда не сможешь ничего изменить.

В тот момент мне захотелось бежать, и я инстинктивно сделала несколько шагов по тротуару. Передо мной во всей красе сиял существенный выбор из двух возможностей: безднаи пропасть, почти одинаковой глубины. Броситься к нему – скатиться по острымвыступам бездонного горного ущелья. Уйти от него – ещё больше себя поранить, буквально разорвать тело о режущие выступы камней. Думая так, я застыла на месте, каким-то шестым чувством подозревая, что поступаю неправильно. И только ощущение тревоги росло и крепло, как внезапно нахлынувшая головная боль. Пока я мучилась сомнениями, он бросился ко мне и даже схватил за руку, и когда его пальцы прикоснулись к моей коже, я вдруг поняла, что уже – поздно, и от этого что-то пронзительно и надрывно заныло в душе. И не потому, что прикосновение его рук было похоже на разряд электрического тока, насквозь протаранившего мою кожу. А потому, что я поняла: существует и третья возможность выбора, третья пропасть – остаться с ним, и умирать от неизмеримой сладости прикоснувшихся, случайно или намеренно, его рук…