Глава 4
Арест жениха. Начало – убийство в Чубаевке. Просьба мадам Зои. Еще один лунный камень

Глотнув остатки мерзкого, теплого пива, Петренко поневоле подумал, что воспоминания слишком уж затянулись – ждал он уже больше часа. Посетители пивной стали значительно редеть. Но не успел он почувствовать настоящее раздражение, как на входе показался оживленный Володя Сосновский.

– Вовка, прости! – плюхнулся он за стол. – Лариса совещание устроила. Еле отбился, да и то в последний момент.

Лариса Бреус, редактор «Знамени коммунизма», относилась к числу таких же деятельных партийных дам, какой была и Софья Соколовская, первоначально возглавлявшая партию большевиков в Одессе, которая при этом никому на свете не позволила бы именовать себя дамой.

Уже перешагнув 40-летний рубеж, Лариса Бреус сохранила в себе юношеский задор, живость, подвижность, умение быстро реагировать на ситуацию и все схватывать на лету. Сосновскому она чем-то напоминала его самого в юношеские годы. Хоть Володя и был намного моложе, теперь он чувствовал себя столетним стариком, полностью потерявшим вкус и интерес к жизни.

А потому поначалу он был твердо уверен, что не сработается с деятельной редакторшей. И действительно, в первое время между ними происходили бурные стычки, которые живо напомнили Володе годы работы со знаменитым и страшным редактором Хейфецем. Было абсолютно понятно, почему появление такого сотрудника, как бывший редактор «Одесских новостей», Бреус встретила в штыки. Однако очень скоро они стали, как говориться, чувствовать друг друга. А обнаружив не единожды, что мыслят в одном направлении, перестали ссориться – причины для ссор исчезли.

Впрочем, Володю, хоть он и молчал, все еще продолжала утомлять и немного напрягать бурная, неуемная энергия Ларисы Бреус, к которой часто, по его мнению, примешивалась огромная доза юношеского идиотизма, как он, опять же про себя, определил.

– Читал твое творение сегодня утром, – начал Петренко, – скупо, но по существу. Красиво описал про отрезанную голову, но почему-то полностью упустил упоминание о камне.

– Разве о таких вещах пишут? – Сосновский пожал плечами. – Тем более, когда расследование еще не закончено.

– Боюсь, что уже закончено, – вздохнул Петренко, – собственно, это я и собирался тебе сказать.

– Понятно, – нахмурился Сосновский, – значит, взяли парня. Быстро, оперативно работаете. Где?

– В Измаиле. Собирался отправиться вниз по Дунаю.

– Бежал?

– Бежал. Когда узнал про убийство этой Иванько.

– Из газет? – фыркнул Володя. И сам себе ответил: – Из газет, ясно! Об этом убийстве все газеты трубят вот уже два дня подряд!

– Ну да. Так он и сказал. Что прочитал в газете.

– Он грамотный? – удивился Сосновский.

– В том-то и дело, что нет. Сказал, что ему прочитал прораб на их стройке, тот грамотный. Начал вслух читать про убийство… А там и фотография девицы.

– Это «Одесский Маяк» постарался, – снова фыркнул Сосновский. – Дебилы!

– И не говори! – подхватил Петренко. – Редактору «Маяка» уже влетело от моего начальства за такую самодеятельность. Чуть не спугнули.

– Но все-таки вы успели его поймать, – хмыкнул Сосновский. – Ты его уже допрашивал? Что он показал?

– Допрашивал. Сказал, что не видел Светлану больше месяца. И в последнее время у них отношения были так себе. Он подозревал, что в Одессе она с кем-то познакомилась, более серьезным, чем он.

– Познакомилась! – снова хмыкнул Володя.

– Кстати, он был твердо уверен, что Иванько работает посудомойкой в заводской столовой. Думал, нашла себе кого-то из рабочих, одесситов.

– Он был в ее квартире?

– Нет, даже не знал ее одесского адреса. Иванько врала, что живет в общежитии завода в комнате на шесть человек и пригласить его к себе не может. Встречались они в парках, чайных.

– Ты проверял? – взгляд Володи стал острым.

– Да, – кивнул Петренко. – Проверял, конечно. И вот это самый плохой момент во всей истории. Отпечатков пальцев этого парня в квартире Иванько действительно обнаружено не было. Вообще ни одного! А это абсолютно невозможно, если он ее убил. Ты же сам знаешь.

– Потому что это не он, – пожал плечами Сосновский. – Я ведь тебе с самого начала сказал.

– Тогда чего он собирался бежать?

– А ты бы не побежал, если б тебя обложили, как зверя, со всех сторон? – воскликнул Володя. – Он ведь не совсем конченый дурак, он понимал, что рано или поздно на него выйдут и припишут ему это убийство. Бегство – абсолютно нормальная реакция.

– Ну, как знать… – Петренко печально покачал головой и вздохнул: – Начальство давит со всех сторон. Требует закрывать дело скорей.

– А ты потяни. Ты же умеешь это делать, – вскинулся Сосновский.

– Сложно тянуть, когда арестован главный подозреваемый…

– …который точно не убивал жертву, – в тон ему закончил фразу Володя.

– Ладно, – махнул рукой Петренко. – Ты теперь рассказывай.

– Для этого я и пришел. Только, боюсь, тебе эта история очень не понравится, – предупредил сразу Сосновский.

– Это уж мне решать, что понравится, а что нет, – нахмурился Петренко.

– Ну, сам напросился! – Володя улыбнулся. – Только потом не жалуйся. Тогда я начну с самого начала.

– Начинай, чего уж тут… – продолжал хмуриться Петренко, понимая, что такое вступление не означает для него ничего хорошего.

– Начало – это убийство в Чубаевке, – продолжил Сосновский.

– Подожди! – остановил его следователь. – Ты что, хочешь сказать, что убийство в Чубаевке связано с убийством девицы легкого поведения на Молдаванке?

– Именно, – кивнул Володя.

– Но это невозможно! – воскликнул Петренко. – Старик был задушен. Там не было ничего общего, ни одной детали!

Убийство, о котором говорил Володя Сосновский, произошло недели две назад. Случилось все на хуторе Чубаевка, в доме, где сдавались внаем комнаты, это было нечто вроде постоялого двора.

В одной из комнат на втором этаже был найден труп старика, который приехал и поселился накануне, поздним вечером. Он был задушен – но не голыми руками, а шарфом или пеньковой веревкой, которую, судя по следам, в несколько слоев обмотали вокруг шеи. Однако ни веревки, ни шарфа, ни какого-нибудь подходящего куска ткани, с помощью которого можно было совершить убийство, на месте преступления не нашли.

Комната, в которой остановился старик, была перерыта вверх дном, словно в ней или происходила жестокая борьба, или что-то тщательно искали, что, в общем, было больше похоже на правду…

По словам хозяйки этой самодельной гостиницы, личные вещи старика исчезли. Он приехал с саквояжем и с каким-то холщовым свертком, который все время держал в руках, прижимая к груди. Ничего подобного в комнате найдено не было.

Не было и документов старика. Хозяйка показала, что о приезде постояльца ее заранее предупредил местный житель, периодически становившийся проводником к контрабандистам: он сводил с ними тех, кто тайно хотел покинуть город. Это были люди из криминала, как правило, способные платить за такие услуги немалые деньги. По словам проводника, было похоже, что старик тоже собирался бежать. Но куда и зачем?

Следствие принялось устанавливать личность убитого. Вскоре в милицию обратился секретарь раввина центральной синагоги, которая находилась в Водяной Балке. Он подал заявление об исчезновении сотрудника библиотеки при синагоге. Приметы исчезнувшего сотрудника полностью совпадали с приметами убитого.

Раввин приехал и опознал труп. Убитого звали Аарон Нудельман, он работал при синагоге, занимался редкими рукописями и книгами. Когда-то преподавал в гимназии историю и латынь. Но работать в советскую школу не пошел, так как, по его словам, история там была совершенно другая, а латынь не преподавалась, поэтому он устроился работать при синагоге.

Нудельман был одинок. Жил на Молдаванке в ужасной хибаре на Виноградной, под самым склоном, спускающимся к синагоге. Родственников у него не было – большинство членов его когда-то большой семьи были убиты во время еврейского погрома, который был устроен атаманом Григорьевым, как только его банды вошли в Одессу. Сам старик уцелел лишь потому, что его спрятали соседи.

Жена его умерла много лет назад, еще до погрома. Он остался с сыном Наумом. Но тот был убит уже взрослым – вечером возвращался с работы домой, на Виноградную, и в районе Балковской ямы на него напали бандиты, пырнули ножом. От полученных ран Наум скончался на месте. Убийцу так и не нашли, да, впрочем, и не искали.

Позже Аарон узнал, что в кошельке сына, который бандиты так и не забрали, было лишь несколько мелких монет, да еще старенькие наручные часы, которые не представляли никакой ценности…

Так что после смерти сына Аарон Нудельман жил в полном одиночестве и сторонился людей. Все время проводил в библиотеке при синагоге, занимался только своими редкими книгами и старыми рукописями, перебирая их и сортируя по алфавиту. Собственно, это было все, что выяснили о старике.

К моменту смерти Аарону Нудельману исполнилось 74 года. Следствие выдвинуло версию, что в общей комнате постоялого двора, представлявшей что-то среднее между дешевым рестораном и захудалым трактиром, сидели какие-то уголовники, внимание которых привлек дорогой саквояж в руках старика. Подниматься на второй этаж нужно было именно через эту общую комнату, поэтому видеть приезжего мог кто угодно.

Уголовники поднялись на второй этаж и ворвались в комнату. Старик принялся сопротивляться. Чтобы избежать шума, они его задушили. А после этого, полностью ограбив, сбежали.

Это была единственная версия, которую удалось выдвинуть следствию. Но бандитов, уголовников, которые могли совершить подобное, так и не нашли.

Петренко замолчал. Он сказал все, что знал.

– Все это я узнал сразу, – бросил Володя, – и тогда я задал себе главный вопрос: почему старик собирался бежать? И, главное, почему его могли преследовать?

Поэтому, уже зная, что в истории старика Нудельмана не все так просто, Сосновский отправился в синагогу. Но увидеться с раввином ему так и не удалось. Его принял секретарь раввина, который долго и путано пытался объяснить, что раввин уехал куда-то в область.

Однако Володя подозревал, что это неправда, что раввин просто не хочет видеться с ним. А потому спросил прямо секретаря: что ценного исчезло из синагоги? Что это за предмет, информация о котором скрывается так тщательно?

– Стоп! – Петренко поднял руку, прерывая рассказ друга. – А вот с этого момента поподробней. Что за предмет, как ты узнал?

– Я просто предположил, что старик выкрал из синагоги нечто очень важное и ценное, то, что ему удалось найти с помощью этих своих рукописей, – пояснил Володя. – Поэтому он и хотел бежать из Одессы тайком. Вышел на проводника, думал вообще покинуть страну. И причиной всему был этот предмет. Очевидно, за ним охотился не только старик, но и кто-то еще. И вот они-то и напали на старика, убили и отобрали его.

– Это была твоя догадка или у тебя были конкретные основания так думать? – нахмурился Петренко.