Глава 2

Чтобы достать пригласительный, у меня были только три возможности, и все они рухнули к вечеру воскресенья.

Первой я позвонила хозяйке галереи «Королевский замок» – самый разумный звонок. Гламурная стерва отказала почти сразу. Да еще так, что я диву далась!

– Милая моя, да у меня еще сорок человек в дополнительном списке! Это будет исключительно закрытое мероприятие. Организаторы Сафина потребовали очень строго: вход только для випов, которые могут заплатить за его работы. А фотографии Сафина стартуют, между прочим, от тридцати тысяч евро. Так что пригласительный вам – просто смешно. У меня сорок депутатов горсовета ждут пригласительный! А тут вы… Насмешила, честное слово.

Я позвонила пиар-менеджеру из крупного информагентства, которое сопровождало туры знаменитостей и организовывало пресс-конференции всех звезд. Он буквально рассмеялся мне в трубку.

– Вирг Сафин не общается с журналистами. Он ненавидит всю прессу. Как ты, журналист, можешь это не знать? Ну, ты даешь! Так что никакой пресс-конференции не будет. Да, мы встречаем его в аэропорту, но он потребовал шесть человек секьюрити. Ты не поверишь, но мы специально наняли бывших беркутовцев. Все те еще лбы… Так что к нему никто даже близко не подойдет. График его расписан по секундам: прием у губернатора, прием у мэра, потом ему будет позировать жена нашего местного олигарха для фотопортрета, а потом – открытие выставки, на которое попадут только избранные. Не поверишь, жену не могу провести! (тут его прорвало на откровенность). Ох, ты бы видела его райдер… Терраса с выходом на море – и это в 5-звездочной гостинице, какие-то японские водоросли в меню, рыбный массаж – в смысле рыбки делают (это сейчас модно), СПА-салон и вдобавок еще редкий кондиционер для волос! Мои люди уже два дня, высунув язык, бегают по всему городу в поисках этого хренового кондиционера. Сегодня пообещали прислать из Парижа, а ты говоришь, пригласительный! Чувствую, из-за этого хрена гламурного у меня поседеет пол головы!

Совершенно расстроившись, я уселась к компьютеру – все правильно. Вирг Сафин не общался с журналистами. Он никогда не давал интервью. Поговорить он мог только на самых популярных ток-шоу на центральных телеканалах. Но и то на телевидении он не частил. По слухам, за свое участие Сафин брал сумасшедшие гонорары. Эта замкнутость и сделала его мегазвездой. Именно так удерживал он свою звездность. Плюс, конечно, несравненные фотографии.

Звезды мира рвали глотки за право позировать Виргу Сафину. Он делал просто роскошные фотопортреты Мела Гибсона и Сильвестра Сталлоне. Черно-белая дымчатая гамма его работ стала легендой. Инопланетянин с Марса был досягаем больше, чем Вирг Сафин. Я начала отчаиваться.

Последней, третьей, возможностью, был мой главный редактор. Но он любил политику, и терпеть не мог Вирга Сафина. Это был абсолютно антигламурный тип. Счастье еще, что не приходил небритым на работу, так как боялся хозяина – крутого бизнесмена, помешанного на интернет-стартапах. Бизнесмен любил серьезность и за бороду вполне мог выгнать (к счастью, я сталкивалась с хозяином газеты всего дважды, и оба раза он меня не замечал).

Главный редактор, разумеется, рассердился.

– Достала ты меня с этим Сафиным! И что вы, бабы безмозглые, находите в этом типе? У меня с утра телефон разрывается, звонят тут всякие. Ты разве не слышала, что пресс-конференции не будет? Сафин не дает интервью. А приглашение я из принципа не взял. Давали мне позавчера, но я специально отказался, и тебе нечего туда ходить.

Ксюха выдвигала самые фантастические проекты: спрыгнуть с парашютом на крышу и пролезть по вентиляционной шахте, спрятаться в галерее с ночи 10 сентября, ночью взломать окно и пролезть в главный зал на веревке, а потом спрятаться в туалете, застрелить секьюрити на входе и т. д. Как могла, я старалась охладить ее пыл.

– Видела я таких, правда, шесть беркутовцев – это не шутки. Близко никто не подойдет, поверь. Он не хочет, чтобы его фотографировали – это принцип его пиара. Я не принадлежу к вип-персонам. Сделать что-то еще я не могу.

Ксюха предложила броситься под колеса машины, которая привезет его в галерею. Рассмеявшись, на этой веселой ноте я повесила трубку. Было от чего веселиться.

Вирг Сафин, единственный из всех, кто заслуживал внимания, приедет в наш город, а я не попаду на открытие выставки. Я отдала бы полжизни, чтобы получить пригласительный, но в мире таких, как Вирг Сафин, я была всего лишь песчинкой, одной из ничего не значащих серых и досадных помех. Ничто не может поменять суть этого мироздания. Есть высший свет и низший. Я – из низшего мира, из самого низа цепи. Оставалось только смириться, потому что изменить ход событий было мне не под силу.

Утро понедельника выдалось хмурым. Опаздывая на работу, не выспавшаяся и мрачная, я плелась в редакционную комнату в полном разладе с собственной судьбой. Едва открыв дверь, меня чуть не сбил мощный вихрь движения, охвативший сотрудников, что было абсолютно не свойственно для 10 утра. В офисе царило странное оживление: все бегали, кричали в свои айпады, одновременно клацая на ноутбуках. Я тормознула одного из атомов этого броуновского движения.

– Ты ничего не слышала?! – атом вытаращил на меня глаза. – Сегодня ночью арестовали какого-то мудака, который месяц назад грохнул депутата Виталия Кораблева с дешевой девкой. Взорвал его джип и сбросил в заброшенный каньон.

От удивления мои глаза округлились, но я, вздохнув, отпустила атом, который тут же умчался в свою вселенную. Едва удобно умостившись за своим столом и включив компьютер, как главный редактор позвал меня в кабинет.

– Значит, так. Первым, и очень быстро, ставишь материал, который я только что сбросил на твое мыло. Шрифт огромный, иллюстрации поставишь те, что я отправил во вложении. Делаешь топ-новость сайта, ставишь на самое видное место. И побыстрее!

– Это про арест убийцы Кораблева?

– Про него… – редактор кратко выругался сквозь зубы, – и надо ж было именно теперь…

– А он кто?

– Из этнических. Сегодня взяли около четырех утра на квартире в Киеве.

Открыв материал, я не поверила своим глазам. Тупо уставившись на экран, читала заголовок: «Портреты Вирга Сафина предсказывают судьбу». Дальше – подзаголовок, лид: «Фотопортрет, сделанный Виргом Сафиным, предсказал гибель известного украинского политика Виталия Кораблева в автокатастрофе». И жирным шрифтом – подпись автора. Автором этого творения значился мой главный редактор.

Статья была написана холодным, казенным языком. Было заметно, что эту казенную сухость скачали из интернета – я написала бы статью лучше. Речь шла о так называемой «технологии рассеянного света» – особом техническом приеме фотосъемки, которую изобрел Вирг Сафин. Именно этот прием и придавал его фотографиям ту уникальность, которую никто не мог повторить.

Изобретя «технологию рассеянного света», Вирг Сафин стал утверждать, что делает свои фотопортреты в потустороннем мире, обнажая внутреннюю сущность человека и предсказывая его будущее. Так удалось увидеть близкую смерть, угрожавшую Виталию Кораблеву.

Я поставила статью о Вирге Сафине, как и было велено, на самом видном месте, с огромной его фотографией.

В конце дня в кабинете редактора я застала хозяина газеты. Не удостоив меня ни взглядом, ни кивком, он вышел сразу, едва я появилась в дверях, как будто я была пустым местом. Даже редактор почувствовал неловкость от этой откровенной грубости – что уж было говорить обо мне. Настроение испортилось, но то, что я услышала дальше, добило меня еще больше.

– Организовывается акция перед галереей в день открытия выставки Сафина. Что-то вроде протеста против того, что он не общается с местными журналистами и против его откровенных фотографий. Короче, не мне тебе объяснять. Организовывают серьезные люди – все проплачено. Ты пойдешь от нашей газеты, сделаешь несколько снимков и видео, поняла?

– Почему я?

– Хозяин велел отправить опытного человека, а кто опытнее тебя? От нас ждут разгрома Сафина – это приказ хозяина, и мы не будем обсуждать его дела. Да, и не надейся – на выставку вас не пустят: все участники пикета будут стоять под дверью.

– Я не хочу…

– А зарплату хочешь? Может, тебе не нужны деньги?

Еще как были нужны! Зарплата в газете была единственным источником моего существования. К тому же на рынке СМИ была страшная безработица, и я знала, что по городу рыщут толпы голодных, безработных журналистов. На мое место претендовало человек 10 – не меньше. Поэтому я согласилась.

После работы ноги сами понесли меня к галерее «Королевский замок», минуя автобусную остановку. Дом, в котором размещалась галерея, был роскошным. Авторский дизайн здания действительно превращал его в старинный средневековый замок. Мрачная готическая атмосфера точно соответствовала черно-белым фотографиям Вирга Сафина. К тому же это был самый центр города.

Я села на какую-то тумбу напротив закрытого входа галереи, и уставилась в асфальт депрессивный взгляд, как вдруг… Вдруг что-то привлекло мое внимание – что-то блестящее, застрявшее между мраморных камней клумбы. Заинтригованная, я подошла ближе и достала небольшой серебряный медальон на кожаном шнурке – абсолютно потрясающую вещь! Медальон был из чистого серебра (сзади была проба) в виде какой-то языческой руны, напоминающей кельтский крест, но это был не он. Приглядевшись, я увидела, что крест состоит из крошечных кинжалов с необычайно тонкой огранкой – явно дорогая работа. К тому же это была очень стильная и изящная вещь.

Медальон притягивал мой взгляд, гипнотизируя утонченной красотой. Тонкий кожаный ремешок приятно холодил ладонь, а символ хищно поблескивал металлом в уже гаснувшем сумеречном свете. Я решила оставить медальон себе, более того: одеть его, когда отправлюсь на этот кошмар перед выставкой Сафина. Мне почему-то казалось, что он придаст мне сил.

Одиннадцатое сентября врезалось в мою память, особенно то, что было после шести вечера – все остальное (утром) как-то вылетело из головы.

Итак, 11 сентября, 18:00. Я стояла перед зеркалом и ломала голову, что надеть. Длинную летнюю юбку с большими цветами, купленную на распродаже, или дорогие модные джинсы из крутого магазина. Вариант с юбкой проще. Если ее порвут в заварушке – не жалко. Других же хороших джинсов у меня нет. К тому же вряд ли миллионер Сафин обратит на меня внимание – особенно на юбку стоимостью в три доллара. Значит, нечего и думать. К тому же, жара.

Я натянула пышную цветастую юбку и синюю майку-топ, к которой до боли привыкла. На темной майке особенно красиво смотрелся мой новый медальон.

Все подъезды к «Королевскому замку» были уставлены вип-машинами. С трудом протиснувшись в переулке и лавируя между «мазератти», «бентли» и «поршем», возле самого входа я увидела группу с плакатами. Кажется, мои проплаченные придурки.

11 сентября, 20:00. В майке-топе было зябко. Знакомая девица с одного из телеканалов поморщилась, глядя на мою несусветную юбку: «Ты с цыганской ярмарки?» В ответ я ей показала неприличный жест рукой.

В галерее собирались випы. Рядом с нарядами от кутюр моя юбка… ну да ладно. Я бы им тоже сделала неприличный жест рукой, только они на меня не смотрели.

Знакомый оператор с телеканала неожиданно стал прижиматься ко мне, явно он был не прочь залезть под мою «цыганскую» юбку. На душе по-прежнему было тоскливо.

– По зомбоящику он выглядит лучше, правда, – сказал оператор, доверительно положив руку на мое плечо.

– Ты его видел? – от неуклюжих заигрываний у меня разболелись зубы.

– Сафина? Он уже приехал.

– Как это?

– Посмотри вон туда!

Я посмотрела вперед – в самую гущу плотной группы в начале переулка. Спины, животы, животы, спины… Все так плотно, ничего толком не разглядеть. Мои проплаченные коллеги что-то выкрикивали – это же типа акция. На душе стало еще тоскливее.

Сафин появился так внезапно, что у меня разболелось горло. Он возник из ниоткуда, прямо из толпы. Совсем близко, я успела почувствовать даже запах прессованной кожи, исходящий от его модных кожаных брюк. Вот прямо из воздуха возникли темные азиатские глаза и резко очерченные скулы в обрамлении рассыпавшихся по плечам длинных черных волос.

Он был так красив, что у меня перехватило дыхание. И в тот момент, когда он вдруг материализовался из воздуха, он был абсолютно один. Сзади, конечно, была охрана, но это был какой-то непостижимый момент…

Я вдруг увидела только его. Все это четко отпечаталось в моей памяти. Я смотрела и понимала: этот человек один, он всегда был один, никто не мог его защитить. Наброситься на него – это уже слишком, жестоко и ненормально. Ненавижу проплаченные акции. Я развернулась, собираясь уходить.