Про макароны и веселых осьминогов

От железнодорожной станции в центр Корнильи ведет длинная лестница Лардарина. Тридцать три пролета и триста восемьдесят две ступеньки, зегзицей не взлетишь! Именно из-за сложности не только горных маршрутов, но и прогулок по самим деревням в Чинкве-Терре очень мало пожилых туристов. А если и есть, то они такие тренированные, что всем молодым фору дадут! А колясочников я вообще не видела, на инвалидной коляске здесь проехать невозможно.

Корнилья расположена на вершине горы на высоте ста метров, в ней живет всего двести человек. С трех сторон окружена виноградниками, с четвертой – Лигурийским морем. По архитектуре она больше похожа на горное селение, чем на прибрежное, и дома здесь ниже и уже, чем в соседних деревнях. Почти все здания повернуты фасадом к морю и сконцентрированы вдоль центральной улицы виа Фиески.

Точная дата основания Корнильи неизвестна, происхождение названия – туманное. Согласно очень любимой местными жителями легенде, первым ее обитателем был римский фермер. Он назвал поселение в честь своей матери, звали ее, как вы уже наверняка догадались, Корнелия. Кстати, во время археологических раскопок в Помпее было найдено множество винных амфор с надписью Корнилья. Так местные жители тут же стали утверждать, что вино, которое производил когда-то сын Корнелии, было столь знаменито, что его пили даже в Помпее! На самом деле, мама римского селянина здесь не при чем, Корнелия – фамилия семьи, которой принадлежала эта земля во времена Римской империи.

В средние века деревней по очереди управляли графы Лаванья, лорды Карпена и Луни. В 1254-м году папа Иннокентий IV передал ее Николо Фиески, имя которого носит центральная улица. Он недолго владел подарком, чуть более двадцати лет. Потом деревню захватили генуэзцы.

Завоевание явно пошло ей на пользу. Граждане Генуэзской республики построили здесь новые крепости, которые, впрочем, не сохранились. От некоторых сооружений вообще осталась лишь смутная память. Например, доподлинно известно, что замок правителей Корнельи существовал, но где он находился, не знает никто. Исключением являются развалины крепости неподалеку от центральной площади Ларго Тараджо XVIII века. Я про площадь, если что. Развалины – значительно древнее.

С нее туристические сайты и рекомендуют начать осмотр местных достопримечательностей. Мы, правда, ею не начали, а закончили, поскольку бродили бесцельно и не сразу сориентировались. Это не страшно. Достопримечательностей здесь немного, так что мы вряд ли что-то пропустили.

Корнилья

Первая достопримечательность площади – оратория Санта Катарина, вторая – монумент памяти павших в боях Первой мировой войны. Дверь оратории была на замке, поэтому мы просто обошли вокруг и направились к собору Святого Петра. Он считается одним из самых интересных архитектурных памятников на всем побережье, построен в XIV веке. Самые ценные сокровища храма – это крестильная купель XII века, статуи евангелистов и полиптих, этих самых евангелистов представляющий.

Корнилья – самая центральная в географическом плане деревня Пятиземелья и единственная, откуда видны четыре остальные. Смотреть на них лучше с террасы Святой Марии, которая находится как раз возле церкви Святого Петра. Вы спросите меня: сделала ли я это? Нет, не сделала. Потому что, во-первых, мне было плевать на этот факт, я до этих деревень и ножками дойду, а во-вторых, видимость все равно была нулевая! Поэтому мы просто обошли церковную площадь, полюбовались лимонными деревьями и пошли на поиски мороженого с базиликом. Это – местный деликатес, только здесь делают.

Но, увы, мороженщик сказал, что его уже нет, все съели! И предложил купить любое другое. Жанна с Лизой выбрали, а я не захотела. Я не очень люблю мороженое, только из туристического чувства долга хотела попробовать. К любым местным деликатесам я отношусь как к достопримечательностям: нравится или нет, а отведать надо.

Вроде все посмотрели, пора об ужине подумать. В Корнилье мы вряд ли задержимся, лучше поближе к дому ресторанчик поищем.

А устали и замерзли мы очень! Красота и яркость домов, так радующая нас поначалу, как-то померкла. Если лимончелло сейчас не дернем, точно в меланхолию впадем. Дернули. Полегчало не очень, но хоть согрелись.

Идем с горки на горку и думаем: как же здесь бедные туристы до отелей с чемоданами добираются. Только подумали, как увидели автобусик-шатл. Он, оказывается, к каждому поезду подходит. Но мы все равно предпочли идти пешком.

Вот и вокзал. Поезда, по идее, должны часто ходить, но не вечером. Начиная с шести часов – один раз в час. К тому же в Италии ничего нельзя знать наверняка, особенно на железной дороге. Номер платформы заранее не говорят, но и когда скажут или напишут на табло, лучше проверить информацию в кассе.

На табло посмотрели, касса уже закрылась вместе с вокзалом, в объявлении по громкой связи назвали совершенно другую платформу! Подошел поезд – не местный экспресс, а дальнего следования. Точно не наш, потому что мы еще днем видели, как кондуктор объяснял молодому человеку, что по национальному парку можно перемещаться только на местном экспрессе, на все остальные билеты недействительны. И мы спокойно пропустили поезд в полной уверенности, что сейчас подойдет наш.

Как оказалось, функцию экспресса вечером перенимали поезда дальнего следования, один из которых только что ушел. Следующий будет через час. Значит, торчать нам на платформе долго. Сидя на холодной металлической скамье, согретые одним лишь пончо! Пришлось ему послужить еще и подушкой: важнее все-таки, когда теплей внизу, а не сверху.

Дождь, к счастью, закончился, но подул сильный ветер и стужа была лютая! Покорные судьбе, мы прижались друг к дружке и, стуча зубами, мечтали о завтрашнем солнышке. Оно только что махнуло из-за тучи оранжевым лучом. Ближайшая гора вдруг покрылась золотом, а небо порозовело. В общей сложности мы провели на перроне час двадцать минут! Лучше бы пошли пешком, быстрее бы добрались!

Прибыли в Вернаццу, есть хотелось зверски! Забежали в ближайшую таверну. Слава богу, один столик внутри был свободен. Название было хорошее: «Да Пива». А плевать, что еда самая обыкновенная и рейтинг у таверны ниже среднего. Не понимаю, кстати, почему, – не так уж и плохо кормили. Спагетти – они и есть спагетти, а песто в Лигурии везде изумительное. И вообще, нам сейчас главное – согреться!

На стенах заведения висели фотографии какого-то мужчины хипового вида с гитарой. Высокий, худой, с длинными волосами… Спрашиваю официанта: кто изображен на фотографиях. Он отвечает, что бывший владелец ресторана.

– Этот? – я киваю на высокого мужчину, стоявшего за барной стойкой.

– Нет, это – его сын.

Тут я цепляюсь уже к сыну.

– Это вашего отца музыка?

– Нет, some american stuff. Но могу поставить отцовскую, если хотите.

– Хочу.

Он «сменил пластинку». Хрипловатый голос, спокойные ритмы… Что-то вроде городского кантри а ля Пит Сигер, только на итальянском языке. Мы слушали, потягивали красное вино, было хорошо. Большинство посетителей вскоре ушли, остались только мы, молодая пара из Бостона – оба в Гарварде работают, и еще молодой канадец и азиатка из Австралии. Они познакомились недавно в каком-то путешествии и сейчас живут вместе. Имен не помню, хотя мы представились друг другу, а хозяина зовут Рафаэль. Он взял гитару, начал что-то наигрывать. Репертуар был отцовский.

Рафаэль сказал, что многие слова из этих песен можно встретить только здесь, в Чинкве-Терре. Их становится все меньше в употреблении, отец попытался их как бы законсервировать в музыке. Чудак он был. Артист, поэт, патриот, социалист… Его хорошо знали, но, к счастью, не принимали всерьез и не преследовали за убеждения.

Когда в Чинкве-Терре открыли национальный парк, отец, его звали Пива, развернул целую кампанию против туризма в этих краях. Говорил, что для этой заповедной земли туристы – зло. Что раньше крестьяне работали на виноградниках, ловили рыбу, а сейчас достаточно сдать свое жилье туристам и все, можно ничего не делать. Молодежь, получившая дома в наследство, продает их и уезжает из Чинкве-Терре, предпочитая жить в больших городах, где есть работа.