4. Половое воспитание

 Москва

Она стояла в прихожей с телефоном в руках. Такси задерживалось на пять минут. Она еще раз перечитала приглашение. «Сбор гостей в 20:30», значит, у нее есть еще полтора часа, чтобы заскочить к Кате.

Дверь была отперта. Катя накладывала тон, любуясь собой в одно из зеркал, развешанных по всей квартире, чтобы не дать хозяйке забыть о своей красоте. Краем глаза она поглядывала на Тома Брэйди в висящем на противоположной стене телевизоре. Катя обреченно вздохнула:

– И почему мы не встречаем таких мужчин?

– Чтобы встретить Тома Брэйди, надо быть Жизель Бундхен, – ответила Таш, удобно расположившись на зеленой плюшевой кушетке.

– Но я ничем не хуже Жизель. Я такая же топ–модель, – любой человек, имевший неосторожность спросить Катю, чем она занималась, тут же получал гордый ответ: – «Я – топ-модель».

Телефон Таш блямкнул, оповещая ее о входящем сообщении.

– Это он.

Дрожащим голосом она зачитала: «Привет, надеюсь у тебя все хорошо. Я в Москве. Какие планы? Бен». Ее лицо озарила глупая улыбка, глаза заблестели, а затем нервно заморгали – она всегда моргала, когда сильно волновалась.

– И это первое сообщение за месяц? – удивленно спросила Катя.

– Да, – Таш быстро настучала ответ. Вспотевшие от волнения руки еле попадали по буквам.  – Бен ничем не хуже Тома Брэйди, такой же умный и красивый.

За месяц отсутствия Бена Таш умудрилась наделить его всеми земными и небесными достоинствами, эдакий рыцарь в блестящих латах.

Катя закончила краситься и пошла выбирать платье.

– Со вторым пунктом я, пожалуй, соглашусь, – прокричала она из гардеробной, – но почему ты решила, что он умный? Вы едва успели поговорить.

– Он окончил Гарвард, – Таш нравилось произносить слово «Гарвард», Гарвард…, Гарвард…, Гарвард… Оно придавало некую законченность созданному ею образу. Миф о зависимости уровня интеллекта от известности университета, который окончил человек, плотно засел у нее в голове. – И изучал там литературу.

Катя вернулась с тремя вешалками в руках. На выбор были представлены черный шелковый брючный костюм, короткое золотое платье из парчи и голубой комбинезон.

– Подумаешь, это еще ничего не значит, – равнодушно уронила она, пытаясь влезть в золотое платье.

Катя не придавала особого значения наличию образования у мужчины. По ее опыту, большинство богатых мужчин – а других она не замечала – имели либо весьма посредственное образование, либо не имели его вообще. Что ничуть ее не смущало. Сама она, начав работать с семнадцати лет, считала получение образования пустой тратой четырех лет жизни.

К своим двадцати восьми она добилась несопоставимо большего, чем многие ее сверстники, окончившие лучшие университеты. Шикарная квартира в центре, купленная на собственные деньги, и известное в мире моды имя только подтверждали ее теорию. И, хотя за долгие годы жизни в Нью-Йорке она так и не поняла разницы между Columbia в названии Колумбийского университета и Colombia – название страны, большинство окружавших ее мужчин прощали ей такие мелочи за ее светлые волосы и большую грудь. Как однажды сказал ей один из ее многочисленных ухажеров: «Красота выше гения, потому что не требует понимания.»

– Я забыла, чем он там занимается?

Это был любимый вопрос Кати. Чем он занимается и сколько зарабатывает.

– Он занимается инвестициями в возобновляемые источники энергии, – ответила Таш с придыханием, – у него такая интересная судьба…

Таш устроилась поудобнее, чтобы в который раз поведать подруге все, что она на сегодняшний день знала о Бене. Информации было немного – в фейсбуке последний пост датировался 2010 годом, а в Инстаграм он раз в год выкладывал фотографии живописных пейзажей. Она подробно изучила все его подписки, большинство из которых были закрыты, но не нашла в них ничего достойного внимания. Лайки незнакомкам он не ставил, на порно-аккаунты подписан не был, в общем, та скудная информация, какую ей удалось раздобыть из социальных сетей, ни в коей мере его не компрометировала.

– Родился он в Ботсване, – начала она свой рассказ. – Его родители уехали туда с миссией Красного креста и учили там местных детишек рисованию и английскому языку. Когда он пошел в школу, они всей семьей вернулись в Англию. Он рассказывал, какой он был озорник и сколько с ним натерпелись преподаватели в Итоне.

Катя не смогла сдержать улыбку, когда Таш как бы невзначай сделала акцент на названии школы. Итон… Гарвард… Что-то вроде магического заклинания.

– После Гарварда он вернулся в Лондон. С тех пор он успел поработать над различными проектами по возобновляемой энергии по всему миру. В Москве у него какой-то короткий проект по солнечным батареям с «Роснано». – Каждое слово о Бене Таш произносила с особенной гордостью, придавая особую значимость его достижениям. – А вообще, его мечта – вернуться в Африку и, как его родители, помогать бедным.

Катя безразлично посмотрела на Таш.

– Должно быть, он невероятно богат, чтобы позволить себе такую роскошь. Это как в известном меме о бедной маленькой богатой девочке: «Все, что я хочу, – это пить вино, спасать животных и дремать».

Катя тут же представила разбитую посреди пустыни палатку красного креста. Рядом с ней, в шортах, рубашке и панаме цвета хаки, Ральф Лоренс бокалом белого вина, в котором лед, не успевая охладить напиток, тает от несносной жары, … Бен со скукой наблюдает за бродящими вокруг палатки слонами…

– Давай отвлечемся от Бена… – В платье из золотой парчи, Катя разложила на диване оставшиеся варианты. – Мне надо решить, что надеть. Я до сих пор до конца не могу разобраться в вашем московском стиле.

За долгие годы работы в индустрии моды Катя изучила стили и течения всех мировых столиц. Если Лондон и Милан щеголяли смелыми фасонами и кричащими цветовыми решениями, то Нью-Йорк и Париж оставались подчеркнуто небрежными и в какой-то степени немного богемными. Вернувшись из Нью-Йорка, она долго недоумевала, как это Москва, с ее Красной площадью и похожим на пирожное Храмом Василия Блаженного, нашла свою нишу в сдержанном стиле.

Единственное внятное объяснение этого феномена дала рассудительная Фаина, которая сегодня отмечала сорокалетие: «Гламур времен первичного накопления капитала конца девяностых и небывалого экономического роста начала и середины двухтысячных сменился анти-гламуром после кризиса две тысячи восьмого года. Сдержанность – из-за перенасыщения и усталости, ориентации на более демократичную европейскую культуру, а также вследствие общего ухудшения экономического положения и благосостояния граждан».

Из всех сказанных Фаиной слов Катя поняла лишь «гламур» и «антигламур». Но объяснение прозвучало столь убедительно, что, законспектировав, она заучила его и периодически вставляла в беседы о моде с мужчинами, казавшимися ей интеллектуалами.

*****

Девушка в синей форме провожала гостей в фойе. Сегодня знакомое с детства пространство выглядело по-иному, как-то особенно нарядно. Сколько раз папа привозил ее сюда на экскурсии, а бабушка заставляла посещать лекции, потому что «каждая приличная девушка должна разбираться в искусстве». Торжественная колоннада коринфского ордера давила великолепием. Подол платья из тончайшего тюля телесного цвета, усыпанного кристаллами Сваровски, волочился по розовому мрамору парадной лестницы Музея изобразительных искусств имени Пушкина.

Мужчины, следовавшие за Таш, не могли оторвать глаз от ее точеного силуэта, словно сошедшего с древнегреческих фресок, обрамлявших фризы под потолком. Женщины завистливо перешептывались, обсуждая фривольность прозрачного наряда.

Фаина, в блестящем синем платье, словно гигантская жар-птица, сидящая на вершине горы, встречала гостей на верхнем пролете.

– Ты восхитительна! – и она поцеловала Таш в губы.

Званый ужин на двести персон был накрыт в Белом зале музея. Папа рассказывал Таш, что он был полностью скопирован с внутренней части Парфенона. Таш словно плыла по залу, ощущая себя участницей пиршества в Древней Греции. И она действительно походила на статную жрицу в прозрачной тоге. Ее волосы, увенчанные золотой тиарой, спадали локонами на плечи.

Длинный стол с белыми скатертями был поставлен вдоль мраморной колоннады. Таш нашла табличку со своим именем. По обе стороны от нее лежали карточки с ни о чем не говорившими ей именами. Вся жизнь Фаины была подчинена достижению результата. Ее бешеная энергия иногда восхищала, а иногда и пугала Таш. Порой ей казалось, что Фаина просто бежит от чего-то и боится остановиться и признаться себе в чем-то таком, что могло бы ее испугать. Таш знала, что даже в свой день рождения прагматичная Фаина рассадила гостей так, чтобы каждый ушел с полезным знакомством, любовью или просто приятным впечатлением от занимательной беседы.

Соседом Таш справа оказался симпатичный мужчина, представившийся Сашей. Спустя полчаса Таш знала историю всей его жизни. Высокий видный шатен, Саша был родом с Дальнего Востока и занимал пост вице-губернатора края. В большую политику он не стремился, но близость к губернатору позволила ему подмять под себя госконтракты по благоустройству края, края с большим бюджетом и большими госконтрактами. Также он возглавлял основанную вместе с сыном губернатора компанию по вылову краба, которая, по счастливой случайности, получила от государства невероятные квоты. На вид Саше было под сорок, на запястье красовались дорогие часы «Бреге», а на безымянном пальце – обручальное кольцо, которое отнюдь не мешало ему весь вечер флиртовать с Таш.

Продолжение вечера было в атриуме, где Фаину встречали бедолаги, приглашенные лишь на коктейль. Со сцены разносилось «Don't stop the dance» в исполнении Брайна Ферри, давнишнего друга семьи и любимого певца ее папы.  Пока Таш возле бара развлекала коллег Фаины рассказами об их невероятном знакомстве, Брайн Ферри закончил выступление и его место занял ди-джей. Таш решила, что она уделила коллегам Фаины достаточно внимания, для храбрости выпила пятый по счету бокал шампанского и написала Бену. Столики были расставлены по периметру атриума, обрамляя танцпол. Народу набилось так много, что Таш даже пришлось протискиваться сквозь танцующие пары. Она искала Фаину.

Фаина сидела с Катей  неподалеку, и, едва завидев Таш,  призывно помахала рукой.

– Ты не против, я пригласила Бена, – Таш села на стул рядом с ней.

 Разгоряченная алкоголем, Фаина придвинулась ближе и, перекрывая музыку, заорала ей в ухо:

– Конечно! Хоть посмотрю, что ты в нем нашла! Давай веселиться! У меня день рождения! Е–ее–ййй! – Фаина шлепнула Таш по попе, и на секунду той показалось, что ее рука сжала ей ягодицы и скользнула вниз, но, еще раз взглянув на улыбающуюся Фаину, она отогнала от себя дурные мысли.

Сегодняшний Катин выбор пал на голубой комбинезон, открывавший ее изумительную спину, которой она так искусно заводила респектабельных мужчин за соседним столиком. При этом она напрочь игнорировала молодых людей на танцполе, тщетно пытавшихся привлечь ее внимание. Таш сочувственно наблюдала за несчастными, пытавшимися снискать благосклонность Кати, как вдруг одно из лиц заставило ее задержать взгляд. Сильно отросшие кудри полностью скрывали лоб, глаза цепко следили за ее движениями. Поймав ее взгляд, Бен широко улыбнулся и подошел.

– Ты выглядишь сногсшибательно, – он поцеловал ее и потянул за собой. – Давай сбежим отсюда! – шепнул он ей на ухо.

Ею овладело странное чувство. Вопреки своим принципам и приходящим на ум разумным доводам подруг, она хотела поддаться его чарам и последовать за ним. Он не старался ее завоевать, не пытался ей понравиться. Его непринужденность обезоруживала ее. Она ценила мужчин за их любовь к ней и отвечала тем же. На этот раз все шло по-другому. Каждой клеточкой тела она жаждала унестись в неизвестность, отдаться водовороту, запутаться в переживаниях и утонуть в сомнениях. Она жаждала приключений. Жаждала любви.  «Я хотя бы отдаю себе отчет, что он просто хочет со мной переспать!?» – ухмыльнулась она про себя. На улице с ее молчаливого согласия Бен назвал таксисту свой адрес.

В квартире пахло сандаловым деревом. Высокие потолки с лепниной, минимум мебели, постеры советской эпохи. Бен не привнес сюда ничего индивидуального, кроме, пожалуй, плейстейшн и туалетных принадлежностей, выбор которых был не велик. Все указывало на его аскетичность и временность пребывания в городе.

Таш вышла на балкон, укутавшись в кашемировый плед, который она прихватила с кресла в гостиной. Она взглянула вниз. Снег лег тонким слоем на застывшую от недавних морозов землю. Желтая полоска Садового кольца выделялась в темноте ночи, а движущиеся по нему машины придавали динамичность статичному, словно с открытки, виду ночной Москвы. Шум улицы заглушал музыку.

– Знакомые привезли свежайшую буррату из Италии, а еще у меня есть хлеб и красное вино. – Донесся голос Бена из гостиной.

Холодный, почти зимний воздух пронизывал до костей. Она смотрела на Бена сквозь стекло. Смотрела, как он разливает красное по бокалам, трогательно сверяя количество вина в обоих. Как он режет хлеб, аккуратно складывая кусочки в корзинку. Как поправляет на диване подушки. Умиленная и замерзшая Таш вернулась в тепло. Она скинула плед и погрузилась в глубокое коричневое кресло с высокой спинкой. Кристаллы на ее платье играли в электрическом свете.

– Ты похожа на фею из сказки, – Бен отставил бокал на журнальный столик.

«Как бы я хотела быть похожей на принцессу», – подумала Таш. Эта мысль, едва зародившись, тут же улетучилась под приливом тепла, разлившегося по всему телу от прикосновения его влажных губ. Сердце судорожно заколотилось.

Таш почувствовала, как его мягкая ладонь скользнула вверх по ее бедрам.

Он опустился перед ней на колени и обеими руками сжал ее напряженные ягодицы.

– Я с первой встречи понял, что у тебя отменная задница!

Резким движением он задрал собравшееся  в складки на бедрах платье и отодвинул шелковистые телесные шортики.

Она ощутила влажность его губ, перемешавшуюся с ее влагой. Она чувствовала, как тепло растекается по телу. Не в силах справиться с нахлынувшими чувствами, она застонала от наслаждения.

– Эта деталь туалета нам не понадобится, – он быстро стянул с нее шортики.

Каждый раз, ощутив, что она на грани оргазма, он сбавлял обороты, переходя к нежным поцелуям. Он то преклонялся перед своей королевой, всецело ей подчиняясь, то дразнил ее, словно строптивый подданный, внезапно узурпировавший власть.

– Раздевайся! – Бен поднялся. Только сейчас она поняла, что он все еще одет.

Таш подчинилась. Она расстегнула на платье молнию и сдернула его через голову. Обнаженная и опьяненная, она смотрела на него снизу вверх, ожидая дальнейших указаний. Бен взял ее на руки и перенес на диван. Быстрым движением Таш расстегнула его ремень, и хотела было двинуться дальше, но он ее остановил.

– Не так быстро, – он перехватил ее руку, – я с тобой еще не закончил. – И он снова опустился перед ней на колени.

– Малыш, мне так с тобой хорошо. Мне кажется, дальше все будет только лучше, – Бен подвел итог полутора часам беспрерывной страсти. Таш попыталась подняться с дивана за шортиками.

– Не надо, не надевай. Я не налюбовался тобой, – Бен потянул ее за руку и ловко уложил обратно на диван. Она не сопротивлялась. Ей нравилось в его объятиях, нравилось чувствовать его дыхание у себя на шее, нравилось ощущать его внутри себя.

– Я уже два часа как жду бурраты, а ее все нет. Отпусти меня в душ, хочу ополоснуться, –   она сделала вторую попытку встать.

– Нет, – сказал он. – Будешь здесь лежать со мной потная, мокрая, пока мы, обессиленные, не заснем, – и, обняв ее сзади за плечи, снова вошел в нее.

Спустя еще час он задремал. Таш быстро приняла душ, тихонько, чтобы не разбудить его, собрала разбросанные по полу вещи и выскочила на лестничную клетку.

*****

Таш застегнула молнию на брюках и взглянула на себя в зеркало. В отражении она увидела вчерашнее платье, сиротливо болтавшееся на вешалке, подвешенной на ручке деревянного шкафа. В голове плавали обрывки вчерашнего вечера. Но какой фрагмент ни возьми, все приводили к занятию картине любовью с Беном. Наклонившись, чтобы завязать шнурки на ботинках, Таш почувствовала, как намокли ее трусики от воспоминания о том, как он овладел ею сзади. Одного его прикосновения хватало, чтобы довести ее до экстаза. Она провела рукой по шероховатой поверхности куртки, представляя его едва отросшую щетину. Вертя холодный ключ в руках, она вспомнила, как он целовал ее замерзшие пальчики, и улыбнулась. Уже битый час из-за нахлынувших воспоминаний она не могла выйти из дома, опаздывая на обед к Фаине.

       Первой, кого она увидела, была Катя. Вместо приветствия она бросила на Таш осуждающий взгляд. Катя была одной из тех, кто не церемонился в своих суждениях, и Таш ее даже побаивалась.

– И куда ты вчера пропала? – Катя смотрела на нее из–под ровной длинной челки.

– Ты же знаешь ответ, зачем задавать вопрос, – Таш уселась за стол, раздумывая, какой вариант закуски более соответствует ее теперешнему состоянию.

– А как же правило пятого свидания?

Одна их подруга, только что получившая диплом с отличием онлайн–курса «Как женить на себе любого», раскрыла им тайны мироздания, ведущие под венец. Правило номер один гласило: секс до пятого полноценного свидания – это путь к провалу. Таш не дошла до первого.

– Он хотя бы принес тебе завтрак в постель? – осуждение в Катином взгляде сменилось на любопытство.

– Я не осталась на ночь, – призналась Таш.

Правило номер два того же курса запрещало девушкам, желающим «женить на себе любого», оставаться у будущего мужа на ночь, чтобы создать тем самым иллюзию своей независимости.

– Умница, чем меньше страсти высказываешь, тем большую страсть возбуждаешь. – Катя уплетала винегрет с селедкой. Сама Таш не была так уверена, что поступила правильно, оставив своего будущего мужа спать в одиночестве.

«Почему же он до сих пор не написал?». В голову одна за другой начали приходить странные мысли. И почему каждый раз после близости с мужчиной она возвращалась в свои шестнадцать, в Переделкино?

*****

– Ты мне все порвал внутри! – Она с ужасом смотрела на лужицу крови на простыне, которая постепенно просачивалась на матрас. «Бабушка меня убьет!»

       Таш спрыгнула с кровати и убежала реветь в ванную.  «А ведь Катя обещала, что будет круто!» Боль стихла, но по ногам все еще текла кровь.