родоначальником драконьего племени». – А что было потом, матушка? – шепотом спросил мальчишка, завороженно слушающий историю.
Орущие и писающиеся младенцы быстро привязывают к реальности и смиряют печаль. А прекраснее твоей женщины, кормящей грудью твоего ребенка, нет ничего.
Воистину, детский смех может звучать даже во время войны – звучать надеждой для взрослых, уводить их от безнадежности.
Восточная дипломатия – полутона, в полной мере доступные только тем, кто родился и вырос в культуре многословия и намеков.
Иголочка разочарования пробила воздушный шарик моего радужного настроения, и я снова опустилась на землю.
Что все повторится снова. Что я буду жить от дозы до дозы. – Положим, долго жить я тебе бы не дал, – ровно сообщил Тандаджи. – Ты слишком много знаешь