Цитаты из книги «Королевская кровь. Горький пепел»

Вблизи любовь часто неловка и нелепа, зато на расстоянии звенит по-особенному

закончится поток раненых после битвы у фортов

Я вам что, чужой человек? Я вообще-то ваша жена!

Никак нет, ваша светлость! Берманы раньше пришли, помогают сейчас зачищать Двадцатый форт! Эмиратцы! По их словам, они направлялись к берегам Юга Рудлога, но по просьбе принца-консорта Байдека сменили курс и пришли к нам. Сборные отряды Эмиратов. Со всех стран Мане́зии! Сорок восемь транспортных кораблей, двенадцать боевых листолетов с бойцами! Пятнадцать тысяч человек, оружие, боеприпасы!

Когда-нибудь кончатся, – пообещал Люк. – Сейчас я отдохну несколько часов, полковник, и снова займусь тем, чтобы они поскорее кончились.

Я люблю тебя, Марина. – И я тебя, – он едва расслышал это, так тихо она призналась. – Поэтому не вздумай погибнуть. Слышишь меня, Люк? – в голосе прорезались нервные, испуганные нотки. – Только посмей оставить меня одну! Я еще не

Неладное в ставке захватчиков творилось уже несколько ночей – то взрывы, то пожары, – и исправно каждое утро дозорные королевской армии находили связанных пленных на пути своего следования. «Подарки» были обморожены и напуганы: кто-то гордо молчал, кто-то говорил, но на своем, иномирянском, а кто-то пытался торговаться, используя рудложский язык.

Забудь о том, что у тебя мало времени, это мешает. Действуй так, будто впереди вечность. Забыть не получалось, и вечности у Люка не было,

Эй, Охтор! Ты, говорят, здесь? Зализываешь раны? Макс усмехнулся, продолжая обматывать руку. Сейчас наверняка под болтовню обходят его со сторон. – Выходи, колдун! Посмотришь, кого я тебе привел. Макс замер. Рука вдруг задрожала, в ушах зазвенело сильнее, и сильнее навалились и боль, и усталость. – Беленькая, сладкая. Сладкие девки-то у вас, правда? Что скажешь, попробовать мне ее сейчас? А пряталась-то как ловко, хорошо, что я перепроверить решил! Он молчал, напряженно слушая, пытаясь расслышать другой голос. – Позови его, девка! Звук удара, от которого Макс дернулся, будто ударили его. Молчание. – Говори, глупая баба! Звук удара. Молчание. Свист плети и тонкий, едва слышимый вздох-вскрик. – Выходи, колдун! Насмерть забью бабу твою! Вскрик Алины. Ее вскрик. И ругательство с хохотом. – Укусила, бешеная тварь! Ну надо же! Ах ты… Колдун! Слышишь, колдун? Я сейчас кишки из нее наверчу. Знаешь, что наверчу. Выходи! Макс закрыл глаза и провел ладонью по лицу. И выдохнул. Боги, как же ты попалась, девочка? Как? – Иди сюда, – заорал он нору в ответ, – попробуй из меня навертеть. Из бабы-то каждый сможет! Иди, умрешь как воин, а не как собака! – Не бережет он тебя, девка, – с усмешкой сказал Хенши. – Условия ставит. Зови его! Снова удар плети. Всхлип, словно проглоченный, придушенный принцессой. Он слышал ее тяжелое дыхание и сам дышал тяжело. Ему не обойти их, чтобы напасть и попробовать отбить, да и Алину успеют убить раньше. – Упрямая баба, – громко похвалил ловчий. – Но у меня заорет. А может, кровь ей ножом пустить, колдун? Или палец отрезать? Или ухо? У-у-у, кожа тоненькая, гладенькая. У жрецов она быстро умрет, без боли, а я всю ночь могу ее на кусочки тут нарезать, тебе на радость. Выдержишь? Макс снова выдохнул. И выступил из-за скалы. Отсрочка, нужна отсрочка. Выиграть время и ее жизнь. Оценить обстановку.

Она вздохнула, расправила плечи, взглянув на него, и теперь уже Тротт отвел глаза, чтобы не разглядела в них то самое непозволительное, постыдное, жадное, что сжигало его изнутри.