Глава 2
О том, как можно заиграться и проиграть

«Наш источник во дворце сообщает, что сегодня избранная публика имела возможность полюбоваться весьма смелым нарядом мэтрис Эбигейл Горни. А поскольку в этом сезоне мужчины носят экстремально узкие брюки, и мэтр Натаниэль Вудхаус неизменно следует моде, смеем вас заверить, что магические дела королевства находятся не только в надежных руках, но и прочно стоят на красивых ногах любого из двух магов».

Еженедельник «Мода и красота».

Ее величество Мирре́й Вторая в свои пятьдесят пять лет была королевой строгой, справедливой, не лишенной воспитательного рвения и несколько своеобразного чувства юмора. Двое принцев сейчас проходили службу в королевских войсках далеко от столицы, супруг скончался несколько лет назад, оставив королеву на троне, страна процветала, правительницу льстиво величали Матерью Эринетты и Кормилицей. В общем, скука была смертная.

Немного оживил настроение ее величества предстоящий уход придворного мага. Королева терпеть не могла, когда у людей и нелюдей, к которым она была привязана, обнаруживались еще какие-то интересы, кроме государственных. Именно поэтому она с утра прошла тайным ходом (так было быстрее) в кабинет магистра.

– Я все еще не понимаю, почему я должна привыкать к новым лицам, Корнелиус, – нарочито сварливо говорила она, сидя за столом верноподданного и аккуратно пригубливая чарочку вина. Королева считала, что красное мельтийское после завтрака придает румянца щекам и задора характеру.

В предках Миррей были преимущественно люди, но аристократы других рас там тоже потоптались, хотя, скорее, полежали, оставив потомству память о себе. Особенно постарались орки, передав по наследству светлую кожу слегка зеленоватого оттенка и сделав нижнюю челюсть заметнее, а нижние клыки – побольше обычных. Глаза у ее величества были серые, волосы светлые – в кого-то из эльфийских пращуров, фигура сухощавой и высокой, так что немного краски на щеках ей действительно не вредило.

Тем более что по меткому замечанию какого-то стихоплета, пожелавшего остаться неизвестным, румянец на щеках королевы прелестью своей напоминал нежные розы на весенней листве. Миррей даже сохранила это посвящение, так ее позабавили неловкие, но очень красочные метафоры.

А вот задора ей и без вина хватало. Например, ее величество любила тайные ходы не только за скорость передвижения, но и за то, что можно было, например, незаметно пройти в свой кабинет – и попивать вино, наблюдая в большом магическом визоре, а иначе хрустальном шаре, как ведут себя посетители в приёмной. Визоры настраивались на одно помещение или несколько и были превосходной системой слежения, а также использовались для общения, передачи новостей, театральных представлений и концертов. Такой же визор был установлен и на столе Корнелиуса.

– Не такие уж лица Горни и Вудхауса и новые, ваше величество, – терпеливо, но упрямо отвечал придворный маг, тоже по настоянию королевы греющий в ладони чашу с вином. – Вы их уже третью весну имеете удовольствие лицезреть. Поделите обязанности, будет у вас два молодых придворных мага вместо одного старика.

– Ты младше меня на три года, – сухо напомнила королева.

– Вы с годами становитесь только прекраснее, – ушел с зыбкой почвы магистр. – А вот я уже весь седой, – и магистр Корнелиус потер по-армейски гладко выбритый подбородок, словно надеялся найти там седую бороду, а затем коснулся черных как смоль волос.

– Я все еще воспринимаю твое увольнение как блажь, – сурово продолжила Миррей. – Как жаль, что я не так сумасбродна, как мои предки. Может, кинуть тебя в темницу, пока ты не одумаешься, Корнелиус?

– Как пожелаете, ваше величество, – улыбаясь, склонил голову магистр.

– Увы, я просвещенный монарх, – вздохнула Миррей и требовательно постучала по чаше, чтобы Корнелиус подлил вина. – Вчера открыть железную дорогу, позавчера – посетить завод по сбору паромобилей, а сегодня бросить соратника в тюрьму – это дурной тон.

– Я очень ценю это, ваше величество, – поддакнул магистр и охотно наполнил чашу.

– Но я требую объявить мне истинную причину твоего увольнения. Пока я не услышала ни одной, кроме твоей предполагаемой дряхлости. Которая не мешает тебе каждое утро на полянке перед дворцом сидеть, сплетя ноги…

– Медитировать, ваше величество.

– Скручиваться кренделем так, что можешь укусить себя за …

– Я понял, ваше величество. Это синская гимнастика. Поза собаки, у которой чешется хвост.

Королева с каменным выражением лица выпила половину чаши.

– На дряхлую собаку ты не похож, – резюмировала она. – Так каковы истинные причины?

– Причины личные, – Корнелиус полюбовался, как на щеках королевы расцветает румянец, поколебался и одним махом закинул в себя остатки вина. – Я ведь жениться хотел, ваше величество. Но, увы, не выйдет. Хочу залечить разбитое сердце.

– О, – она оживилась. – Жениться – это любопытно. На ком?

– На самой прекрасной женщине в мире, – грустно ответил магистр и покосился на бутылку.

– Неужели я лицезрею тебя влюбленным? – с азартом сверкнула глазами королева. – Я уж, грешным делом, думала, что придворные бездельники правы и у тебя травма какая-то личная.

– Какая травма? – несколько нервно отреагировал Корнелиус.

– Личная, – королева говоряще подняла брови. – Версий несколько. Первая сплетня звучит так – возможно, какое-то из побежденных тобой чудищ щелк пастью… и все. Нет больше верного клинка…

– Клинка? – непонимающе повторил маг.

– Ну, жеребца, Корнелиус, – вновь поиграла бровями ее величество, в крови которой задор наконец-то достиг нужной концентрации. – Прибора, который некоторые мои придворные кладут на свои обязанности.

– Ваше величество! – еще более нервно возмутился магистр. – Все у меня в порядке и с клинками, и с жеребцами, и с приборами! Все наточено, тьфу, работает, прости Пряха, как в юности! И при всем почтении, мои возможные травмы – мое дело.

– Травмы моего придворного мага – это государственное дело, – торжественно возразила королева. – Хочешь выслушать вторую сплетню?

– Не хочу, но придется, – проворчал магистр, немного успокоившись.

– Говорят, что ты играешь за другую лигу. Я сама, признаться, так думала последние годы. И не только я – зря ты все-таки главного виночерпия превратил в осьминога. Ну, сделал он тебе предложение… в осьминога-то зачем?

– Всего на полгода, – буркнул Корнелиус.

– Да, с восемью щупальцами ему даже ловчее пиры обслуживать, – согласилась королева и задумчиво потрогала языком нижний клычок, – и вино из запасов перестало пропадать. Да и гости меньше пьют от испуга, опять же экономия. Может, оставить его так?.. Но, – спохватилась она, – все же я ни разу не видела тебя с женщиной. Право слово, Корнелиус, ты преподаватель, бывший ректор, боевой маг, герой, наград целая грудь. Да за твои плечи можно женские бои устраивать, как в Оркском каганате, – глаза ее на миг блеснули боевым азартом прабабки-принцессы из Каганата, словно королева всерьез задумалась над этой идеей и нехотя отмела ее. – А ты с женщинами застенчив, как мой почивший супруг с пятой бутылкой. Ты даже на меня украдкой не поглядываешь, а я ведь прелестна.

– Несомненно так, ваше величество, – вполне искренне промямлил маг, с тревогой глядя на убывающее вино в бутылке. – Я просто много работаю и предпочитаю не афишировать свои увлечения.

– А кто невеста? – словно невзначай поинтересовалась королева. – Почему жениться-то не выйдет?

– Невесты у меня нет, ваше величество, ибо дама не в курсе и за меня замуж не пойдет, – проигнорировал суть вопроса магистр.

– Я прикажу ей выйти за тебя! – непререкаемо заявила Миррей.

– Никак невозможно, ваше величество, – еще более помрачнел магистр. – Она связана долгом.

– Замужем? Тогда действительно не выйдет. А дети есть?

– Двое. Взрослые уже мальчики.

– О, как у меня, – обрадовалась королева. – Как же тебе помочь? Разве что муж у нее негодяй?

– Нет, – покачал головой Корнелиус. – Муж у нее б… добродушный, слегка ленивый, любитель детей, охоты и выпить.

– Прямо как мой Гу́став, светлая ему память, – расчувствовалась королева. – Значит, дама твоя обременена долгом.

– И слепа, – заключил Корнелиус, пристально глядя на правительницу.

– Еще и калека, – посочувствовала ее величество, уже думая о чем-то своем. И с понимающей улыбкой протянула магистру руку через стол. – Я понимаю тебя, мой друг. И больше не сержусь. Тебе нужно отвлечься. Развеяться. Вылечить сердце, – она погладила его пальцы и поднялась. Магистр тяжело вздохнул. – Уезжай, но знай, что твои покои никто не займет, и ты всегда можешь вернуться. А теперь мне пора. Жду завтра на прием и клятву твоих оболтусов. Надеюсь, они будут хотя бы вполовину так же верны и полезны, как ты.

– Они еще и талантливы, ваше величество.

– В их талантах я не сомневаюсь и много раз наблюдала его в действии. Но я согласилась иметь их подле себя еще и потому, что они так нелепо смотрятся рядом, что это даже забавно, – усмехнулась Миррей. – А еще развлекают меня своим противостоянием, как и их семьи. Главное, чтобы не увлекались.

В этот момент в приемной что-то громыхнуло, стукнуло о двери в кабинет. Раздались крики, из-под створок потянуло холодом.

Корнелиус поднял глаза к потолку и выругался. Королева же невозмутимо стянула накидку с закрытого доселе магического визора.

– Кажется, мое пожелание не увлекаться запоздало, – заметила она, разглядев то, что творится в приемной. – Хотела бы я надеяться, что это злодеи пришли меня свергать, неведомым образом узнав, что я у тебя. Ан нет, это два моих будущих придворных мага, одни из первых лиц страны, прямо перед назначением выясняют отношения. И часто это тут происходит?

Корнелиус вздохнул и распахнул двери.

Несколькими минутами ранее Эбигейл Горни влетела в приемную магистра. Вудхаус смирно восседал