Глава одиннадцатая. Еще один неспящий

– Давид! – воскликнула я и чуть внимательнее посмотрела на мужчину. Что-то тут не так.

– Я-то, допустим, Давид. А ты кто, снайпер? – прошипел он, поморщившись.

Оставив его вопрос без ответа, я пристально разглядывала нового неспящего. Сперва я и правда решила, что это муж Асалы. Однако теперь понимаю, что ошиблась. Мужчине и на снимках-то лет сорок было, а сейчас за семьдесят. Но на полу распластался парнишка чуть старше меня. Самое большое – лет двадцать. Но погодите, он же сам подтвердил, что зовется Давидом. Может, это просто не тот Давид? Но почему он так на него похож?

– Ты муж Асалы? – уточнила я на всякий случай.

– Чего? Ты совсем того или у тебя мяч вместо головы? – нахамил мне прелестный юноша.

– Сейчас он у тебя на голове окажется. – пригрозила я. – Отвечай на поставленный вопрос!

– Ненормальная… Я сын Асалы! И, разумеется, того Давида, за которого ты меня очевидно приняла. Мы с отцом как две капли воды схожи.

Ах, вот оно что! А я уже решила, что передо мной местный Бенджамин Баттон⁸. Дети часто бывают похожи на своих родителей. И хотя от актрисы в нем нет ничего, парень действительно копия своего папаши. Но погодите! Моя гостья ничего не говорила о детях. С другой стороны – а зачем ей делиться со мной всей своей родословной? Это все-таки личное. Она и про мужа говорит мало и сдержанно, хотя ее любовь к нему так и сквозит в каждом слове.

– Встать-то можно? – поинтересовался парень. – Ты вообще откуда мамашу знаешь?

– Вставай, если не вооружен. И имей в виду, у меня отличные защита с оружием, так что нападать бесполезно.

– Нужна ты мне… И какой дурак тебе оружие дал, если ты мячами людей с ног валишь? – несмотря на ситуацию, в голосе Давида, кажется, послышалось восхищение.

– А нечего было убегать. Вышел бы, представился по всей форме, не пришлось бы падать.

– У нас тут такое творится, что не знаешь, когда можно высунуться, а когда нет. И вообще! – возмутился парень. – Пришла в магазин, начала все с полок сгребать, а платить явно не будешь – некому. Мало ли какие у тебя намерения!

Тут мне пришлось признать его правоту. Действительно, он же не знает, что я бы ни единого кусочка хлеба не взяла без оплаты, если бы тут было кому платить. Наверное, Давид подумал, что я мародерка. К тому же, если он сам только недавно проснулся, вероятно, не в курсе происходящего и того, что все остальные продолжают спать.

– А ты когда проснулся и как? – задала я самый главный вопрос.

– Утром, как обычно – будильник прозвенел и я встал с кровати.

– Понятнее не стало. Ты вообще в курсе, что тут спят все?

– Вообще да. Но не все. И мне очень интересно, почему не спишь ты?

– Сначала сам расскажи. И кто эти не все? Ты тут не один среди полок в прятки играешь?

К этому моменту мы уже вернулись обратно в магазин и я внимательно осмотрелась. Вроде бы никого больше вокруг не наблюдалось. Сам Давид вел себя спокойно и лишь неприязненно косился на мяч, который я захватила с собой. Положив снаряд на место, я развернулась и, уперев руки в бока, строго глянула на парня.

– Значит так. Я тебя не знаю и имею честь созерцать только пять минут, поэтому доверять тебе не могу. Так что или ты сам все рассказываешь максимально подробно и честно, или…

– Или что? – усмехнулся юноша.

Я призадумалась. А действительно, что я могу такого сотворить, что будет для него страшнее, чем рассказать правду? Угроза как следует настучать мячом по голове его вряд ли испугает, да и я против насилия. Впрочем, есть у меня одна догадка, которую стоит проверить прямо сейчас.

– Или я тащу тебя на свой звездолет и там изучаю состав твоей крови. А ты попутно объясняешь Асале, где шлялся все это время вместо того, чтобы сидеть при матери! Она тут с ума едва не сошла от одиночества.

Выпалив это, я и сама задалась вопросом: а действительно, какого мацтикона почтительный сын не составлял компанию родительнице все полгода? Почему женщина была вынуждена ежедневно дрожать от страха, пока юноша шлялся не пойми где? Конечно, вопросы отцов и детей порой весьма сложные, а взаимоотношения запутанные. Мать ни разу не обмолвилась о наличии взрослого отпрыска, а сам сынуля отзывается о ней не слишком уважительно. И телепатом не надо быть, чтобы понять: отношения между ними весьма прохладные.

Такое, к сожалению, встречается часто и причины тому разные. Но вне зависимости от того, какая черная кошка прошлась между этими двумя, они находятся в чрезвычайной ситуации. А в таких обстоятельствах принято забывать про обиды и держаться вместе. Так и с бедой справляться легче, и вообще спокойнее. Я бы места себе не находила, если бы близкий человек остался один и ежедневно подвергался бы опасности. Мало ли что может случиться! И про любые размолвки забыла бы моментально.

Но Давид, кажется, так не считает. Вон как его лицо исказилось, едва я вспомнила про Асалу. Что же за разногласия у них такие страшные, что даже всеобщее бедствие не смогло примирить этих двоих?

– Это она тебе сказала, что едва не сошла с ума? Ну актриса! Неудивительно, что ты поверила, мамаша очень убедительна, а опровергнуть ее слова было некому. До этого момента… Слушай!

Парень затараторил со скоростью пулемета, а я постаралась ничего не упустить из его монолога. Пусть рассказывает, потом решу, чему верить, а чему нет. Все же сразу безоговорочно принимать сказанное за правду не стоит: я его впервые вижу, а с Асалой уже вторые сутки знакома. Но и однозначно отвергать все услышанное тоже не буду.

А Давид торопился резать правду-матку. По его словам, когда все начали засыпать, матушка не проявляла таких уж признаков беспокойства и жила как раньше: занималась собой, читала книги, смотрела сериалы, растила свои любимые растения. Даже с облегчением вздыхала, что людей на улицах стало меньше: наконец-то не приставали на каждом шагу с просьбами сфотографироваться, дать автограф…

– Она же актриса по профессии, ты в курсе? И очень хорошая. Говорят, что когда мамаша была моложе, по ней вообще с ума сходили, она же красивая. Но и до того, как все уснули, маменька была популярна и поклонники действительно ей прохода не давали. Однако ей это нравилось, она в восторге была от такого пристального внимания к своей персоне. Как только не зачахла, когда некому стало ею восхищаться.

И вот тут я парню категорически не поверила. Ну не похожа Асала на человека, пораженного звездной болезнью. Со мной она общалась не то, что на равных, даже как будто пристраивается снизу. С одной стороны, это и понятно: ее спасение в некотором роде в моих руках. С другой – вряд ли бы она смогла настолько перестроиться. Впрочем, может, тотальное одиночество заставило женщину измениться?

Давид, не обращая внимания на мою задумчивость, продолжал. То, что маменька не беспокоится и не воспринимает всерьез все происходящее, его не удивило. В конце концов, она всегда была немного не от мира сего. Но вот что странно: отец тоже не слишком волновался. А уж он-то, будучи врачом, должен понимать, что за опасность над ними нависла! Однако старший Давид оказался слишком спокоен.

– Я пытался расспросить его, понять, в чем дело. Но папа отмахивался и говорил, что я вряд ли что-то пойму. Тут он прав, внешне я его копия, а вот способности у меня в маму, я даже в театральном отучился два года, пока все не стали засыпать. Хотя объяснить можно было и простыми словами! Чего тайны городить? В итоге я с ним поссорился.

– Вот ты просто потрясающий человек! – возмутилась я. – В такое сложное время надо держаться вместе, а ты добавил родителю седин, начал фокусничать!

– Тебе хорошо говорить из твоего скафандра! А вокруг меня каждый день почему-то засыпали люди. Неизвестно почему, непонятно, проснутся ли они… И я даже не знал, проснусь ли я сам на следующий день или меня постигнет их участь!

– Это да, но…

– Ты не местная, что ли? Потому что если бы ты варилась во всем этом кошмаре с самого начала, вряд ли бы так рассуждала. Да, я поругался с отцом, ведь он даже ничего мне не объяснил. Ты не представляешь, что я передумал за все это время! Даже решил, что папенька какое-то оружие изобрел, которое всех поражает целенаправленно, поэтому они с мамой не уснули. И я с ними заодно бодрствую. Знаешь каково это – ощущать себя сыном потенциальных преступников?!

Тут мне ответить было нечего – такого кошмарного опыта я, к счастью, не имею. Тем более Давид тут же признался, что вскоре раскаялся в своих мыслях, когда узнал, что его отец пропал. Невзирая на ссору, Давиды каждый день писали друг другу по короткому сообщению утром и вечером – так они давали знать, что не уснули. И вот папенька не ответил вечером. Потом следующим утром. Прошло двое суток – от него ни слуху, ни духу.

– Я отыскал маму. Она, как только отец уехал в другой город, переселилась на аэродром. Ей, видите ли, так спокойнее было. Я наведывался к мамаше пару раз, она неплохо там устроилась! Видеонаблюдение, выгодная позиция для обзора…

– Почему ты с ней не остался?

– А меня никто не приглашал! – широко улыбнулся парень. – Я хотел обосноваться поблизости, но дражайшая мамочка запретила. Сказала, что выживать лучше по одному. Это давняя история, с детства тянется. Я всегда был недостаточно хорош, чтобы зваться ее сыном. А когда повзрослел, так и вовсе стал живым напоминанием о ее возрасте. Так что маменька предпочитала держаться от меня подальше.

– Но она же так страдает от одиночества!

– Ага. А скорее наслаждается тем, что обвела вокруг пальца такую простушку, как ты. Неподражаемая Асала в очередной раз блестяще исполнила свою роль!

– Я не простушка!

– В глазах маменьки – наверняка. Для нее все люди делятся на два типа. Простаки, которых можно обдурить и те, от которых мамаше что-то нужно. Со вторыми она очень обходительна, пускает в ход все свое очарование, входит в доверие, притворяется бедной овечкой… И ее немедленно начинают спасать, хотя кто-кто, а мамаша в этом не нуждается. Папа вот тоже всю жизнь ее спасал. Доспасался, что сам пропал!

Мне было очень неприятно слушать Давида. С одной стороны, всегда неловко, когда кто-то такое говорит о собственных родителях. Должна же быть какая-то приверженность роду, семье! Но с другой, тут еще говорило мое собственное самолюбие. Юноша, который еще ничего не знает о моих приключениях, о том, что я ринулась сюда спасать Асалу, очень точно описал поведение матери. Неужели она и правда просто играла роль? А ведь я успела к ней привязаться! Выходит, не зря я стала подозревать актрису. Моя интуиция наверняка почуяла что-то неладное.