Знаю я это объявление, оно появилось полгода назад – все желающие приглашались на краткие курсы исполнителей арабских и восточных танцев. За три месяца опытные педагоги, лауреаты международных конкурсов, обещали научить неподготовленных новичков всем премудростям бэллиданса, ориенталя и танца живота. Мы с Ниночкой даже слазили в Интернет посмотреть, что это за бэллиданс с ориенталем такие – по поводу танца живота вопросов, естественно, не было. Гибкие танцовщицы произвели на нас такое впечатление, что там же, в Интернете, мы нашли видеоуроки для начинающих и принялись, потихоньку от наших мужчин, разучивать движения. Бросили мы примерно через неделю: несмотря на спортивную подготовку, неплохую координацию, наличие музыкального слуха и чувства ритма, восточная экзотика нам не давалась. Танцевали мы обе, как бы это помягче выразиться, с изяществом свежевыструганного Буратино. Хорошо еще, старшие партнеры нас за этими танцами не застали. Сан Сергеич человек деликатный, он бы ничего не сказал, а вот Гошка – тот издевался бы над нами долго и изобретательно, это точно.

Я припарковалась, вышла из машины, поднялась на крыльцо и оглянулась. Мужчина по-прежнему не сводил глаз с обтрепавшегося листочка. Можно подумать, он всю свою сознательную жизнь мечтал заняться бэллидансом или ориенталем (я уж не говорю о танце живота), только не знал, куда обратиться, искал именно такое объявление… Но я понимала, что этот человек, скорее всего, даже не видел текста, на который уставился.

Разумеется, я могла подойти к нему, заговорить, намекнуть, что если нужна помощь, то агентство «Шиповник» совсем рядом. Но потенциальный клиент явно еще не дозрел, сейчас даже смотреть в его сторону нежелательно – запаникует и сбежит. Ладно, мы никуда не торопимся. Пусть еще постоит, подумает.

А интересно, это тот самый нерешительный клиент, на которого утром жаловалась Ниночка, до нас добрался или другой, такой же робкий?

Как только я вошла в приемную, из кабинета показался Баринов:

– Докладывай.

Я коротко пересказала разговор с Надеждой и в заключение сообщила:

– Адвокат тоже советует Солодцевой вести себя посмирнее, да она и сама понимает, в чем ее выгода. Так что обещала больше не безобразничать и в самое ближайшее время приступить к мирным переговорам.

– Вопрос с ней можно считать решенным? – уточнил шеф.

– Думаю, да. Она теперь настроена за хорошее поведение побольше выторговать у супруга.

– Хорошо. Большего от тебя никто и не требовал. С пассиями Солодцева завтра утром съездишь разберешься. Не думаю, что у тебя это много времени займет.

– Почему завтра? До конца рабочего дня время еще есть, а эта «Жикле» недалеко. По крайней мере, с одной из барышень я точно успею поговорить.

– Ничего, дело не срочное. Сегодня ты здесь нужна, к нам сейчас клиент подойти должен.

Баринов вернулся в кабинет, а я подошла к окну. Мужчина все еще был там, у столба, но уже не смотрел на объявление, а топтался, словно исполнял какой-то нелепый танец.

– Что за клиент? – спросила я у Нины.

– Тот самый, нерешительный. Звонил минут сорок назад.

– Ясно. Набрался, значит, храбрости. – Я продолжала смотреть в окно. Мужчина обошел вокруг столба, бросил сигарету, растер ее по асфальту подошвой ботинка и, похлопав себя по карманам, снова достал пачку. – Или еще только набирается. А где Гоша?

– Отчет пишет, – усмехнулась Нина. – Так что я тебе не советую в вашу комнату соваться. Посиди лучше здесь.

– Разумно. – Я присела на подоконник.

Мужчина внимательно осмотрел пачку и переложил ее в другую руку. Потом поежился и неторопливо двинулся в сторону крыльца. Шаги его становились все короче, все медленнее. У самого крыльца мужчина остановился.

– На что ты там загляделась? – Нина встала из-за стола и тоже подошла к окну.

– Думаю, на нашего нерешительного клиента. – Я невежливо (он, конечно, меня не видел, но все равно это было невежливо) показала пальцем. – Интересно, сколько времени он будет с духом собираться? Полчаса? Час?

Нина неодобрительно покачала головой.

– Такой, если ему никто направляющего пинка не даст, и до вечера может перед нашей дверью топтаться.

В этот момент с перекрестка на нашу тихую улочку вывернула машина. Увидев ее, мужчина дернулся, оглянулся, и тут же все его движения стали необыкновенно быстрыми. Он мгновенно преодолел остававшиеся пару метров, взбежал на крыльцо, распахнул дверь и исчез из вида – словно кролик в нору юркнул.

– Как ты думаешь, он сразу к нам или еще на лестнице потанцует? – спросила я.

– Судя по начальному ускорению, должен добежать без… – Нина не договорила, потому что дверь приоткрылась и в узкую щель проскользнул тот самый мужчина.

– Добрый день, – тихо поздоровался он.

– Добрый день, – слаженным дуэтом ответили мы.

– Это агентство? Агентство «Шиповник»?

Нина сделала шаг вперед и любезно улыбнулась.

– Это «Шиповник», – подтвердила она. – А вы – господин Панов?

– Да. Но откуда вы… – Мужчина достал из кармана пачку сигарет, растерянно посмотрел на нее, потом, словно спохватившись, кивнул. – Понятно, я же звонил.

– Звонили. И мы вас ждем. Проходите, пожалуйста. – Нина указала на кабинет шефа и слегка подтолкнула меня. – Гошку позови.

Мелкими, неуверенными шагами Панов двинулся к кабинету Баринова, а я заглянула в нашу комнату. Очень не хотелось отрывать напарника от отчета: чем больше он напишет, тем меньше мне останется.

Теперь представьте мое возмущение, когда я увидела, чем Гошка занимается! Вместо того чтобы трудиться над отчетом, этот наглый тип открыл на компьютере игрушку-аквариум и преспокойно кормил рыбок!

– Гошка! Ты что делаешь?!

– А? – Он рассеянно оглянулся. – Ты уже пришла? Представляешь, какая неприятность: я вчера вечером уже соображал плохо, спать хотел. Прикупил десяток морских коньков и ошибся, запустил их в аквариум к пираньям. А коньки дорогие, по двести монет каждый стоит.

– Всех сожрали? – Мое искреннее возмущение сменилось сочувствием. Предъявлять претензии по поводу недописанного отчета человеку, который скормил дорогих морских коньков пираньям, как-то неловко. Тем более что игрой в аквариум заразила напарника именно я. А меня Маринка, а Маринку Борис… но если мы с Маринкой переболели довольно быстро, то мужчин зацепило крепко.

Сестренка жаловалась мне, что ее молодой супруг может среди ночи вскочить с кровати, чтобы покормить гуппи. А на резонное замечание, что не подохнут эти гуппешки, посидят (точнее, поплавают) до утра на диете, Борис отвечает, что ему жалко рыбок, а кроме того, он рассчитывает утром этих гуппи продать и получить бонусный бриллиант…

– Один остался, – меланхолично отозвался напарник. – Вот я теперь и думаю, купить коньков снова или уже черт с ними? Может, лучше полсотни скатов собрать?

– За скатов бонусом бриллиант?

– Три. – Гошка вывел на экран список заданий. За выращивание пятидесяти электрических скатов действительно полагалось три бриллианта.

– Если бы они настоящие были!

Наверное, именно поэтому мы с Маринкой так быстро забросили эту игрушку. Нас раздражает и оскорбляет то, что, честно выполняя задания, мы зарабатываем исключительно виртуальные бриллианты, которые ни на пальчик надеть, ни подругам показать… и какой смысл этим заниматься? Мужчины не настолько практичны, их мало волнует результат, их интересует процесс. И поэтому Гошка, вместо того чтобы заниматься делом, печалится над безвременно съеденными морскими коньками.

– Ладно, закрывай свою рыбоферму и пошли быстрее к шефу: у него новый клиент сидит.

– Что за клиент?

– Недозрелый. Тебе не понравится.

– Если клиент не дозрел, то какой смысл торопиться? – проворчал напарник, закрывая игрушку. – Смотреть, как его плющит и колбасит, – удовольствие небольшое.

Тем не менее он двинулся вслед за мной к кабинету Баринова. Клиент уже устроился в кресле, но, когда мы с Гошей вошли, вскочил и слегка поклонился.

– Панов Валерий Геннадьевич. Бизнесмен.

Александр Сергеевич тоже встал и представил нас, после чего неопределенно махнул рукой:

– Прошу садиться. Итак, Валерий Геннадьевич, в чем заключаются ваши проблемы?

– Э-э-э, видите ли… это не совсем проблемы… и не совсем у меня… дело довольно тонкое…

Гоша совершенно прав: смотреть, как взрослый человек ежится в кресле, мучительно подбирая слова, – удовольствие небольшое. А точнее, совсем никакого удовольствия. Так и хочется подойти к нему, потрепать ласково по плечу и посоветовать: «Иди-ка ты отсюда, мил-человек, подумай еще, может, мы тебе и не нужны вовсе? И только когда придешь к выводу, что без нашей помощи тебе не обойтись, тогда и возвращайся – поговорим».

Панов внезапно замолчал и поднял руку с пачкой сигарет, все еще зажатой в кулаке.

– У вас тут можно курить?

– Пожалуйста, – разрешил шеф и бросил на меня короткий взгляд.

Я, не вставая со стула, протянула руку и сняла со стеллажа небольшую металлическую пепельницу. Мы ее купили специально для клиентов – у нас, в «Шиповнике», никто из сотрудников не курит.

– Спасибо, – пробормотал Панов, когда я поставила пепельницу перед ним. – Вообще-то я не склонен злоупотреблять, но тут такая ситуация… нервы…

– Мы понимаем.

Терпение у шефа поистине ангельское. Гошка, в отличие от него, смотрел на клиента довольно кисло.

– Дело довольно деликатное, и действовать нужно тонко… – Панов сделал короткую паузу и закурил. – Полная конфиденциальность, понимаете, и осторожность… Я долго думал, прежде чем обратиться к вам…

– И конфиденциальность, и осторожность, и тонкость – все это мы вам гарантируем, – заверил его Александр Сергеевич.

– Да-да, разумеется, я в курсе. – Панов нервно затянулся. – Я ведь наводил справки, очень осторожно, конечно, но отзывы самые благоприятные. Но мой вопрос, он немного особый… вы когда-нибудь занимались делами, связанными с промышленным шпионажем?

Баринов даже глазом не моргнул.

– Случалось.

Интересно, когда это мы занимались промышленным шпионажем? Может, раньше, еще до того, как я пришла в «Шиповник»? Хотя историю с перехватами заказов строительной фирмы с некоторой натяжкой, но можно отнести к этой категории. С разработкой дизайна новых игрушек тоже. И еще была парочка мутных дел… Александр Сергеевич совершенно прав: случалось нам и промышленным шпионажем заниматься.

– А кому именно вы помогали? В чем?

Шеф позволил себе удивленно приподнять брови.

– Вы всерьез рассчитываете, что я вам отвечу?

– Ох, разумеется, нет! Извините, это я не подумав спросил – нервы, понимаете? И дело, конечно, не в шпионаже. Да и какой шпионаж – так, детские игры! В нашей губернии и промышленности серьезной давно нет, за кем шпионить? Это раньше у нас и самолеты делали, и станки, и точное приборостроение развивалось… А теперь все производство развалено, заводы свои площади под торговые центры сдают да под элитные клубы обустраивают. Если кто и пытается шевелиться, то занимаются мелочовкой – в плане экономического развития региона говорить не о чем.

Александр Сергеевич деликатно кашлянул, и Панов смутился.

– Извините, я отвлекся. Я просто хотел сказать, что проблема совершенно в другом. А собственно, может, и нет никакой проблемы, просто несогласованность и глупые страхи. Но я все-таки немного волнуюсь, понимаете…

Конечно, понимаем. Все люди, которые приходят к нам, волнуются, у всех проблемы – сложные, неразрешимые и непременно требующие особо деликатного подхода. Некоторые клиенты являются просто в истерике, и их, прежде чем начинать деловой разговор, приходится отпаивать моим фирменным успокаивающим коктейлем – сорок капель валерьянки на стакан холодной минеральной воды. Но мало кто из них раздражал меня так, как господин Панов. Сидит в «клиентском» кресле, мусолит сигарету, а к делу приступать словно и не собирается!

А Валерий Геннадьевич внезапно смял наполовину выкуренную сигарету, бросил ее в пепельницу и спросил:

– Вам ведь пропавших людей тоже приходилось искать?

– И довольно часто, – сообщил шеф. – Это одно из основных направлений нашей работы. – Он подождал немного и, поскольку Панов снова замолчал, уточнил: – Так чем нам придется заниматься: вопросами промышленного шпионажа или поисками пропавших?

– Э-э-э… – Валерий Геннадьевич завозился, доставая из мятой пачки новую сигарету и прикуривая ее. – Э-э-э…

Мы терпеливо ждали.

– Понимаете, – наконец промямлил Панов, – это все немного взаимосвязано. Но прежде всего, наверное, нужно найти человека… одну женщину. Даже не обязательно найти, просто удостовериться, что у нее все в порядке. Эта женщина не то чтобы пропала, но я не уверен… И если бы вы смогли аккуратно, чтобы никто не обратил на это внимания, выяснить…

– Валерий Геннадьевич, – мягко прервал его шеф. – Пока вы не сообщите нам, о какой женщине идет речь, не расскажете, когда и при каких обстоятельствах она пропала, и не поделитесь прочей необходимой информацией, нам нет смысла начинать работу.

– Да, конечно, я понимаю! Просто все это так неприятно, и я до конца не уверен… ей это может не понравиться, но у меня ведь тоже нервы не железные… в конце концов, я волнуюсь! У меня просто нет выхода, вы согласны?

Я незаметно покосилась на Гошку. Он развалился на стуле, лицо спокойное и даже равнодушное – роль туповатого опера в ожидании команды напарник исполняет мастерски. Или действительно расслабился и ждет, когда клиент закончит увертюру и перейдет к деловому разговору? Нет, Гошка слушает Панова, и очень внимательно. И не менее внимательно наблюдает за руками Валерия Геннадьевича: как они терзают сигаретную пачку, как сминают в пепельнице очередную сигарету, как подрагивают и нервно барабанят по столу короткие пальцы с круглыми, коротко остриженными ногтями. И при последних словах Панова выражение лица у Гошки не меняется, только губы на мгновение изгибаются в еле заметной усмешке.

В отличие от него, Александр Сергеевич позволил себе полноценную улыбку, дружелюбную и сочувственную.

– Совершенно с вами согласен, – мягко прогудел он. – Итак, начнем с самого простого: как ее зовут?

Панов сделал глубокую затяжку, потом осторожно положил сигарету на край пепельницы и с таким видом, словно открывает нам главную государственную тайну, выдохнул:

– Альбина. Ее зовут Альбина Сторожева.

– Уже хорошо, – поощрительно заметил Баринов. – Продолжайте.

– Э-э-э… – Панов снова схватился за сигарету, вцепился в нее зубами. – Это моя э-э-э… знакомая. Довольно близкая… в общем, знакомая, понимаете?

– Что ж тут не понять, – подал голос Гошка. Панов слегка подпрыгнул от неожиданности и уставился на него, как кролик на удава. А Гошка продолжил: – Госпожа Сторожева ваша хорошая знакомая. В данный момент ее местоположение вам неизвестно и вы хотите его установить, так?

– Так, – загипнотизированно кивнул Панов. – То есть не совсем так. Мне бы только знать, что с ней все в порядке… разные ведь бывают случаи…

– У вас есть основания полагать, что с ней что-то произошло? – спросил Баринов, и Панов с заметным облегчением повернулся к нему:

– Ну, как сказать, основания… просто я волнуюсь. Я не видел ее три дня, и телефон тоже не отвечает. Понимаете, мы с Альбиной знакомы довольно близко, уже более трех лет… и до сих пор такого не случалось.

– Немного подробнее об Альбине, пожалуйста. Сколько ей лет, где живет, где работает?

Панов взял сигарету, сделал две короткие затяжки и снова положил на край пепельницы.

– Да какие тут подробности. Альбина – обычная женщина. Молодая, двадцать четыре года всего. Замужем, кажется, не была, по крайней мере, я ничего такого не знаю. Живет одна в приватизированной однокомнатной квартире, в Ленинском районе. От центра далековато, зато место тихое, зелень там… ей нравится.

– Теперь про работу, пожалуйста.

– Про работу? В том-то и дело, понимаете… Месяц назад она устроилась в некую фирму… вы не подумайте, ничего такого, она это по собственной инициативе сделала! Но когда Альбина рассказала, я, конечно, подумал, что грех было бы не воспользоваться… такая возможность…

– Ага, вот у нас и промышленный шпионаж нарисовался, – удовлетворенно пробасил Гошка.

– Да почему же сразу шпионаж, – нервно дернулся Панов и схватился за сигарету. – Я ничего особенного не имел в виду – так, кое-какая информация, по мелочам… что она такого могла узнать? Ее же не финансовым директором туда взяли, а мелким клерком, при оргтехнике…

– Оргтехника, – негромким эхом повторил Гоша. – Принтер, ксерокс, архивы… Через руки мелких клерков все коммерческие тайны проходят.

– Господи, ну какие там тайны! И даже если Альбина что и подсмотрела краем глаза, за это же не убивают, правда?

– А вы считаете, что ее убили?

– Что? – Панов снова нервно дернулся и уронил сигарету на колени. – Кого убили? С чего вы взяли? – Он старательно стряхнул пепел с брюк и только тогда поднял голову. – Я ничего такого не говорил!

– Тем не менее, поскольку вы здесь и утверждаете…

– Нет, нет! – Панов замахал руками, как маленькая, хорошо отлаженная ветряная мельница. – Она жива, разумеется, она жива! Я даже подумать не могу, что это может быть не так! В конце концов, сейчас не те времена, не лихие девяностые! И фирма эта не бандитское гнездо какое-нибудь, а очень солидное предприятие…

– Что за фирма? – перебил его шеф.

– Фирма? Э-э-э… – Он бросил короткий взгляд на Баринова, на Гошу, потом посмотрел на меня и опустил глаза. – В общем, это не секрет. Фирма называется «Хит сезона», специализируется на выпуске дисков. Фильмы, аудиозаписи, игры компьютерные – коммерчески очень выгодное направление.

– А раньше она где работала?

– До «Хита»? Как вам сказать… понимаете, ничего особенного. Она, конечно, хотела устроиться, но получалось все больше так, на подхвате… иногда переводы с французского, иногда репетиторство…

– Скажите, Валерий Геннадьевич, ваш бизнес тоже с записью дисков связан? – спросила я, и напарник посмотрел на меня одобрительно.

– В некотором роде, – немного смутился Панов. – Собственно диски мы не выпускаем, но предприятия родственные. Нет, я уверен, что все это ерунда и работа Альбины никак не связана… я просто не понимаю, почему она исчезла.

– А как она исчезла? Просто не пришла ночевать?