Сама себя пишет

Стасыч объявился, как всегда, неожиданно и, как всегда, очень кстати. Пригласил в бургерную. Сразу перешёл к делу.

– Лисэн, бро, – начал он с безупречным нижегородским акцентом, – вроде, ты хотел подработку, райт?

Стасыч всячески старается выглядеть угрожающе, но с его комплекцией «а-ля дрыщ» это весьма затруднительно. Поэтому он компенсирует стилем общения мелкотравчатого гангстера.

– Всё правильно, – признаю я.

С заказами вообще порожняк. Кто-то жалуется на конкуренцию в мире фриланса, кто-то поминает кризис. У нас всегда кризис. Проблему надо в себе искать. Давно уже чую, что неправильно выбрал стезю – переводить с немецкого и репетиторством подрабатывать.

– Короч, диг зис. Есть у меня клиент, биг босс. Тут, значт, книгу решил написать, фэшон у них такой. Только не сам, а сабконтракт, понял, да? Ну тот, короч, пассажир, который за работу взялся, типа писатель, помыкался месяц и кинул.

Стасыч громко зарокотал, собирая слюну погуще. Потом решил, что в кафе плевать всё же нехорошо, и вместо этого хлебнул отвратительной бурой газировки. Воспитанный мальчик.

– Вэлл, дэдлайн на носу, мы к этому: «Уоззап, бро»? А у него какие-то голимые отмазы, крэйзи стафф. Типа, я творческая личность, у меня есть принципы и чувство прекрасного… В общем, надо эту книгу кому-то дописать, эз сун эз поссибл, андэстэнд? Тут я сразу тебя вспомнил, стенгазетки твои, этсетра.

Надо сказать, для человека, учившего язык по низкопробным боевикам, у Стасыча вполне неплохой словарный запас. У меня туго с английским, так что половину его оборотов не понимаю, но общий смысл ясен.

– Ты мне чётко скажи, – попросил я, – какой срок, какой объём, какая плата, какие требования. Я за такое ни разу ещё не брался.

– Чётко так чётко, – щелясто заулыбался Стасыч. – У меня тут волшебная бумажка есть. Инстракшн.

Он достал несколько замызганных альбомных листочков. Они были довольно плотно исписаны от руки. Небрежно, будто бы для себя.

– Значт, лук. Изи-пизи. Смотрел «Пятый элемент»?

– Ессно. Пересматриваю раз в полгода.

– Ну вот, типа того замут. Надо спасти мир, а то всем кобзон придёт. Погони, перестрелки, любовь, юмор. Клайент хочет, чтоб было в духе этого, Роберта Шлеки.

– Шекли, – невольно поправил я.

– Да хоть Де Ниро. Ты-то понял. Чтобы искали, значт, камни, или что там у него. Чтоб вроде всё собрали, ура, победа, но потом в последний момент хватились одного камушка – а нету. И чепец всему. А почему? Симпл! У героини малец двухлетний этот камушек втихую стянул и в стиралку спрятал. Всё! Оч просто, зэ стори райтс итсэлф, сама себя пишет.

– Неплохо-неплохо! – Я даже заинтересовался. – Пожалуй, возьмусь.

– Ну и гуд. Вот тебе флэшка. Тут сканы рукописных листов и ещё в вордах всё, что на листах, перепечатано, если вдруг почерк непонятный. Там, значт, про героев, по пунктам история и первые несколько страниц книги – это биг босс хочет, чтобы ты его манеру передал. Ну и то, что тот пассажир накропал, андэстэнд?

– Оф кос, – блеснул я знаниями. – А вот это что за цифры? – спросил я, заглядывая в один из листочков, которые Стасыч уже собрался спрятать.

– Это гонорар. В баксах, нэчуралли.

Я постарался сохранить надлежащий при деловых переговорах покерфейс. Но сумма очень и очень приличная.

– Мой босс с тобой свяжется ещё, можешь поторговаться немного, мужик вэлл-офф, не облезет. Только ему надо к первому июня край.

– Понятно, – ровно проговорил я. – А какой объём готовой работы?

– Я ноу факин айдиа, что это значит, но клайент сказал, не меньше пятнадцати авторских листов. В курсе, что за стафф?

– Знаю, – кивнул я. – Не лыком шит, факин щит.

– Ну и экселлент. Вот договорчик, почитай, помозгуй, сайн хиэ. – Он ткнул неровным ногтем в строчку для подписи. – И всё, вечером тебе позвонят.

* * *

Вечером действительно позвонили. Весьма интеллигентный дядя общался со мной ласково, как с любимым племянником и крёстным сыном по совместительству. Голос был смутно знакомый: видимо, биг босс часто мелькает в новостях. Я позадавал умные вопросы по делу, обсудил с ним и героев, и сюжет, и манеру. Потом немного поторговались, сошлись на ещё более соблазнительной сумме. В конце мой собеседник поблагодарил, пожелал успехов в работе и ещё раз подчеркнул важность сдачи в нужном объёме и к сроку.

Довольный переговорами, я включил ноут. Мне всегда удобнее работать ночью и под любимую музыку. Налил себе чаю с мёдом и мороженой клюквой, уселся поудобнее, врубил последний альбом металличных финнов и принялся разбираться.

Для начала распечатал себе сканы листов. Красной ручкой нарисовал стаю галочек и крестиков, испещрил страницы стрелками и кружочками. Потом вчитался в манеру биг босса. Маркером выделил словечки, отметил интонацию и порядок слов, чуть не заучил наизусть. К часу ночи с языком автора уже почти сроднился.

Потом открыл документ с творчеством ненадёжного пассажира. Ну, кошмар, конечно. Ошибки ладно, это легко редачится. Первые две главы – ничего, даже с проблесками. Но дальше стиль такой, будто человек ничего, кроме рекламы по региональному ТВ, не смотрел и ничего, кроме состава освежителя воздуха, не читал. И это писатель?

В середине третьей главы шёл обрыв, и продолжение явственно намекало, будто работать пассажир сел с большого бодуна. К пятой главе чувствовался нарастающий психоз, и финальным аккордом – остановка на полуслове и страница нечитаемой абракадабры, словно прежний литнегр от злости и творческой импотенции стучал кулаками по клавиатуре. Или бился об неё головой.

Прихлёбывая чай, я удалил полтекста, не глядя. Рубить – так с плеча. Первые две главы причесал, привёл в божеский вид. Полюбовался своей работой, налил ещё чаю. До утра на одном дыхании написал страниц двенадцать, словно нашёптывал кто. Действительно, «изи-пизи, стори райтс итсэлф».

На следующий вечер перечитал. Вроде, бойко, вроде, и на Шекли отдалённо похоже, и строго по сюжету, и манера соблюдена неукоснительно… но как-то пресно, что ли? Описания слабые, сравнения тривиальные.

Я размял пальцы, покумекал. Попробовал переписать – не идёт. Казалось бы, мелочи, типа «её небесно-голубые глаза». Нашёл пять более оригинальных вариантов. Напечатал – стёр. Напечатал – стёр. Плюнул, оставил небесно-голубые.

Потом герой спасается бегством через канализацию. Ну уж такой заезженный ход, дальше некуда. Посмотрел в план, начертанный рукой биг босса. Точных указаний на маршрут героя нет, да и сцена второстепенная, ни на что в дальнейшем влиять не будет. Уберём канализацию. Предложим герою побриться налысо, замотаться в ярко-оранжевую занавеску, взять большое блюдо и пойти на людную площадь собирать пожертвования на строительство кришнаитского храма. А в это время напарник по его наводке пусть красиво отстреливает преследователей. Тоже не самый редкий приём, но уже хоть что-то. Написал три абзаца по новой схеме. Будто кто-то за руку хватает и талдычит: «Верни, верни канализацию!»

В самый разгар творческих метаний зазвонил мобильник. Всё тот же интеллигентный дядя спросил, как успехи. Я сказал, как есть, что хотел бы заменить несколько оборотов и пару сюжетных ходов. Обосновал, предложил варианты.

– Голубчик, не надо лишней суеты. Оставьте, как было, это идеально передаёт мою манеру письма.

– Но как же оригинальность?..

– Мне, как автору, уж простите, виднее, – мягко, с улыбочкой произнёс голос. – Не нужно идти на конфликт из-за мелочей. Вас ведь устраивает позиция моего секретаря? Ни в коем случае не хотелось бы вас неволить.

По договору я числился секретарём, под диктовку записывающим роман Заказчика. То, что он при этом не присутствует, – вполне закономерно: человек занятой.

Я насупленно молчал. Биг босс усмехнулся.

– Давайте вот как сделаем. Ваши контакты у нас есть. Мой помощник создаст электронный ящик и пришлёт вам с него письмо. В отдельном файле сохраняйте все свои вопросы по языку и сюжету, а когда накопится, ну, скажем, штук пятьдесят, отправьте на этот ящик. У меня расписание достаточно плотное, но в течение двух-трёх дней найду время и отвечу по пунктам.

Я согласился и продолжил строчить, теперь уже составляя небольшой удобный списочек. Манера автора упорно подсказывала расхожие приёмы и навязшие в зубах сравнения, но теперь меня это не сильно волновало. Я предлагаю варианты, если отвергаете – ваше дело. Моя совесть чиста.

Через неделю полетело первое письмецо. Ответ пришёл не сразу. Безукоризненно вежливый, но без особых сюрпризов. С парой мелочей заказчик согласился, остальное царственно завизировал: «оставьте».

А работа шла споро. Вот уже и артефакты копятся у героини на полочке для спортивных трофеев, и главный злодей напал на след инопланетного связного, помогавшего раздобыть координаты затерянной планеты, и романтическая линия наклёвывалась (заштампованная, как письмо, неправильно рассортированное на почте России и отправленное через Оттаву в Сингапур).

Тихий интеллигентный голосок в моей голове исправно диктовал историю, которая действительно писала сама себя. Иногда, конечно, взыгрывало ретивое, хотелось идти наперекор, хотелось стереть эту бездарщину к едрене фене и написать всё как полагается. Но тогда я аккуратно отставлял от себя ноутбук и устраивал выходной: кинчик, немного пивка, сушёные кальмары. На следующий вечер, выдавив по капле из себя творца, снова садился за работу. Представлял, что перевожу очередную не шибко умную книжку с немецкого. Как известно, «переводчик в прозе – раб». За приведение книги в божеский вид никто не доплатит, так что надо просто побыстрее закончить, получить денежку и забыть. Бедняга тот пассажир, у которого «есть принципы и чувство прекрасного». Понятно, почему он слился.

В общем, роман я сдал даже чуть раньше срока, за что получил весомый бонус. Очень скоро книга вышла в печать, и у меня глаза на лоб полезли при виде фамилии автора. Вот так вот! Даже высшим партийным функционерам ничто человеческое не чуждо. И бесовское тоже, раз у них книги сами собой нашёптываются…

Недавно, кстати, дядя снова позвонил. Хочет продолжение писать, хороший секретарь нужен позарез. Я согласился. А что, я же посредственная личность, у меня нет особых принципов и чувство прекрасного не обострено.

Да и денежка нужна.