Он внаглую отобрал у одного из членов команды штатный всасыватель – инструмент для сбора мелких порождений Хаоса. Отстегнул мешок, вытряхнул содержимое. Содержимое начало медленно расползаться. Суетливый бог приложил мешок ко рту, натянул ткань, с силой подул, чтобы проверить герметичность.

– Сойдёт. Так, смотрите. Тут вдоль стены я выставил все наличные контейнеры. Собирайте пыль, высыпайте сюда. Если ёмкостей не хватит, будем думать.

Деконтаминаторы оглядели разнокалиберные кадки, бадьи, корыта, надувные бассейны и прочую тару.

– Вообще-то мы смену отработали, – недовольно сказал кто-то. – И домой собирались. К жёнам и детям.

– В нектарную вы собирались, – продемонстрировал своё ясновидение крепыш. – К холодненькой амброзии. Я тоже двое суток не спал, – и что, это кого-то волнует, кроме меня? Значит так, у кого нет всасывателей?

Четверо деконтаминаторов неуверенно подняли руки.

– Пока эти пыль собирают, вы за мной. Будете помогать сортировать. И сегодняшний улов прихватите.

Он увёл было группу в глубь склада, но тут бригадир снова подал голос:

– Уважаемый, ты нарываешься. Мы тебя не знаем, никаких директив не получали, смену отработали. С какой стати мы должны тебе подчиняться?

Коротыш упёр сильные руки в бока и заговорил тихо и предельно убедительно:

– А с такой. Незнание директивы не освобождает от ответственности. Кто хочет с директивой ознакомиться, повторяю: где-то в той куче. Объясняю первый и последний раз, – он стал загибать пальцы для доступности. – Позавчера было распоряжение о реструктуризации склада. Вчера за час до заката вы должны были вместо обычного обхода явиться сюда и начать уборку и сортировку всего добра, что здесь скопилось. Целую ночь я вкалываю тут один, как проклятый, а вы шляетесь неизвестно где. За сегодня нужно навести здесь красоту, иначе будет огромный втык и мне, как ответственному, и вам, как нерадивым исполнителям. Инспекция прибудет на закате. Если не забракуют, всем три дня отгула. Хватит лясы точить, за работу!

Неучтивый бог потащил четверых деконтаминаторов в тёмное чрево склада. Оставшиеся члены бригады поворчали, побурчали, но в итоге взяли всасыватели и принялись за генеральную уборку. Слишком уж уверенный и напористый этот карандух. Видимо, и правда от начальства.

По всему огромному помещению разносились указания.

– Так, ты! Всё живое вот по этим клеткам рассовать. Когда клеток не хватит, импровизировать на ходу. Вот эти рамы должны быть прочные. Соединишь их как-нибудь.

– А если среди этих тварей есть хищники, и они друга жрать начнут?

– На здоровье, место освободят! Лишь бы из клеток не выбрались. Всё, что неживое, но шевелится, тикает, вибрирует, вот на эти полки. Чтобы сразу от входа было видно и зверей, и эти механизмы. Остальное, неживое, распределить логично и компактно.

– Как это – логично? – не понял добродушный пузатый бог.

– А так. Если с виду вещь целая и готовая к работе – поближе. Если материал целый и готов к использованию – следом. Дальше сломанные вещи и испорченные материалы. В самом конце неопознанные предметы. Выполняйте, я пока проверю, как там ваши коллеги.

Весь день коротыш сновал туда-сюда между деконтаминаторами. Руководил, пояснял, поправлял. Охрип, запыхался. Зато уже к полудню вся пыль была в контейнерах, а склад стал постепенно приобретать вид организованного хранилища.

Работа спорилась, оставалась самая малость. Бригада вошла в трудовой ритм. Кто-то пел, кто-то истово ухал, кто-то молча потел. Ближе к времени «Ч» коротыш от души поблагодарил всю команду за проявленный энтузиазм и почти отпросился поспать хоть чуть-чуть до прибытия инспекции.

– Иди, что уж, – разрешил бригадир бородой в косичках. – Я же вижу, еле на ногах держишься. Мы разбудим. Ребята, давайте последний лоск наведём и закругляемся.

Инспекция не заставила себя долго ждать. Высокий остроносый бог в тоге с серебряным отливом явился незадолго до заката. Осмотрел наскоро прибранный склад. Сделал несколько мелких замечаний, но, в целом, остался доволен.

– А где ответственный?

– Он… эээ… пошёл обновлённый план склада составлять, – соврал бригадир. – Вот-вот будет.

Коренастого бога потихоньку искали с самого прибытия инспектора, но так и не нашли. Заснул где-то среди гор, кип, штабелей и рядов разнообразных порождений Хаоса Изначального.

– Ну что ж, мне недосуг его дожидаться, – неодобрительно прогнусавил инспектор. – Передайте, что работу я принял. Как и было обещано, всем, кто был задействован в реструктуризации, полагается трёхдневный отгул.

– А что будет через три дня? Куда нам новые находки относить? – спросил пузатый деконтаминатор.

– Сюда же. Значительную часть объектов хранения спишут и утилизируют. Либо пристроят куда-нибудь. Так что места будет достаточно.

Обрадованные перспективой отдыха боги отправились наконец в нектарную. Инспектор подождал, пока они скроются из виду, вошёл в склад и запер за собой дверь. Дёрнул мочку уха и превратился в тонкого, бледного, рыжего бога-юнца. Теперь можно и выспаться. А завтра наступит фаза 2.

На следующее утро над входом в склад красовалось огромное объявление:

ТОЛЬКО ТРИ ДНЯ

ФИНАЛЬНАЯ РАСПРОДАЖА!

СКИДКИ ДО 70 %!

ТОВАРЫ ДЛЯ ДОМА, САДА И ХОББИ

На каждой вещице внутри склада была любовно приклеенная бирочка с перечёркнутой несусветной цифрой и выделенной пожирнее цифрой чуть менее несусветной.

Первые посетители явились довольно скоро. Это были чернокудрый, полноватый и очень обаятельный бог и некрасивая молодая богиня с бурой помадой на губах и кислотно-зелёной вязаной шалью-сеткой на плечах.

– Ну я и говорю, мол, я же никогда подобным не занимался. Я статьи пишу, а не веду передачи. А они мне, мол, из наличных богов у тебя ближе всего специализация. Так что заменишь пропавшего вестника.

– А его так и не отыскали? – без особого интереса спросила богиня. Судя по деланно-ровному тону, это была коллега чернокудрого, притом весьма им очарованная.

– Да похоже, что особо и не пытались. Разве найдёшь бога, если он не хочет, чтобы его нашли? Сам вернётся. А я постараюсь заменить его. По мере сил. Глядишь, публика меня и полюбит.

– Не сомневаюсь, – чуть насмешливо сказала бурогубая и покрутила в руках бугристую керамическую фиговину непонятного назначения. – А где продавец?

К ней уже спешил тщедушный бог с горбатым носом и печальными глазами.

– Пгошу пгощения, клеил ценники. Чем могу помочь, о дивная и сиятельная?

Некрасивая дева криво улыбнулась в ответ на напыщенную формулу приветствия.

– Я ищу подарок для матери. Что-нибудь эпатажное.

Худосочный продавец задумался.

– Не желаете ли товагы для декога? Сейчас самый писк – это пыльные вечегинки. У нас есть совегшенно особенная пыль веков. Набиваете ею облако поплотнее и пускаете по помещению. Пгидаёт любому дому таинственный и винтажный вид. Тагу можно потом использовать в интегьеге.

– А чем плоха обычная пыль?

– О, она жёсткая, колкая, непгиятна на коже. Наша уникальная пыль веков имеет мягкую стгуктугу и неповтогимые потгебительские свойства. Пгосто пощупайте, и вы больше не захотите пользоваться дгугой пылью. Да и где вы набегёте достаточно обычной пыли, если вечегинка уже чегез несколько часов?

Посетительница задумалась. Мать любила всякие странные сборища, и компашка у неё продвинутая, все авангардисты. Они наверняка оценят пыль веков.

– Давайте посмотрим, что у вас ещё есть, я потом выберу.

– Это зеркало неправильно отражает, – заметил пухлый коллега.

Он смотрел на своего двойника за бронзовой гладью. Двойник не отличался хорошими манерами: гримасничал, показывал неприличную пантомиму и, похоже, выкрикивал ругательства.

– Ну что вы, оно отгажает пгавильно, но в своём стиле, – пояснил продавец. – Это зегкальце-ковегкальце, идеальный вагиант для бога, желающего пгеодолеть стгах пегед публикой. – Тощий продавец нежно погладил вычурные завитки, обрамляющие бронзовый овал. – Тгенигуйтесь пегед ним ежедневно, и вскоге самая недобгожелательная аудитогия будет вам нипочём. Кстати, это я ещё звук пгиглушил. А так – полная достовегность. Зеркало опговеггает ваши доводы, смеётся над умозаключениями, улюлюкает и оскогбляет. Если вы сумеете укготить своё отгажение, вам будет по зубам самый аггессивный оппонент.

Исполняющий обязанности вестника задумался. Его спутница нетерпеливо притопнула ножкой в безвкусных кружевных сапогах с открытым мыском.

– Да, подагок. У вашей матеги есть хобби? Могу пгедложить набог «Собеги себе ггифона». Это целая сегия. В ассогтименте химега, сфинкс, минотавг, кгылатый кабан.

– Теперь понятно, для чего половина коровы.

– Естественно. Могу также посоветовать готовых ггифонов и пгочих мифических существ. Пгодаются попагно – мальчик и девочка.

Измождённые грифоны тоскливо смотрели вникуда.

– Они уродливые и худющие.

– Ге-галь-ди-чес-ки-е, – с расстановкой поправил продавец. – Они такие и должны быть. Можно использовать для охганы дома, можно натгавить дгуг на дгуга и обгатить в камень. Будет геалистическая статуя «Богющиеся ггифоны», идеально для укгашения пагков и фонтанов.

– Дом моей матери не от кого охранять, – задумчиво протянула посетительница, поводя острыми плечами.

– Охганяют не от, а для, – наставительно заявил горбоносый бог. – Для статуса. Кстати, статусы у меня тоже есть!

Он подвёл покупателей к огромной горе скрижалей. На ближайших виднелись довольно странные надписи: «Не убий», «Погладь кота, сцуко», «Утро добрым не бывает», «Узбагойзя», «Бог погоды уже не тот», «Давай, до свиданья!».

– В ассогтименте!

– Я не понял, – признался упитанный обаяшка.

– Всё пгосто. Хотите, чтобы окгужающие знали, какие вас посещают мысли, в каком вы настгоении?

– Мне для этого достаточно просто подумать, – хмуро буркнул новый вестник.

– Думать может каждый, – хмыкнул иссушённый торговец, – а хогоший статус есть не у всех. Одну из этих замечательных скгижалей можно пгикгепить на лужайке пегед домом, на колеснице, в пгиёмной. Есть облегчённые вагианты для ношения на шее. Очень модно в этом сезоне. Сыну (ваш говесник пгимегно) целый комплект подагил. Так он в востогге был!

Молодой бог поколебался, потом принялся изучать подпирающую потолок кучу статусов, откладывая в сторонку наиболее близкие по духу.

– Возьмёте десять – одиннадцатый бесплатно! – пропел торговец и снова вернулся к вопросу эпатажного подарка.

– Вот здесь у нас есть весьма интегесные пгедставители фауны. В качестве домашнего питомца очень необычны. Появиться с таким в обществе – пгивлечь к себе все взгляды. Как пгойтись по улице с мугавьедом на поводке.

– С кем, простите?

– Любимый звегь эксцентгичных твогцов. Сейчас нет в наличии, к сожалению.

Богиня с сомнением покосилась на «интересных представителей фауны». Это как же надо мать не любить, чтобы такой подарочек подсюропить…

Взгляд её остановился на двух бездонных сосудах, которые прыгали в воздухе, переливая медовые сгустки из пустого в порожнее.

– А вот это интересная вещица.

Она обошла кругом живую инсталляцию.

– У вас тонкий вкус! Эта пгелестная пара сосудов демонстгигует общую тщету и бессмысленность какой-либо деятельности…

– Спасибо, я искусствовед, в тщете и бессмысленности разбираюсь, – прервала его некрасивая богиня. – Хочу на днях посетить галерею, чтобы разгромить какое-нибудь из произведений. И посмотреть на «Лучший из миров», конечно же.

Она задумчиво потёрла подбородок, любуясь сосудами. И впрямь, демонстрируют тщету и бессмысленность. Но смотрятся как-то одиноко.

– А вот есть ещё замечательная вещь для довегшения ансамбля.

Продавец указал на другую инсталляцию: замкнутую квадратом лестницу, движущуюся всё время вверх. По ступенькам стекали мягкие кругляши с символами по кругу и двумя стрелками, закреплёнными в центре.

– А эта композиция говогит… Впгочем, вы лучше меня знаете, о чём она говогит.

Вот теперь всё на своих местах!

– Беру обе! – решительно сказала бурогубая и сиятельная. – И бочку пыли, пожалуйста. У вас есть доставка?

– Отличный выбог! Доставку могу огганизовать после заката, – пообещал продавец.

– А мне, пожалуйста, зеркальце-коверкальце. И наборчик статусов. Тоже с доставкой, – вклинился чернокудрый пухлячок.

Гора отобранных им скрижалей была ненамного ниже кучи отвергнутых статусов.

Торговец одобрил и этот выбор. Обещал привезти всё после заката. Покупатели оставили адреса, расплатились. Ушли, довольные модными приобретениями. Картавый продавец погладил мочку уха, хитро улыбнулся и поспешил к новым посетителям.

«Надо будет потом заценить этот “Лучший из миров”, здесь явно есть какой-то профит. – На мгновение волосы предприимчивого бога блеснули рыжиной. – И грифонов не забыть покормить, а то не справятся с доставкой».

А уж когда разойдётся весь этот хлам, можно будет и пальмочек сообразить, и особнячок приятного цвета возле родного Хаоса Изначального. Небось, ещё и на талантишко какой-нибудь средства останутся. А не останутся – невелика беда. В этом наивном мире всегда найдутся те, на ком можно заработать.

Забудьте всё, чему вас учили

Все слова, использованные в этом повествовании, неточны, субъективны и передают действительность лишь приблизительно и лишь для немногих. Как и любые слова.

Но сказать-то надо.

Гингивера дробила габбро, плевала кислотой, вспенивала лаву, источала ароматы псины и ванили, но всё равно ничего не успевала. В уютной гингилоге хоть и царил порядочный кавардак, но работы был ещё непочатый край. Раньше Гингивера двумя нижними левыми справлялась с таким объёмом необходимых разрушений и прочих повседневных дел, но совсем недавно у неё появился вылупленец, и привычный мир стал удручающе, жутко, неотвратимо структурироваться.

Вот даже сейчас это тщедушное с виду существо слишком беззаботно курлыкало. Гингивера отрастила себе пару дополнительных глаз на длинных телескопических стебельках, потянулась к отпрыску. И точно: Грюк достраивал из любовно расшвырянного щебня огромную ступенчатую пирамиду! Почти все камушки с пола подобрал. Кинулась к непослушному дитяте и одним махом верхней семихвостой конечности снесла безобразную конструкцию. Вылупленец побурел и свернулся шариком. Всплеснув жабрами, Гингивера вылущила несколько новых псевдорук, схватила бешено молчащее чадо и зафиксировала в абсолютно неподвижном состоянии. Держать его так, дожидаясь нормального, непрерывного детского вопля, пришлось достаточно долго. Спинные псевдоруки Гингиверы в это время сноровисто разбрасывали щебень красивыми кучками.

В самый разгар уборки явилась Вирорайя со своими чадами. Гингивера попыталась для приличия расчепушить прилизанные с утра вибриссы, но махнула псевдорукой. Подруга и не такой её видала.

– Как жизнь, Верунь? – радостно гаркнула гостья.

Воспитанные детишки, не дожидаясь указаний, с гиканьем помчались громить островки порядка, возведённые вылупленцем. Гингивера умилённо наблюдала, как Райкины отпрыски бегают по стенам, потолку и полу, роняют стоявшее и разносят лежавшее, бросают лёгкое и опрокидывают тяжёлое. «Неужели и мой таким когда-то будет?» – подумала она, нежно тыча малыша между пластинами панциря. Увидев гостей, Грюк полусъёжился и завёл противные куксливые завывания, настолько размеренные и мелодически организованные, что у счастливой мамаши заныли все суставы членистых ног.

– Потихоньку, – булькнула Гингивера, тысячей уловок пытаясь привести мелкого в адекватное состояние.

– А, это он арии исполняет, – уверенно заявила подруга. – У него остаточная память ещё не зарубцевалась. Дай сюда мальца.

Уже через минуту Грюк пищал, кричал и заливался, как и положено здоровому, активному малышу. Гингивера смогла, наконец, выдохнуть. Она всегда рада была визитам подруги, тем более что с появлением вылупленца жизнь стала до ужаса монотонной. А Райка, ко всему прочему, умела обращаться с молодняком, и её детишки всегда приносили с собой приятные ералаш и шум. Только вот очень уж Вирорайя увлекалась одной мистической теорией.

– Как здорово, что вы зашли! Я так вымоталась, уже молчать готова.

– Ну а зачем ещё нужны подруги? Давай, я послежу за Грючиком, а ты пока делами займёшься. Могу с готовкой ещё помочь, только скажи, что и где.

– Спасибо, ты не представляешь…

Гингивера принялась за работу, одновременно стрекоча о своём чаде. Райка понимающе потряхивала вибриссами, не забывая перенаправлять мелких, когда те совсем заигрывались.

– Спит всю ночь, паразит такой. Не знаю, что с ним делать. Может, кому знающему показать?

Подруга заверила, что это обычное явление, скоро пройдёт. Мимоходом подсунула мелюзге пару молоточков, и те упоенно принялись крошить глиняные черепки, оставшиеся с ужина. Грюк посмотрел на старших и тоже заинтересовался. Тем временем его мама привела себя в порядок: поцарапала чешуйки, обмазала грудь пеплом и грязью, растрепалась, как следует покаталась по полу. В таком виде и оплодотворителя встречать не стыдно.

– А недавно даю ему немного камешков, песка, битого стекла. Учила разбрасывать. Он чуть-чуть побросал, а потом сделал ямку и туда всё сгрёб. И сверху ещё присыпал! Ну ты представляешь? – Отдуваясь, молодая мамаша от души разлила по полу большущий чан заилевшей пахучей водицы. – Слизь у него уже как у взрослого, но морфировать пока не может. И знаешь, падать прямо-таки боится! Уж я его роняю-роняю… А то панцирь неправильно сформируется, как потом конечности отращивать?

– Да ладно, мои в таком возрасте тоже особо падать не хотели, и ничего. Лырра уже ложноножку выпучила на днях! – похвалилась Райка.

Детишкам наскучили глиняные крошки, они окунулись в яму с лавой и принялись рьяно плескаться, вереща всё громче. Оранжево-чёрные капли так и плюхались вокруг. Может, Грюк чему научится? Что ни говори, молодняк у Вирорайи воспитан просто идеально.

Гингивера занялась ежедневной перестановкой, сгоняя пыль в роскошные клоки и то и дело тараня мебелью стены. Трещины изящно ползли вверх. Завтра она с особым удовольствием будет их замазывать, а потом делать новые.

– Ест нормально, но ни разу даже не испачкался. Всё жду, когда он уже в ум войдёт, объясню ему, что маму надо всю забрызгать едой в знак того, что тебе понравилось, – продолжала хозяйка. – Начинает говорить на своем языке. Знаешь, такие странные и смешные звуки! Недавно выдал: «Аррр-кхи-теххх-тур».

– Хо, мои тоже чего только ни говорили! – поделилась Райка. – Помню, Квык как-то сказал: «Три-чшья-кофф-ка». Неделю, наверно, повторял. Это, безусловно, память о прошлой жизни.

Гингивера не дала подруге свернуть на любимую тему. Предложила ей немного дымящейся слизи вылупленца. У Грюка она была уже тёмная, густая, духовитая, а целебные свойства растерять ещё не успела. Райка с удовольствием выпила. Грюк глодал обеденную плиту, Лырра закапывала попискивающего брата в песок.

– Я всё пытаюсь следовать твоему совету, что вылупленцу не надо мешать, что надо дать ему самому развиваться, но это же просто щчвет-и-прокхлада… – пожаловалась Вера, замачивая гору одежды в нефти. От неё замечательные пятна и разводы. – Оставила его на пару минут, уж не помню, чем занялась. Смотрю, а Грюшка отполировал кусок пола от входа и до лавовой ямы. Так ровно, что смотреть больно. Ну ты представляешь? Шестнадцать псевдорук отрастила, и то еле справляюсь.

Остаток нефти Вера плеснула на лаву, и детишки восторженно заулюлюкали.