1 глава

Дорога к Эгам. 344. г. до н.э. Лето.

От Ильки.

– Илечка, возьми меня с собой! – Сурик стоял рядом и ныл, пока парень укладывал вещи в мешок. – Ну, Илечка…

– Ты ещё маленький, – Илька проверил собранное, прикрепил к мешку моток верёвки, уложил огниво. Мозги работали в другом направлении – что-то он ещё забыл взять…

– Мне уже тринадцать исполнилось! А Павке только четырнадцать, но он же идёт, – не сдавался сын Филиппа.

– Через месяц ему пятнадцать, как всем… – отмахнулся парень, прикидывая в руке мешок. Можно ещё что-нибудь уложить…

– Илечка, возьми! Я тоже на Олимп хочу! – Сурик уселся на илькиной кровати, на которой тот собирался. – Не возьмёшь – расскажу, куда вы пошли!

– Попробуй только… Вернусь – голову сверну. Никто и не заметит, – Илька осмотрелся, вроде всё собрал. Его спокойный уверенный тон не давал мальчишке и шансов на надежду участия в новой авантюре.

– Только ты меня маленьким считаешь! – Сурик насупился. Достал из-за пазухи расшитый кушак. – Смотри, что мне Барсина подарила. И почему такая красивая девчонка должна Алесю достаться? Мне она тоже нравится!

– Стара она для тебя, – Илька закинул мешок за спину. Ещё раз, последний, окинул свою мансарду взглядом. – Уберёшься тут.

Мальчишка кивнул.

– Но ведь тебе Аглая тоже нравится? Почему же мне Барсина не может? Она старше всего на четыре года.

Илька тяжко вздохнул.

– Тема закрыта. Всё, ушёл, – парень вышел, пошёл спускаться вниз, оставив мальчишку на своей мансарде.

Сурик, конечно, растёт, уже на девчонок засматривается, даже с ними к городским девчонкам бегает, на желание играть. Это когда амфору крутят: горлышко – пробка. Пробка горлышку самые нелепые желания может загадать, хоть на дерево залезть и ослом кричать.

Сурик всё время поцелуйчики загадывать стал… Ну, кому что…

Сколько раз той же Барсине при игре, приходилось взбираться на ёлку, и кричать оттуда филином. Так она оттуда ещё и шишками кидается. А Сурика она только в маковку целовала. Илька сам видел. Да и Барсина мелкому нужна только потому, что она с Олежиком.

– Сплюш, не рано поднялся? – сестра накрывала на стол к завтраку, расставляя тарелки под кашу.

– Калк, я тут смотаюсь, дней на шесть – семь, – Илька чмокнул сестру в щёку. – Мясо с собой дай.

– Бери, конечно, но если Атта хватится?!

– А ты валик положи на кровать, и моё присутствие создай. Ну, мало ли, по каким делам каждый день уматываю. Прихожу поздно, он уже спит, ухожу – он ещё спит, Атта не заметит.

– Ой, Иль, не знаю, Атта и ночью заходит к тебе проверить, – Кали покачала головой, насыпая брату ещё печенья.

– Сестра ты мне или нет?.. – парень ещё раз поцеловал сестру в щёку и помчался на выход, пока Атта не встал.

У крыльца уже ждал Леапп с лошадьми. Парни быстро поскакали к месту встречи с остальной тайной группой, под Кузькиным деревом. Согласно илькиному расчету, хватиться быстро их не должны. Прибыла делегация из Дельфов, тайно прибыла, не привлекая к себе внимания. Решение с ними вопросов отнимет у родителей массу времени и сил. Они должны были обменяться сведениями, уточнить новые действия…

Вчера, вон, мужичонка с Лесбоса прибыл, невзрачный такой, только глаза хитрые, цепкие и умные. Илька бы вообще на него внимания не обратил, ели бы только Атта с Филиппом домой его на обед не притащили. Забавный мужичонка оказался. Никомахом зовут. Он вроде зять Ермия. Много разных историй знает. От Ермия доносы привёз об ахеменидах. А потом как выпили, так с дядькой Филиппом философствовать начали. Они с Аттой только хихикали над их понятием о мироустройстве.

Этот Никомах тоже дельфийский какой-то жрец. В медицине разбирается, в ядах. Такой невзрачный на вид, к себе внимание не привлекает, как лекарь или философ – во многие дома вхож, везде сведения собирает – удобно. Правда, Атта говорит, что как этот Никомах разоденется, ну там гиматий шитый, кольца на руках, патлы накладные – совсем иначе выглядит, даже не узнаешь. В таком виде он с философами пьёт. Зато разодетому Никомаху вход открыт в любые богатые дома, а там и сведения нужные. Хорошо, конечно, дельфийские иеры маскироваться умеют. Вот отсюда и данные у них, и знания – кому кредит дать, кому отказать. Ходят такие жрецы то как нищие певцы или лекари, то разоденутся – философы…

Под деревом уже все ребята собрались. С Кузькой Алесь прискакал и теперь перепроверял всё снаряжение, что молодёжь с собой берёт. Ответственный… Будто ребята не знают, что с собой взять.

Алесь проводил их до выезда из города. Подъехав к Ильке, он заглянул под широкие полы петаса – шляпы, и последний раз попытался отговорить ребят от задуманного.

– Иль, ты уверен, что надо? Ну, какая разница – есть на Олимпе боги или нет? Людям – то всё равно. Верят – и ладно…

– Олеж, мне надо знать для себя, – парень вздохнул. – Я хочу знать, как относиться к этому миру, к богам. Во что верить…

Это был не первый разговор, и Илька боялся, что не последний. Сейчас дядька Филипп вводит поклонение эллинским богам взамен старых. Олимпийцы сидят на Олимпе в своих божественных чертогах, а на самой верхушке трон их басилевса, Зевса -по крайней мере так говорят их жрецы. Ведь врут, поди… Смотрел он в зрительную трубу, никого не видел. Значит, надо сходить. Ещё и Сурик, когда услышал, верещал:

– А как же боги?! Они разозлятся, с Олимпа вас скинут!

Это потом проситься стал. Если там боги есть – ну, поклонимся, приношения дадим… Простят, не простят, но увидеть богов – уже великое дело!

– А если их там нет? В кого верить будешь? – Алесь беспокоился не на шутку. – Как жертвы им приносить?

Илька усмехнулся. В кого?

– В тебя, в ребят, в себя, в Атту… Знаешь, Олеж, Истина – она всё равно всегда есть, ей внешний образ не нужен, даже если там боги не сидят. Справедливость тоже никто не отменял. И Свет, внутренний, что в нас. А ритуалы…. Я же для себя иду… а не кричать на всех перекрестках, что олимпийцев не существует. Жертвы, скорее, для сплочения людей нужны, для их веры, их спокойствия… И ритуалы я буду истово проводить, с чувством, отдавая себя, если там богов нет. Нам всё равно за собой вести, так у людей вера должна быть, и не только в богов, но и в нас. Смотреть всё надо…

Алесь обнял его, поцеловал на прощание.

– За Кузькой присматривай, Эктор говорит, спал он плохо, метался…И вообще, береги ребят!

Илька кивнул. Алесь обнял каждого из парней.

– Восемь дней, последний срок. И ещё… Если что, свяжитесь. Гегелох нас не зря же учит, – командир эфебов что-то чересчур нервничал. Если бы шёл с ними – спокойнее бы был.

– Ага, свяжись, – Павка горько хмыкнул. – Что Олежка, что брат… Они же тупые, даже если что и дослышат – переврут. Свяжись с ними…

– Ребят, удачи! Илька, береги их! – Алесь остался в городе прикрыть их отсутствие, мальчишки же помчались к Олимпу.

За три дня группа добралась до Диона, маленького городка рядом с Олимпом, скорее даже, селения.

Тут был расположен храм богу, а вокруг расположились дома служителей и небольшой торг при храме. Да и сам храм представлял собой простой каменный алтарь в окружении священных деревьев и водоёмов. Вот за ними жрецы и следили.

Пока Илька с Павкой омывали камень водой и расчищали святое место, Кузька с Фифой купили козлёнка для жертвы. Маленький серый козлёнок упирался, блеял, когда ребята тянули его к алтарю, но, увидев, выходящую из-за священного камня Данку, сначала растерялся и замер, а после, расставив тонкие ножки и наклонив голову, воинственно пошёл на барсиху наставив на нее едва народившиеся рожки.

– Хорошая жертва, смелая. Бог смелых любит, – одобрил козлёнка Павка, набрасывая ему на шею торжественный венок, сплетенный Яськой. Козлёнок, уже в веночке, попытался напасть на мальчишку. Пока животинка была озабочена противниками перед собой, Фифа тихонько завязал ему бантик на хвосте. Получилась на удивление хорошо разукрашенная жертва.

Местные с интересом рассматривали явившихся к ним ребят, совсем ещё детей, не посвятивших ещё волос богам, но таких самостоятельных, что путешествуют без взрослых. Ни у кого даже святотатственной мысли не возникло, что детишки собрались покорить Олимп. Поблизости как раз жили дии, обучающие фехтованию Ареса, так местные были уверенны, что мальчишки именно туда собрались. Даже отговаривали их, советовали приехать года через три. Десять учителей диев брали на год не больше двадцати учеников из эфебов. Да и чтобы попасть туда, надо сдать ещё экзамены.

Илька уже рассмотрел священную рощу Ареса, где проходит посвящение в александроса, отсюда она как раз неплохо видна, эта роща… Ага, слово красивое… И Алесь всё время рощей называл. Гора, целиком покрытая дремучим лесом. Именно там, по бурелому, за оленем бегать приходится. Интересно, конечно, там побродить. Ведь в лесу, столь дремучем, наверняка древние святилища скрыты. Вот будет там учиться – поищет.

Павка запел гимн богу чистым, сильным голосом. Яська возложил на алтарь украшенного и связанного за ноги козлёнка. Пел он божественно, с чувством. Даже птицы примолкли, слушая мальчишеский голос. Лицо Павки было одухотворённым. Светлые волосы, развеваемые ласковым ветерком, словно сияние создавали вокруг головы. Голубизна летнего неба, его глубина отражались в мальчишеских сияющих глазах.

Голос летел в божественный эфир, как изначально вышедший оттуда и теперь возвращающийся домой, в мир богов, сияющий и звенящий своей чистотой, как ветер, скользящий между вершинами гор – мощный, свободный и холодный. И сам мальчишка выглядел отстранённым, как боги, не соприкасающиеся с миром людей. Словно один из жителей эфира явился к алтарю.

Местные собрались послушать. Одни делали вид, что они просто мимо проходили, другие же, слушая гимн, сами начинали молиться.

Яська одним движением перерезал горло козлёнку, и тёплая кровь заструилась по алтарю под исполняемый гимн. Алтарь был новый, видимо недавно поставленный на старом месте силы, посвящённой богу. Что тут и раньше молились – чувствовалось: наработка была большая. Вот только какому богу? Все просто говорят – алтарь богу, а какому? Эх, старый бы алтарь глянуть, а не этот, современный, поставленный для паломников и учеников диев. Диосом ведь любого бога назвать можно и Диониса – Ниссенского бога, и Ареса, и даже недавно появившегося олимпийского Зевса. Хотя его так и называют Диос – бог. Все боги. Потому Павка и избрал для песнопения гимн, где имя не упоминалось, чтобы богов не обижать. Они сами разберутся, кому жертва, кто из них самый голодный.

Последнее затихающее “ме” зверушки совпало с высоко уносящейся нотой гимна, отправляя душу козлёнка прямиком на обеденный стол бога.

До Олимпа мальчишки решили доехать на своих конях, а потом Павкин педагог их заберёт и будет ждать ребят уже в Дионе.

Олимп ребят встретил дикими зарослями оливы. Лето выдалось жарким, но к трону Зевса предстояло идти сначала через лес, а потом карабкаться по леднику. Мальчишкам пришлось одеться. Это до горы они могли свободно прохлаждаться в одних хламидах, бесформенно окутывающих тело, или как крылья, парящие за спиной, обдавая тело ветром. Правда, Илька не расставался со своей шляпой, ну, это чтобы голову не напекло. Взяв еды на два раза, жертвы для богов и каёлки с верёвками, сложив всё в мешки, парни одели штаны и хитоны. Яська их ещё дома учил, как по горам лазить, даже на несколько горных вершин залезть заставил, что бы подготовились.

Ребята закрепили оружие. Так, на всякий случай, мало ли кто в лесу на них выскочит. Кузька засунул в мешок Леаппа пару кроликов, пойманных в дороге его кречетом. Хозяйственный Фифа хотел именно их принести в жертву богу, чтобы не тратиться на козлёнка. Но кролики были в таком непотребном состоянии, исполосованные птичьими когтями, что потребить их бог явно побрезговал. Может, будь они какими-нибудь лаконцами, тоже бы в одних хламидах по лесу и горам прыгали, словно дикие волки. Но что-то не хотелось встречаться с колючками малины, или острыми ветвями. А уж то, что они в малинник полезут, Илька не сомневался. Ягода уже поспела, кусты её уже отсюда видны. Это вон, олива ещё не созрела… Судя по зарослям, на Олимпе вообще ягод должно быть много самых разных. Вот и к богам сходим, и угостимся с ними.

Кузька на прощание поцеловал своего коня, даже всплакнул.

– Красава… Вот заберут меня боги, кто тебе хвост в косицы заплетёт, кто за ушко сладенькое куснёт…

Конь недоверчиво, с опаской покосился на хозяина, быстро поджимая уши.

– А что, ты его кусал? – заинтересовался Фифа, пытаясь рассмотреть на мохнатых ушах следы зубов. – Это у вас ласки такие?

Илька вздохнул.

– Пошли ужо… – ну, куда они без шуток, плясок – даже на Олимп без них не подымятся… И как их боги терпят? Вот и ещё доказательство, что три вершины горы пусты. Да и что богам там делать! Посейдону, скорее, под водой престол иметь должно, а Аид где-то в снегах.

Сначала мальчишки пробирались сквозь оливы. Интересно, это тоже священная роща, посвящённая богам? Если да, то больно заросшая, и боги тут вообще не ступали. Зато вот кабаны пробегали, наследили. А козы тут просто жили, обитали, паслись, развлекались, группировались – их тропами вся земля испещрена. И если они тут боги, то олимпийцы тоже должны быть на копытах и так же скакать, чтобы жить на Олимпе.

Роща олив была большая, тянулась высоко. Одну из козьих троп мальчишки выбрали себе, как дорогу. Наверно, от этих диких олив и гора своё название получила. Всё подножие ими заросло.

– Значит, если две половинки соединить, будет целое, – Кузька вытер испачканные малиной руки о штаны и выразительно посмотрел на Яську. Парень кивнул, старательно набивая рот ягодой.

– А два целых соединить – будет бог… – с другой стороны к нему уже подходил Илька.

– На днях ритуал проведу, найду вам ваши половинки, только звёзды в нужную позу встанут, – Яська старательно прожевал. – Обещал – сделаю.

– В какую это позу у тебя звёзды встанут? – Фифа с интересом почесал в голове, перебирая волосы, представляя позы звёзд. Павка прыснул.

– Да ну тебя, Фиф, меньше с шалупонь общайся, а то и не такие картинки выдумаешь, – покраснел Яська.

– А успеешь, ты же на днях уедешь? – вернулся к животрепещущей теме Кузька, предоставляя незаинтересованным сторонам хихикать над звёздами в отдалении.

– Куда это он собрался? – Илька опешил. Друг им ничего не говорил, один Кузька в курсе.

– Ой…, – спохватился рыжий. Наверно говорить нельзя было.

– Ну да ладно…, – иллириец махнул рукой. – Яську бадри на панкратий выставляет за две драхмы. Против того, кто Приама сломал.

– Так запрещено же, – ахнул Фифа.

Илька задумался. Ну да, Ясон не эгеец, вроде как на него запрет не распространяется. А бадри их, моский, тут задержался, сейчас Кузька у него учится пророческому стихосложению больше всё равно не у кого.

– Под именем Геур пойду – мститель, – Яська осуждающе покачал Кузьке головой. Тот только развёл руками.

– А что я… Само сорвалось. Парни, может, за вепрем поохотимся? – тут же попытался он перевести тему. – Их тут много.

– Нет. Мы не за этим идём…, – Павка остановил иллирийца, готового уже пустить птицу на выслеживание.

– Пошли, нас небо впереди ждёт… – поддержал Линкеста Илька.

– Скучные вы, нет в вас охотничьего азарта, – хихикнул Кузька и помчался догонять ушедшего вперёд Ясона. Моск по горам прыгал точно молодой козёл, вместе с Данкой они всю группу вели вперёд. А кабанов, действительно, было много. Мальчишкам даже пришлось притаиваться, когда самка с поросятами возникла из зарослей, и целенаправленно протопала по своим кабаньим делам. Секачи по дороге попадались. Огромные, матёрые, с жёлтыми клыками, торчащими из пасти и мелкими злыми глазёнками, выискивающими соперников.