Она взяла у Наташи номер телефона и пошла домой, обдумывая, что же ей делать. Помогать ей было некому. Ее отец к тому времени допился до инсульта и умер. Мать, всю жизнь занимавшаяся в своем институте очень важным и нужным исследованием неправильных глаголов английского языка, при капитализме, естественно, оказалась без работы. При социализме она получала приличную для того времени зарплату, при капитализме желающих оплачивать такую деятельность, не нашлось. Ленину маму отправили на пенсию, и она сама оказалась в бедственном положении. Всю жизнь, прозанимавшись исследованием грамматики английского языка, она не научилась давать уроки и никогда не видела вблизи живого ученика, и не знала, как его учить. Ленин брат, у которого жена очень кстати оказалась еврейкой, уехал в Израиль. Однако там тоже устроиться было непросто. Очень уж много понаехало специалистов с высшим образованием. Маленькому Израилю столько было не нужно. Сейчас он работал там совсем не по специальности, жена тоже, но матери каждый месяц высылал по 100 долларов. На эти деньги она и жила, постоянно жалуясь Лене в письмах на нищету.

В тот день, придя домой, Лена с удивлением обнаружила там трезвого мужа. Он ждал ее с нетерпением, чтобы рассказать свою новость. Он встретил одного из своих бывших сокурсников. Тот открыл мастерскую по ремонту лодочных моторов и предложил Виталику поработать у него. Его дело процветало, он собирался расширяться и раздумывал, взять ли ему ссуду в банке или найти компаньона с деньгами.

Ну, что ж, подумала Лена, пожалуй, это судьба.

Она в свою очередь рассказала ему о Наташе. К ее удивлению он, подумав, сказал ей, что, возможно, это было бы неплохо. Если бы она смогла заработать достаточно денег, чтобы он стал компаньоном в мастерской, они бы встали на ноги, а, может быть, и разбогатели.

Супруги размечтались и до поздней ночи обсуждали открывшиеся возможности. Нужно было где-то раздобыть деньги на поездку и закупку товара. Решили продать кое-что из Лениных драгоценностей, подаренных ей родителями и самим Виталиком в благополучные дни. Виталик клялся, что больше не будет пить, а будет работать с утра до ночи, чтобы также заработать деньги. Родители помогут ему присмотреть за детьми, да и они сами уже взрослые. Дети, услышав, о чем говорят родители, тоже прониклись энтузиазмом. Им давно уже надоела нищета, и они с завистью рассказывали о богатых родителях своих одноклассников. Они клятвенно пообещали, что будут ходить в школу, убирать квартиру, готовить себе и отцу еду, слушаться бабушку и дедушку, и вообще все на свете, только пусть уже родители начнут зарабатывать деньги.

К утру все было решено и обсуждено, и Лена позвонила Наташе. Та обрадовалась, вдвоем все-таки веселей, и сразу дала ценные указания, что брать с собой, и как себя вести.

В целях безопасности челночники сбивались в группы, и более опытные учили новичков. Уже в первой поездке Лена поняла, что сама она не смогла бы ни доехать туда, ни вернуться обратно. Вначале она никак не могла привыкнуть к грязи, к многодневным задержкам на границе, когда негде было умыться, и приходилось спать, не раздеваясь, или вообще не спать, чтобы не украли вещи. Хорошо, что опытные люди знали, кому и сколько нужно дать, чтобы пропустили поскорей. Лена быстро поняла, что на одних можно кричать матом, а с другими нужно разговаривать почтительно, третьим же нужно сразу совать деньги.

В Петербурге Наташа постоянно останавливалась на одной и той же квартире. Хозяева, пытаясь выжить, сдавали свою трехкомнатную квартиру челночникам, а сами ютились у родителей. Во всех комнатах стояли кровати. С раннего утра челночники разбегались по рынкам, после обеда возвращались, ели, спали. Публика там собиралась самая разнообразная: бывшие учителя, инженеры, врачи, торговые работники. В общем-то, люди были все приличные; ни скандалов, ни ссор не заводили. Хозяин с хозяйкой следили, чтобы все было тихо, так как боялись соседей. На рынке Наташка тоже была своя. У нее там было постоянное место. Она показала Лене, кому заплатить, и Лена тоже получила место.

На удивление товар распродался быстро. Довольная Лена поехала домой после всех мук, наконец-то отдохнуть. Еще пару таких поездок, и можно будет внести пай за мастерскую.

Но дома все оказалось не так, как планировали. Виталик залез в долги. Он, правда, не пил, но хозяйничать не умел совершенно. Дети покупали, что хотели, и деньги, что Лена оставили им на хозяйство, быстро ушли. На Ленины расспросы, куда делись деньги, Виталик только виновато разводил руками, Дети тоже не могли толком ничего сказать. Привыкшие в прежние времена жить на широкую ногу, они не умели экономить и не понимали, как тяжело Лене достались те деньги, которые она привезла.

Свекор и свекровь встретили Лену недовольным бурчанием. Где ж это видано, чтобы мужняя жена оставила мужа и ездила по свету неизвестно с кем. Дома нужно сидеть, за детьми смотреть и за мужем.

Лена махнула на них рукой, заплатила долги и снова поехала торговать. Но толку от этого было мало, Все уходило на хозяйство, как в бездонную бочку. Да и Виталику постепенно надоели поездки жены. Он стал настаивать, чтобы она прекратила ездить, но Лена упрямо продолжала свои вояжи. Она решила часть денег припрятывать и собрать на магазин или киоск.

Постепенно она втянулась и стала не всегда заезжать между поездками домой, чтобы скорей обернуться с товаром. Себе она говорила, что делает это для того, чтобы побыстрей насобирать денег и осесть дома, но на самом деле ей начала нравиться эта жизнь. Дома непрерывные скандалы с мужем и его родителями, уборка, готовка, мелочная экономия, а здесь раздолье, новые люди, свободные деньги. Она все меньше и меньше денег привозила домой. Все равно растратят. Виталик встречал ее молча. Он больше не уговаривал ее остаться дома. Свекор и свекровь с ней вообще не разговаривали. Дети привыкли обходиться без нее и встречали ее равнодушно.

Постепенно Лена и сама отвыкла от дома. Как раз в это время она и встретила Олега. Олег был младше Лены. В то время ему было только двадцать пять, но он успел перепробовать многое в попытках разбогатеть. Слишком осторожный и порядочный, чтобы связываться с криминалом, он все-таки пытался добыть деньги сравнительно честными путями. Благодаря своему твердому и решительному характеру, он тут же стал признанным лидером группы челночников, с которыми разъезжала Лена. Наташа к тому времени уже перестала ездить. Накопленных денег ей хватило, чтобы открыть магазинчик, и Лена теперь ездила одна.

Олег сразу же обратил на нее внимание. Конечно, она выделялась среди торговок и забитых жизнью учительниц и медсестер и внешностью, и умом, и остатками интеллигентности. Он сделал ее своей помощницей, а затем она стала и его любовницей. В Лене вновь проснулась вся ее былая влюбчивость и темперамент. Олег был красавец, настоящий мужчина, и еще Лене льстило, что он моложе ее. Олегу же для дальнейших планов была нужна помощница. Да и вдвоем они быстрей накопят денег на свое дело. Он уговорил Лену вообще не посылать денег домой. «Все равно прос…т» – говорил он ей. – «А вот когда ты встанешь на ноги, разбогатеешь, они тебе еще спасибо скажут». Лена, в общем-то, легко дала себя уговорить. По сравнению с Олегом муж казался ей старым и бесцветным. Да и дом и дети уже остались где-то в далеком прошлом, Почему бы немного не пожить для себя? А когда будут хорошие деньги, то и детям будет хорошо. Но в глубине души она понимала, что назад пути уже не будет.

Еще два года они проездили с Олегом и, наконец, решили, что уже пора перестать ездить, и можно начать скупать товар у других. Торговать пока можно продолжать на базаре, пока они не смогут достичь своей главной цели открыть магазин. Месяц назад они перебрались в Москву. Теперь они торговали здесь, и Лена стала искать Альбину.

* * *

«Ну, вот, – закончила она свой рассказ, – так и живем». И с вызовом добавила:

– Очень здорово живем, между прочим. Мне нравится такая жизнь. Мы снимаем сейчас квартиру целой компанией. Встаем в пять утра, идем на базар, торгуем до обеда. Потом идем домой, по дороге покупаем еду, бутылку, садимся все вместе обедать, выпьем, поговорим, посмеемся, В общем, весело. Вечером тоже выходим иногда куда-нибудь. Олег у меня такой молодец, с ним не заскучаешь, да и мужик настоящий, не то, что этот импотент, мой муж.

– Но как же дети там одни, без тебя? – с ужасом спросила ее Альбина, чья нежная душа не могла принять такое. – Ведь им нужна мама, они же сейчас в таком опасном возрасте. Да и Виталик ведь все-таки тебе муж, ты же любила его когда-то.

– Муж, объелся груш, – снова со злобой сказала Лена. – Ты бы сама попробовала пожить с таким никчемным мужем. Тебе хорошо, твой-то вовремя сориентировался, и папочка помог, небось. У вас ведь своя фирма. Тебе хорошо на всем готовом быть идеальной женой и матерью, а ты попробуй, как я самой крутиться, да еще мужа ни на что не годного кормить.

Какая-то правда в ее словах была. Альбина действительно жила как бы отгороженной от житейских бурь мужем и свекром, твердо стоявшими на ногах, благодаря связям, деньгам и умению приспосабливаться.

– Но все-таки, как же дети? – робко повторила она.

– Что дети? Они присмотрены. Там и бабушка, и дедушка, и папочка, который их очень любит, ничего для них не жалеет, все мои деньги, с таким трудом заработанные, на них тратил. Теперь пусть сам покрутится. Ничего с ними не случится. Свекровь моя теперь поумнела. Печет торты на продажу, свекор мастерскую открыл, что-то там чинит, Виталик работает. Так что с голоду никто не умирает. Можешь за них не переживать, жалостливая ты моя.

Лучше не злить ее, подумала про себя Альбина и решила переменить тему разговора.

– Ну, и что ты сейчас собираешься делать? – с притворным интересом спросила она.

Но Лена уже смотрела на нее с ненавистью.

– Сейчас? Сейчас я собираюсь открыть магазин в Москве, и я хочу, чтобы ты мне помогла.

– Я? Но чем же?

– Видишь ли, мы хотим открыть шикарный бутик. Не торговать там какой-то дрянью, а настоящим эксклюзивом. Кое-какие деньги у нас есть, но не думай, что так уж много, так что нам придется расходовать их очень экономно. У нас уже все продумано. Прежде всего, мы хотим оторваться от этих базарных торгашей. Для этого нам нужна квартира, и мы думаем, что ты вполне можешь нам помочь купить ее.

– В каком смысле помочь? – нервно спросила Альбина, все еще не веря, что ее подруга способна на такой безжалостный шантаж.

– Помочь подыскать тебе квартиру?

– Нет, дорогая, не притворяйся. Ты прекрасно все понимаешь. Я хочу, чтобы ты убедила своего мужа купить мне квартиру.

– Ты сошла с ума, – ахнула Альбина. – Как это вдруг я скажу ему, что он должен купить квартиру моей подруге? И за какие деньги?

– Не волнуйся, все продумано. Во-первых, это только так звучит «квартира». На самом деле я прошу только одну комнату, всего одну, можно в любом районе, но, конечно, отдельную, со всеми удобствами и хотя бы восемнадцать метров.

– Но это невозможно. Он никогда в жизни не согласится. Даже слушать не станет.

– А это уже твоя проблема. Убеди его, скажи, что я прошу вас одолжить мне деньги на квартиру, скажем, на год, а потом я, может, и в самом деле отдам. Кто знает, если дела пойдут хорошо, может быть, для меня эти деньги будут ерундой.

– Но для нас это совсем не ерунда. Мы вовсе не миллионеры.

– Я знаю, что не миллионеры, но ведь и не бедные. У твоего мужа охранная фирма и детективное бюро. Я даже знаю, что у него двухэтажный офис. Прежде, чем позвонить тебе, я все разузнала.

– Как?

– Когда я приехала в Москву, то сразу стала искать тебя. Фамилию я помнила, но ни в телефонном справочном, ни в адресном бюро сведений о вас не давали. Все засекречено, и ты думала, что я тебя не найду. Но я не такая уж дура. Я стала искать кого-нибудь из нашей группы, кто бы мог знать твой адрес, и нашла Лерку Гинзбург. Она живет в квартире своего дедушки, и телефон по-прежнему на его фамилию. Я позвонила ей, мы с ней поговорили. Она дала мне телефоны почти всех девочек, которые остались в Москве, и в том числе и твой. Она же мне и рассказала, чем занимается твой муж, даже назвала улицу, где его контора находится. Мы с Олегом там побывали, и все посмотрели.

– С Олегом? – в ужасе отшатнулась Альбина. – Боже мой, ты ему все рассказала?

– Ладно, не боись, ничего я ему не сказала, и он со мной не ходил. Я только сказала ему, что у меня есть подруга, которая мне очень многим обязана, в частности, своим семейным счастьем, и она может купить нам однокомнатную квартиру.

– Ты врешь, – с отчаянием сказала Альбина. – Ты ему все рассказала. Как ты могла?

– Да что ты все заладила «рассказала, рассказала». Да если бы он знал хотя бы твое имя, он бы давно уже сам пришел к тебе и потребовал не одну комнату, а три. Но я трезво оцениваю твои возможности, и лишнего не прошу. Да, квартира должна быть оформлена на мое имя.

– Послушай, но ведь это же шантаж. Как ты можешь? Мы же дружили с тобой.

– Да, и если бы я этого не помнила, я бы знаешь, что от тебя потребовала? А так я прошу всего лишь такую малость, и к тому же, может быть, и верну эти деньги. Я совсем не такая уж дрянь, но у меня нет другого выхода. Я тоже хочу пожить по-человечески. Знаешь, как я устала от вечной бездомности, холода, грязи?

– Но у тебя есть дом. Почему бы тебе не вернуться к мужу и детям?

– Все, – отрезала Лена. – Хватит давать мне советы. Я сама знаю, что мне надо. А вот тебе нужно убедить твоего мужа помочь твоей любимой подруге, которая находится в тяжелом положении. Если нужно будет, я приду и поплачу у вас на кухне. Не волнуйся, оденусь прилично и буду изображать из себя ангела. Ты же знаешь, я это могу, если захочу.

Да уж, Альбина это знала. В свое время она приложила немало усилий, чтобы Саша ни разу не увидел ее лучшую подругу. Она никогда не знала, чего ожидать от Ленки. Попадет ей вожжа под хвост, и она наболтает ему все, что угодно, запросто опишет все свои любовные похождения, а потом и о ней, Альбине, будут думать то же самое. Но на самом деле Альбина больше всего боялась, что ее хорошенькая бойкая подружка запросто отобьет у нее ее долгожданного суженного. Она инстинктивно чувствовала, что мужчины не могут оставаться равнодушными к таким доступным женщинам, даже если знают, что у них еще полно любовников. У мужчин очень развито стадное чувство. Им нравятся те женщины, которые нравятся всем, по принципу «лучше есть дерьмо всем вместе, чем торт в одиночку». Так учила ее свекровь, а ей Аля верила безоговорочно. К тому же она помнила, что и сама Ленка в молодости очень любила напевать:

 
Вьются кудри, вьются кудри,
Вьются кудри у б……й.
Почему ж они не вьются
У порядочных людей?
Потому что у б…….й
Деньги есть для бигудей.
А у порядочных людей
Все уходит на б….й
 

Когда они встречались с Сашей, она никогда не приглашала его к себе домой, где он мог встретить Ленку. Ленка понимала ее опасения, но не обижалась, а даже гордилась тем, что Аля ее боится. На свадьбу Аля, конечно, ее пригласила быть подружкой, но тут уж обстоятельства так сложились, что она и на свадьбу не попала. Аля выходила замуж летом. Лена должна была приехать в Москву из Запорожья, но как раз в это время у нее был бурный роман, и она укатила с очередным возлюбленным в Крым, махнув рукой на свадьбу подруги. И Алиной свидетельницей стала Лера Гинзбург, которая жила в Москве.

Позже, уже будучи замужем, Аля ни разу не пригласила подругу к ним домой. Отговаривалась тем, что у Саши негостеприимные родители. Она боялась ее. Даже будучи законной женой, она боялась конкуренции. Уж очень ее всегда подавляла Ленкина уверенность в себе, ее умение использовать любые обстоятельства, найти нужный тон с любым человеком. Она знала, что Лена, если захочет, сможет очаровать и Сашиных родителей и, не дай бог, самого Сашу.

Вот и сейчас, как только Ленка сказала, что может прийти к ним, у нее на лице появился не просто испуг, а самый настоящий ужас.

– Ну, хорошо, не приду, не приду, не дрейфь, – Ленка явно смеялась над ней. Потом заговорила деловым тоном.

– Значит, так. Ты рассказываешь своему Саше, что твою несчастную подругу бросил негодяй муж, забрал у нее детей, и ей бедняжке негде жить. В общем, нужно помочь ей встать на ноги: одолжить деньги на квартиру, договориться с крышей для ее бизнеса, и так далее. Да, кстати, когда я открою магазин, будешь советовать своим подругам одеваться у меня. Не бойся, у меня все будет на высшем уровне. Ты не смотри, что я сейчас так выгляжу, Я похудею, приведу себя в порядок. Мы с тобой еще будем встречаться на светских тусовках.

– Господи, да на каких там тусовках? За кого ты меня принимаешь? За миллионершу, даму из высшего общества? Ты, наверное, думаешь, что у меня и прислуга есть?

– Ну, не знаю. Я, во всяком случае, буду именно светской дамой и для этого мне сейчас нужно выбиваться любыми средствами. И я выбьюсь.

Да уж, с горечью подумала Альбина. Ты выбьешься за мой счет. Что ж тогда я тоже буду защищаться любыми средствами. Ладно, сейчас главное узнать точно ли она не называла мое имя Олегу.

– Ну, хорошо, – сказала она вслух, – предположим, я помогу тебе с квартирой, но ведь тебе и твоему Олегу это потом покажется мало. Начнете требовать что-нибудь еще.

– А что еще? Только помочь с крышей и все. Не волнуйся, я совесть имею.

– А Олег?

– А он не знает, к кому я обращаюсь. Знает только, что есть университетская подруга, которая многим мне обязана. Я даже у Лерки взяла телефоны всех девочек, которые остались в Москве. Так что он не сможет тебя вычислить.

Да, это удачно, подумала Альбина. Даже Лера, если и узнает что-нибудь, тоже не сможет вычислить меня. А в то, что у тебя есть совесть, я, дорогая моя подружка, не верю. Учитывая то, что ты со спокойной душой сделала в молодости, и как ты сейчас бросила мужа и детей… Да и выпить ты любишь, а когда выпьешь, много говоришь.

Альбина пыталась убедить себя, что Лена заслуживает уготованную ей участь, но это ей не удавалось. Не такая уж та все-таки злодейка, да и не Альбина ей судья. Дело в другом. Пока Лена здесь, Альбина ни одной минуты не будет чувствовать себя в безопасности. Да и Сашу никогда не убедить одолжить такие деньги неизвестно кому, и насчет крыши тоже ерунда какая-то. Он и говорить об этом не захочет. Нет, выход только один. Что ж, теперь нужно только выбрать подходящий момент.

Лена по-своему расценила ее молчание.

– Ну, думаешь, что мужу сказать? – весело спросила она, заранее радуясь тому, что, по-видимому, ей удастся добиться своего. – Думай, думай, ты женщина умная, сможешь его убедить, и все у нас будет хорошо. Надо теперь за это выпить. Где наши стаканчики?

Она повернулась к Альбине спиной, неуклюже пытаясь замерзшими пальцами взять одноразовые стаканчики, которые они поставили на край каменной вазы с цветами.

Вдруг что-то как будто щелкнуло в Альбининой голове, и какой-то посторонний голос совершенно бесстрастно произнес; «Сейчас».

Альбина вдруг стала совершенно спокойной, перестали дрожать руки и ноги, прошла внутренняя дрожь. Она всунула руку в сумку и спокойно, не суетясь, вынула пистолет из пакета, сдвинула предохранитель и вытащила его из сумки. Время как будто бы растянулось, и она почему-то знала, что Лена не повернется столько времени, сколько ей будет нужно. Значит, бог за меня, мелькнула в голове кощунственная мысль. Также спокойно она поднесла пистолет к куртке подруги с левой стороны и нажала на курок.

Как же пуля пройдет сквозь всю одежду, мелькнула еще одна мысль. Но пуля прошла. Лена вдруг ткнулась головой в спинку скамейки и затихла.

Все еще не веря, что все уже произошло, Альбина еще некоторое время сидела, сжимая пистолет.

Господи, что же это я, наконец, спохватилась она. Как хорошо, что она все продумала заранее. Сейчас она могла действовать только как автомат. В голове не было ни одной толковой мысли.

– Так, что же я должна делать теперь? – вслух сказала она себе.

– Да, забрать все, что я принесла с собой.

Она осторожно обошла то, что еще недавно было ее подругой, а теперь стало чем-то страшным, взяла бутылку, стаканчики, подняла коробку от печенья, недоеденную шоколадку. Все положила в заранее приготовленный пакет.

По Плану нужно было теперь обыскать Лену, забрать документы, и лучше бы и деньги, чтобы подумали на грабителей, но это было свыше Альбининых сил. Даже под дулом пистолета она не смогла бы дотронуться до этого.

Она выглянула из-за постамента. Аллея по-прежнему была пустой. Вообще, кажется, во всем парке никого не было. Она быстро пересекла аллею и пошла между кустами к выходу. Теперь нужно было выбросить этот пакет в другом районе города.