Глава 3

– Пожалуйста, выбирайте все, что захотите, – подавая Кире меню, проговорил Ганшин. – Здесь недурно готовят лобстеров и форель.

– Закажите то, что сами сочтете нужным, я полностью полагаюсь на ваш вкус, – застенчиво ответила Кира.

– У вас нет аллергии на морепродукты? – задал неожиданный вопрос мужчина.

– Нет… кажется, – неуверенно ответила Кира. – Во всяком случае, от рыбы точно нет, я очень часто покупаю треску.

– Треску? – улыбнулся Ганшин. – Наверняка мороженую?

– Ну да, мороженую, – утвердительно кивнула Кира. – А что здесь смешного-то? – нахмурилась она. – Я из нее рыбные котлеты делаю, по бабушкиному рецепту, очень вкусно, между прочим.

– Нет, нет, ничего, не обращайте на меня внимания, – продолжая улыбаться, ответил Ганшин. – Просто когда вы сказали про треску, я очень ярко вспомнил свою юность.

– Ваша юность как-то связана с мороженой треской? – не сдержавшись, хихикнула Кира.

– Даже не представляете, насколько тесно, – загадочно округлил глаза Илья. В них плескались смешинки, которые задорно поблескивали, и от этого его голубые глаза становились еще голубее. – Я в Москву из Омска приехал, после того как школу закончил, – начал рассказывать Ганшин. – Здесь в университет поступил, жил в общежитии, стипендия – копейки, которой хватало на пару дней, не больше. Вот мы с ребятами, чтобы сэкономить, тоже очень часто треску свежемороженую покупали. Она тогда самая дешевая была, как сейчас помню, пятьдесят шесть копеек. Вслушайтесь в эту цифру, Кира Эдуардовна: пятьдесят шесть копеек! Сейчас звучит смешно, правда?

– Действительно смешно, – согласилась Кира.

– Да, много мы этой трески в те годы поели, – вздохнул Ганшин. – Пельмени не всегда купить успевали, их очень быстро разбирали. Пока на занятиях просидишь, дело к вечеру, в магазинах уже пусто, а если что-то и есть, то очередь в три ряда. Вот мы что успевали схватить, то и ели. В основном треска или котлеты, домашние назывались, по двенадцать копеек штучка. В то время страшный дефицит на продукты был, конец восьмидесятых, начало перестройки.

– Я то время почти не помню, потому что еще маленькой была, но все знаю, мне бабушка рассказывала.

– А ваша бабушка, она кто? – полюбопытствовал Илья.

– К сожалению, она умерла год назад, – ответила Кира. – А при жизни была актрисой. Может быть, слышали про такую, Евгения Романова? Достаточно известной личностью была в театральном мире.

– К моему стыду, я совсем не театрал, – развел Ганшин руками. – Раньше не было денег, а когда они появились, совершенно не стало времени.

– Это плохо, – вздохнула Кира. – Мне кажется, для того чтобы сходить в театр, человек должен находить время.

– Это так важно – смотреть спектакли? – с легкой иронией спросил Ганшин. – Мне кажется, что сама жизнь – это и есть самый интересный и не всегда предсказуемый спектакль. На нее, родимую, заранее сценария не напишешь, поэтому она всегда преподносит тебе сюрпризы. Зачем же, спрашивается, ходить в театр?

– Зря вы так думаете, Илья Борисович, – возразила боссу Кира. – Жизнь, конечно, спектакль интересный, но театр – это же искусство. Я, может быть, скажу сейчас банальную фразу, но считаю, что она верна: «Не хлебом единым жив человек».

– Может, вы и правы, – пожал Илья плечами. – Только сколько людей, столько и мнений. Мое личное мнение я вам уже высказал. И потом, я уже сказал, у меня совершенно нет времени ходить в театры. У президента крупной компании практически нет личной жизни. Есть более неотложные дела, и, к сожалению, проблемы тоже имеют место быть, их нужно успевать решать, иначе засосут, как трясина в болоте. Мир бизнеса слишком жесток, чтобы расслабляться.

– Деньги, деньги и еще раз деньги? – усмехнулась Кира. – И не скучно вам так жить, Илья Борисович?

– Нет, Кира Эдуардовна, мне не скучно зарабатывать деньги, это меня даже возбуждает, – немного грубовато ответил Ганшин, и на Киру вновь посмотрели две холодные льдинки его глаз.

– Извините, – прошептала она и отвела взгляд. – Просто деньги не могут заменить…

– Кира Эдуардовна, вы все же посмотрите, вдруг вам что-нибудь приглянется, – снова подавая девушке меню, проговорил Ганшин, резко прервав тему о деньгах. – Ну а я тем временем посмотрю карту вин.

– Мне не нужно вина, я не пью спиртного, – поторопилась предупредить Кира. – Из напитков я предпочитаю сок или кофе, а еще я люблю молоко… по утрам, – неуверенно улыбнулась она.

– Совсем не пьете? – вскинул брови Ганшин.

– Совсем.

– Почему? Вы больны?

– Почему это больна? – удивилась девушка вопросу. – Просто не понимаю состояния опьянения, вот и все. У меня почему-то сразу настроение падает, и я спать хочу, – откровенно призналась она. – Это ужасно, правда? Совсем не умею поддержать компанию.

– Ну а бокал шампанского на Новый год, например, или на торжество какое-нибудь?

– Могу, конечно, только предпочитаю этого не делать, – сморщила Кира носик. – Говорю же, у меня появляется страшная слабость, и сразу спать хочется. Всем весело, а я, как белая ворона, сижу носом клюю. Самое ужасное, что я с этим совершенно не умею справляться. И еще наутро я вся чешусь.

– Похоже на аллергию, – сделал вывод Ганшин. – Редкое проявление на спиртное, но случается.

– А вы откуда знаете? – спросила Кира.

– Так я же бывший доктор, закончил медицинский факультет университета.

– Вы врач? – удивилась девушка и с интересом посмотрела на своего шефа. – Вот бы никогда не подумала!

– Что, не похож?

– Абсолютно, – откровенно призналась Кира. – Для врача вы слишком… – девушка внезапно замолчала и с опаской посмотрела на шефа.

– Ну, что же вы? Договаривайте.

– Думаю, что я себе закажу форель с картофелем фри, салат «Цезарь», а на десерт… нет, обойдусь без десерта, пусть будет просто кофе, лучше глясе, – произнесла Кира, уткнувшись в меню.

– Вы не договорили: что «я» и что «слишком», – напомнил ей Ганшин и, аккуратно забрав у девушки меню, которым она пыталась загородиться, посмотрел на нее строгим взглядом.

– Врачи должны быть добрыми, как Айболит, – ответила Кира, смело встретившись с его взглядом.

– А я, значит, злой, как Бармалей? – усмехнулся мужчина, тоже упомянув Чуковского. – Вот уж никогда не думал, что я такой страшный. У Бармалея вроде бы усы имеются, а я чисто выбрит, как видите.

– Вы не страшный и прекрасно об этом знаете, – нахмурилась Кира. – Я сейчас не о внешности говорю, между прочим, а совсем о другом.

– О чем же? – заинтересованно глядя на девушку, полюбопытствовал Ганшин. Было видно, что его очень забавляет этот разговор, но он сдерживал себя, чтобы не засмеяться.

– Доктор должен быть таким… таким… Айболитом, в общем, – так и не найдя подходящих слов, выпалила Кира. – Только не нужно надо мной смеяться, вы прекрасно знаете, что я имею в виду, – видя, как подрагивают губы у ее шефа, торопливо добавила она.

– Значит, я грубый, злой, невоспитанный и совершенно не вписываюсь в ваше представление о докторах, – пришел к выводу мужчина. – Вы это хотели сказать? – пряча улыбку, спросил он.

– Нет, но что-то похожее, – скорчив кислую мордочку, призналась она.

В это время подошел официант, и Ганшин сделал заказ.

– Только, если можно, побыстрее, пожалуйста, дама голодна, – предупредил он официанта. – Итак, Кира Эдуардовна, вы считаете, что доктором я быть не могу? – вновь вернулся он к прерванной теме.

– Ну почему же не можете? Наверное, можете, если учились медицине, – пожала та плечами. – У нас в стране полно докторов, которые быть ими не могут, но все равно считаются таковыми. Но к вам лично это не относится, вы же не работаете врачом, а ушли в бизнес.

– Да, я ушел в бизнес, – согласился Ганшин. – Но не сразу. Год я все же проработал врачом.

– Ничего удивительного, врачам платят так мало, что даже стыдно за нашу медицину. Вы ведь по этой причине изменили клятве Гиппократа? – с легкой иронией поинтересовалась Кира.

– Возможно, – неопределенно ответил мужчина. – А вы всегда такая? – в свою очередь, задал он вопрос, с прищуром наблюдая за девушкой.

– Какая?

– Принципиальная, правильная и… язвительная?

– Я вовсе не язвила, – нахмурилась Кира. – Просто спросила.

– Давайте ужинать, – показывая на тарелки, которые уже принес официант, хмуро проговорил Ганшин. – Приятного аппетита, Кира Эдуардовна.

– Спасибо, вам того же, Илья Борисович, – ответила она и неуверенно принялась за салат.

Правду говорят, что аппетит приходит во время еды, потому что уже через пять минут, уничтожив салат, девушка принялась за форель и уплетала ее за обе щеки, совершенно забыв о неудобствах. Ганшин осторожно наблюдал за ней и ничего не говорил. Про себя он отметил, как уверенно девушка ориентируется в столовых приборах и умело пользуется ими. И как величаво и в то же время очень просто держится за столом.

– Почему вы ничего не едите? – спросила Кира у босса, увидев, что его тарелка практически не тронута, когда ее уже блестела девственной чистотой.

– Что-то не очень хочется, – пожал тот плечами.

– Зачем же тогда вы приехали сюда? Не для того же, чтобы накормить меня? – прищурилась Кира.

– Хотите, чтобы я ответил честно?

– Естественно.

– Мне предстоит с вами ехать в Штаты, уже через две недели, и я хотел получше узнать вас. А где, как не за дружеским ужином, можно узнать человека? – откровенно ответил Ганшин.

– Мы с вами совсем не за дружеским ужином, – заметила девушка.

– А за каким же?

– Ну, во-первых, вы привезли меня сюда помимо моей воли, не сообщив, куда и зачем везете. Во-вторых, мы с вами не друзья, а служащая и работодатель, и это значит, что ужин может быть только деловым, – объяснила Кира.

– А в-третьих? – с улыбкой спросил Ганшин.

– А в-третьих, чтобы узнать, умею ли я обращаться с вилкой и ножом, совсем необязательно было везти меня сюда. Достаточно было спросить об этом. А если не доверяете моему слову, то могли дать задание кому-нибудь из своих служащих, чтобы протестировали меня на этот счет, – немного раздраженно ответила девушка. – В нашей столовой, например.

– Ну вот видите, я оказался прав, – усмехнулся Ганшин. – Вы та еще штучка. Вам палец в рот не клади!

– Прошу прощения, что высказала то, что думаю. Только я не привыкла, чтобы мне не доверяли, – хмуро ответила Кира.

– Вы что, обиделись на меня?

– Немного, – откровенно призналась девушка. – Но форель была все равно замечательной.

– Я рад, что вам понравилось.

Нависла неловкая пауза, и девушка беспокойно заерзала на стуле.

«Господи, ну кто меня тянул за язык? – думала Кира, бросая испуганные взгляды на своего босса. – Теперь он меня если и не уволит, то уж на место поставит совершенно точно».

Кира начала неуверенно озираться по сторонам и увидела, как в конце зала раскрылась какая-то дверь и оттуда вышла женщина. Она тут же сообразила, что это дамская комната.

– Ничего, если я ненадолго отлучусь в дамскую комнату? – неуверенно спросила она у Ганшина.

– Ну, естественно, – пожал тот плечами. – Зачем же об этом спрашивать?

Девушка поспешно вскочила со стула, который тут же опрокинулся. Она с негодованием посмотрела на него и кинулась поднимать. Только она нагнулась, как слетели ее огромные очки, на которые она сразу же наступила.

«Черт возьми, ну почему со мной происходят всякие нелепые вещи в такие неподходящие моменты?» – про себя чертыхнулась Кира, сгребла очки в кулак и, не поворачиваясь, опрометью бросилась в ту сторону, где была расположена дамская комната. По дороге ей попался официант с полным подносом, и девушка заметалась из стороны в сторону, чтобы обойти его. У нее ничего не получалось, потому что парень делал то же самое.

– Дайте мне пройти, наконец! – прошипела Кира.

– Я пытаюсь, – проворчал молодой человек. – Это же вы не уступаете мне дорогу, а совсем наоборот.

– Что значит – наоборот?

– А то и значит, – раздраженно ответил официант. – Мечетесь туда-сюда, как… не даете мне пройти.

– Стойте на месте, – строго велела девушка и осторожно начала протискиваться между официантом и столиком. Своей сумочкой она зацепилась за край скатерти, и…

– Мамочки! – зажмурив глаза, пискнула Кира, когда со стола со звоном и лязгом полетели столовые приборы, бокалы и ваза с цветами.

Она растерянно оглянулась на столик, за которым сидел ее шеф, и увидела, что тот беззвучно смеется, прикрыв лицо рукой. Краем глаза Кира заметила, что к месту крушения торопится метрдотель, и, в мгновение ока оказавшись у двери дамской комнаты, скрылась за ней. Прижавшись к двери спиной, Кира прошептала:

– О господи, ну почему мне так не везет именно сегодня? Как нарочно, все против меня, хоть тресни! Что теперь шеф обо мне подумает? А тут и думать нечего, завтра наверняка вызовет к себе в кабинет и скажет: «Извините, госпожа Романова, но такой нелепый, неуклюжий и страшный референт мне не нужен. Было приятно с вами познакомиться, а теперь – адье».

В это время начала открываться дверь, и она услышала веселые голоса. Девушка тут же скрылась в кабинке, которая была рядом с окном, и притаилась.

– Официант, бедненький, чуть свой поднос не выронил, – хохотала девушка. – Видела, какие у него были глаза? Он смотрел на эту посуду, как на собственное сердце, разлетевшееся на мелкие кусочки.

– Подумаешь, какие-то несколько тарелок с бокалами разбились, – ответила вторая девушка. – Просто включат в счет, и все дела.

– Дорогая посуда, этот столик для особо важных персон зарезервирован был, я табличку видела, – ответила первая.

– Здесь все особо важные, – фыркнула девица. – В этот ресторан бедные люди не ходят, так что, думаю, если они и раскошелятся, то не обеднеют. Достань из моей косметички губную помаду.

Девушки еще минут пять переговаривались, а потом удалились. Кира осторожно высунула нос из-за двери кабинки и, увидев, что никого нет, вышла.

«Мама дорогая, и что мне теперь делать? – с ужасом подумала она. – Как смотреть сейчас в глаза своему шефу, когда ему придется заплатить за разбитую посуду, да еще, оказывается, и очень дорогую? О господи, я этого позора точно не переживу! Надо срочно отсюда бежать», – решила она и подошла к окну. Кира распахнула створки и, глянув вниз, с ужасом зажмурилась.

– Ой, высоко-то как, – выдохнула она. – Я ни за что не смогу отсюда спрыгнуть, с детства боюсь высоты. Что же делать? – простонала девушка и затравленно оглянулась по сторонам.

Встретившись в зеркале со своим отражением, Кира пришла в еще больший ужас, но только уже от своих испуганно округлившихся глаз. Она подбежала к раковине, включила кран с холодной водой и ополоснула пылающее лицо. Вытирая его салфеткой, девушка начала себя успокаивать.

– А что, собственно, я так паникую? Ну и заплатит он сейчас, ну и что в этом такого страшного? Высчитает из моей зарплаты, в конце концов. Подумаешь, посуда! Со всяким может случиться. Точно, так сейчас ему и скажу.

Девушка вновь бросила взгляд в зеркало и испугалась еще больше.