В соседней комнате что-то грохнуло, и снова воцарилась мертвая тишина. Прохор внезапно осознал, что уже довольно продолжительное время сверлит взглядом картину в офисе «Кайроса», а Тим Молчанов и его стервозного вида директорша выжидающе сверлят взглядами его самого. Ему не хотелось говорить при ней. Он уже вообще жалел, что пришел сюда. Одно дело – Тимур. Их знакомству почти столько же лет, сколько существует ресторанный тарасовский бизнес. Он их и свел, вернее – те самые умопомрачительные штрудели, которые, как оказалось, пекла мать Молчанова. Пекла не для заработка, для собственного удовольствия, крохотными партиями. Даже взвинтив цену до абсурда, напирая на эксклюзивность продукта, большой прибыли не получишь. Тарасов попытался уговорить талантливую кулинарку поставить производство на поток, но получил отпор от ее сына. Так они и познакомились. Рафинированно-вежливый, бесконечно компетентный, Молчанов полностью оправдывал свою фамилию. Тарасов был на сто процентов уверен в том, что тайны, доверенные Тимуру, не станут достоянием гласности ни при каком раскладе.
Однако сегодня к Тимуру прилагалась команда. И Прохор никак не мог решиться перенести автоматом доверие с одного человека на группу лиц.
Тимур, словно почувствовав его смятение, побарабанил пальцами по столу и спросил:
– Ты проверил?
Вроде всего два слова, но интонация какая-то особая. Доверительная, что ли.
И Прохор решился.
– Разумеется. Заказал экспертизу ДНК сразу в трех лабораториях.
– И? – спросила Кристина и нарвалась на предупреждающий взгляд Молчанова – не спеши, мол.
– Сначала срочную. Потом повторил. Обычную. Мало ли – вдруг в спешке напутали.
– Бывает, – согласился Тимур.
– Все точно. Ни я, ни Лада родителями Маши не являемся.
– Но как же? – не сдержалась Кристина. – Перепутали в роддоме?
– Вы, наверное, слишком много телешоу смотрите, – зло бросил Тарасов. – Наша дочь появилась на свет в клинике «Радость». Слышали о такой?
Кристина неопределенно пожала плечами. В силу определенных обстоятельств в роддомах – ни в государственных, ни в частных – она пока не нуждалась, а забивать голову лишней информацией не хотела. Но Тарасов понял ее жест как одобрение.
– Я сам присутствовал при родах. Ребенок практически постоянно находился при матери. Я, понятное дело, мотался по делам, но Лада… Машка все время была с ней.
– А что говорит ваша жена? – спросила Кристина.
– В смысле? – Тарасов недоуменно уставился на нее.
– В смысле, как могло получиться, что ребенок… – договорить не получилось.
– Вы считаете, что я должен был сказать жене: знаешь, Лада, Маша – не наш ребенок. Так? Вывалить на нее все это? Да? – голос Тарасова переполняла ярость.
– Ну, положим, не вывалить, а аккуратно поинтересоваться… – Кристина видела, что Тимур делает знаки бровями, очевидно, пытаясь остановить ее, но продолжала гнуть свою линию. – Может быть, она в курсе? Может быть, она сможет объяснить, как такое случилось.
– Послушайте, – Тарасов говорил медленно, словно пытался втолковать неразумному дитяти прописные истины, – я хочу сначала узнать все сам. В курсе – хорошо. А если нет? Я по себе знаю, как это страшно – узнать, что твоя дочь вовсе не твой ребенок. Это может сломать ее. Убить. Нет. Вот будет у меня вся информация – где моя дочь, как получилось, что я столько лет растил чужого ребенка, – вот тогда я смогу с ней поговорить. Вы даже не представляете, каково это – не знать, где находится твой ребенок! Может быть, сейчас, в эту самую минуту, кто-то издевается над ней…
– У меня только два вопроса, – вступил в разговор Тимур. – Ты уверен, что твоя жена действительно родила ребенка?
– Разумеется, я же сказал, что сам присутствовал при родах. Все видел от начала до конца. В обморок не падал.
– Хорошо. И второй вопрос. Предположим, мы находим твою настоящую дочь. Она живет в другой семье, счастлива, любима. Твои действия? И как ты поступишь с Машей?
– Я привык решать вопросы по мере их назревания. Считаю, что обсуждать линию моего дальнейшего поведения, по меньшей степени, преждевременно. Все будет зависеть от обстоятельств.
– Прохор, не уходи от ответа! – Тимур сложил ладони домиком. – Я задал прямой вопрос. Ты боишься огорчить свою жену…
– Не просто огорчить! Я боюсь разбить ей сердце!
– Хорошо, пусть так. Но не получится ли так, что, найдя девочку, мы разобьем сердце и ей, и ее приемным родителям? И опять же Маша? Что будет с ней?
– Маша при любом раскладе останется с нами.
– А мать? Неонила?
– Ее больше нет.
Кристина почувствовала, как по коже побежали мурашки. У Тимура глаза расширились.
– Что? – переспросил он и приподнялся в кресле, опершись ладонями на стол и сделавшись похожим на вопросительный знак.
– Да нет, все с ней в порядке! Я не так выразился. Дал ей денег и отправил подальше. Она тетка вполне адекватная. Ну не повезет же она Машку в свой Тучекукуевск! И по поводу первой части вопроса… Скажем так. Я тоже человек адекватный. Если моя настоящая дочь счастлива, я лезть в чужую семью не буду.
– Точно?
– Железобетонно.
– Хорошо, – Тимур одобрительно кивнул. – Нам все равно нужно будет поговорить с твоей женой. Да не мотай головой! Все будет предельно деликатно. Ты няньку взял новую?
– Пока нет.
– Ну и отлично. Значит, на роль делательницы уроков возьмешь нашего человека. – Тимур перехватил скептический взгляд, брошенный Тарасовым на Кристину, и поспешил успокоить клиента, – есть у нас профессиональный педагог. Заодно выяснит кое-какие моменты.
– Хорошо. Вот телефон моей жены, – Прохор достал из кармана визитку, написал на ней номер и протянул Тимуру (с Кристиной он по-прежнему предпочитал не контактировать), – пусть позвонит. Я предупрежу.
– А к тебе подойдет наш человек. Договорились? Подготовь, пожалуйста, что у тебя есть по Неониле. Надеюсь, у тебя есть ее адрес, телефон, фото, – сказал Тимур.
– Телефон есть, только он отключен. Адрес? Не нужен был мне ее адрес, она же у нас жила. И фото… Зачем, спрашивается, мне фото няньки дочери? Хотя в офисе есть ксерокопия ее паспорта… Сейчас позвоню, чтобы кинули мне на почту, и сразу вам перешлю.
Выбрав нужный номер, он приложил трубку к уху, какое-то время молча слушал, мрачнея с каждым словом невидимого собеседника.
– Что за черт! – наконец сказал Тарасов. – Они же должны были не раньше конца недели появиться! Куда подевалась пресловутая немецкая пунктуальность! А куда охрана смотрит? Если не могут справиться с этим клоуном, пусть вызывают полицию! – Послушал еще немного, потом сказал: – Пусть ждут. Дай им чаю, кофе, сама знаешь, чего еще. И да, срочно скинь мне все, что у нас есть по Фроловой. Неониле Фроловой. Как это, кто такая? В кадрах спроси. И срочно. Нет, сначала Фролова, потом кофе с чаем и полиция. Давай, я жду!
Тарасов недовольно сунул телефон в карман пиджака и пояснил:
– Немцы приехали, поставщики. Нужно срочно бежать. А под офисом придурок один местный устроил пикет. Позорище! Документы Неонилы я сейчас перекину, – он кивнул Тимуру, – а человек ваш завтра пусть подходит. Прямо с самого утра, хорошо? Или лучше, чтобы наверняка, где-то в районе часа. В обед. Можно будет спокойно поговорить на нейтральной территории. Что с оплатой?
Тимур назвал сумму.
– Хорошо, присылай счет, я сегодня же оплачу. Найдете мою дочь – получите столько же.
– И кто же у нас будет учить уроки с двенадцатилетней девочкой? – поинтересовалась Кристина, когда Тимур, выходивший проводить клиента, вернулся в переговорную.
– Этим займется Ася, – сказал он.
– Ася? Не уверена, что она согласится…
– Зато я уверен, что ты сможешь ее уговорить.
– Я?
– Я позвоню Ивану, а ты займись Асей. Думаю, у тебя найдутся аргументы, которые убедят ее присоединиться к нашему расследованию. Часа хватит? Приглашай ее к двенадцати. Нужно решить, что и как мы будем делать.
В то, что Ася согласится участвовать в расследовании, Кристине верилось с трудом – уж слишком свежи были воспоминания о слезах, перемежавших Асин рассказ о поисках хозяина собаки[4].
Решив, что для начала неплохо бы встретиться где-нибудь за пределами офиса, Кристина набрала номер подруги. Быстрая на подъем Ася пообещала в течение часа прибыть в кафе, находящееся неподалеку от «Кайроса». Кристина воспользовалась запасом времени, чтобы придумать несколько безотказных аргументов, но стоило ей посмотреть на подругу, как все заготовки мигом забылись. Потому что Ася была грустной и задумчивой. Если откровенно, то грусть и задумчивость были постоянными спутниками меланхоличной Аси. Но были они легкими и мимолетными, словно тень от июльских облаков. Подул ветерок – и снова сияет солнце. Но сейчас скорбные складки на переносице вызывали в памяти осеннее небо. К тому же Ася сменила прическу – французская коса, заплетенная с макушки и заканчивающаяся на шее бубликом, делала ее старше, серьезнее и подчеркивала несчастное выражение бледного, без грамма косметики, лица. К груди Ася прижимала крошечную замшевую сумочку. Рыжая с черными заклепками, она походила на маленькую собачку. Кристине невольно вспомнился оставленный в офисе портфель. Никогда в жизни она не купила бы себе такую непрактичную вещь. Ну что в ней может поместиться – телефон, немного косметики и денег? А все остальные, необходимые для жизни вещи – бумаги, ежедневник, ноутбук – куда прикажете засунуть? «Хотя, может быть, это признаки профессиональной деформации», – подумала Кристина и, подвигая подруге меню, спросила:
– Что-то случилось?
– Ничего.
Ася покачала головой и, не заглянув в меню, заказала кофе. Сама Кристина, решив совместить встречу с ранним обедом, еще до прихода Аси заказала «Цезарь» с курицей и теперь чувствовала себя неловко. Ну как можно наслаждаться едой, когда напротив тебя сидит такое средоточие грусти?
– Так что случилось? – повторила Кристина, машинально подцепив вилкой загорелый сухарик.
– Вот! Посмотри, – Ася порылась в сумочке и выложила на стол конверт.
– Что это? – отправив сухарь в рот, Кристина заглянула в конверт.
– Билет на концерт. В Альберт-Холл. Представляешь? Роберт прислал. Помнишь его?
Роберта Кристина не помнила, да и не могла помнить. В то время, когда он появился в жизни Аси, они с Тимуром путешествовали по Австралии. А по возвращении застали печальную Асю и задумчивого Рыбака.
– И что написал?
– Ничего, только прислал билет.
– Ну прямо совсем по-английски, – Кристина гипнотизировала половинку помидорчика-черри, не решаясь съесть его из солидарности к грусти подруги.
– По-английски – это уходить, не прощаясь, – менторским тоном произнесла Ася, и Кристина, мигом отбросив стеснение, проглотила облюбованный помидор.
– Надо было мне тоже заказать салат, – встрепенулась Ася, – выглядит очень аппетитно. – И она зачерпнула кофейной ложечкой немного Кристининого «Цезаря».
– Ешь, мне не хочется, – Кристина придвинула к ней тарелку, и Ася, позабыв на время о своих печалях, принялась за еду.
– Ну прислал билет, и что? – спросила Кристина.
– Как что? – переспросила Ася, не переставая жевать, из-за чего Кристина услышала что-то вроде «А…о?». И потом, дожевав, сокрушенно повторила: – Как что? Мне безумно хочется поехать!
– Из-за скрипача? – уточнила Кристина.
– Да при чем тут он? Это же Лондон! – Ася закатила глаза. – Лондон! Альберт-Холл! Самый престижный концертный зал в мире!
– И? – Кристина глотнула кофе из Асиной чашки.
– И у меня нет ни денег, ни достойного платья.
– Платья, – передразнила подругу Кристина. – Я, когда в последний раз была в Большом, видела женщину в мятой оранжевой футболке и с поясной сумкой на животе. Не похоже, чтобы она чувствовала себя не в своей тарелке.
– Ты не понимаешь… – Ася разделалась с салатом и придвинула к себе чашку кофе, присвоенную было Кристиной.
– Не понимаю, – согласилась Кристина. – Никогда не замечала за тобой любви к классической музыке и вечерним нарядам. Хоть убей, но я не поверю, что дело не в скрипаче. И, кстати, я знаю, как тебе решить финансовые проблемы!
Ася, подносившая в этот момент чашку с кофе к губам, вздрогнула, черные брызги полетели в разные стороны.
– Как? Только не говори, что ты дашь. Или, еще хуже – Тимур, – произнесла она, вытирая салфеткой свитер.
– Тимур! – подтвердила Кристина. – Но не просто даст. Ты их заработаешь!
И она поделилась с подругой историей Тарасова.
– В роддоме перепутали? – ахнула Ася.
– Ты слишком много смотришь телешоу, – вспомнила тарасовскую реплику Кристина, но прозвучало это не так обидно, как из тарасовских уст.
А Ася уже нахмурилась, вспоминая свой небольшой опыт детективной деятельности.
– Ну… Я не смогу. Ты же знаешь…
– Я знаю, что ты хочешь в Альберт-Холл. И еще уверена, что ты не осталась равнодушной к этой истории. Ты с ног сбилась в поисках хозяина собаки, а тут – ребенок! Я ведь тебя знаю! Давай соглашайся! Через двадцать минут совещание. Я обещала тебя привести. Или, может, еще кофе заказать? Салата? Чего-нибудь сладкого?
Вопрос повис в воздухе, а затем Ася, проигнорировав предложения, совершенно непоследовательно спросила:
– А он будет?
– Кто? Где? – не поняла Кристина. Через мгновенье до нее дошло, о ком спрашивает Ася, и она утвердительно кивнула – будет.
Тимур с Рыбаком уже ждали их, разместившись по бокам Кристининого стола. Между ними стоял еще один стул – для Аси. Кристина поняла, что совещание решили проводить не в переговорной, и заняла свое рабочее место. Ася заботу не оценила, перетащила приготовленный для нее стул поближе к Федору, что-то сосредоточенно рассматривающему в своем мониторе. Отсюда Рыбак был не виден, но Ася периодически, будто невзначай, наклонялась и бросала краткие взгляды на бывшего приятеля.
Тимур вопросительно посмотрел на Кристину, мол, начинай, директор.
«Почему я?» – мысленно возмутилась Кристина, но маховик мысли уже начал раскручиваться.
– Перво-наперво хочу начать с кадрового вопроса, – сказала она, внимательно глядя на Рыбака. – Думаю, все согласны, что Ивана Станиславовича, единственного среди нас профи в детективной деятельности, необходимо назначить главным… – тут Кристина запнулась, подбирая должность для Рыбака, – директором по детективной работе. Со всеми вытекающими полномочиями. Вам слово, Иван Станиславович.
– Хорошо, – согласился Рыбак. – Дело, конечно, сложное, но кое-какие мысли у меня есть. Думаю, все-таки не стоит сбрасывать со счетов обыкновенную халатность медицинского персонала. Пусть клиника, в которой рожала Тарасова, трижды золотая, но человеческий фактор никто не отменял. Предлагаю попытаться что-нибудь разузнать в «Радости». Это раз. – И Рыбак загнул большой палец. – Этим займутся Кристина Сергеевна (тут он ухмыльнулся, зная, что Кристина не любит, когда ее называют по имени-отчеству) и Федор. Во-вторых, нужно аккуратно прозондировать жену Тарасова. Известно ли ей, что она воспитывает чужого ребенка и куда делась родная дочь? Это два. Этим, как я понимаю, займется Ася. – Он наклонился и вытянул шею, чтобы увидеть Асино лицо. Та вспыхнула и посильнее прижалась спиной к спинке кресла, пытаясь сделаться как можно незаметнее.
– Три, – продолжал тем временем Рыбак. – Если медики не виноваты и Тарасова ничего не знает, значит, ребенка подменили неизвестные злоумышленники. И тогда нужно искать, кому это было выгодно. Для чего это было сделано? Какие цели он преследовал? Тарасов – человек со средствами. Может быть, злоумышленник рассчитывает при помощи ребенка прибрать к рукам его деньги? Это, конечно, звучит несколько фантастично, но чем черт не шутит. Этой версией предлагаю заняться Тимуру и, опять же, Федору.
– А не слишком ли много на Федора? – подал голос Лебедев.
– Я думал, ты меня не слышишь! – усмехнулся Рыбак.
– Слышу, слышу, – потряс головой Лебедев. – И, кстати, думаю заодно. Вы, Иван Станиславович, хорошо говорите, вот только совсем не берете во внимание закон сохранения энергии.
– Это как? – удивился Рыбак.
– Вы что, Ломоносова не читали? «Все перемены, в натуре случающиеся, такого суть состояния, что сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому, так ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте».
Последнюю фразу Лебедев прочитал с экрана своего монитора.
– И? – Рыбак ждал пояснений.
– Значит, если у Неонилы отнялся ребенок и присовокупился к Тарасову, значит, где-то к кому-то присовокупилась тарасовская дочка. Нужно только найти место этого совокупления – и задача решена.
Рыбак кивнул.
– Абсолютно согласен. Вопросом, так сказать, совокупления (тут Рыбак хмыкнул) я планирую заняться сам. То есть отыскать Неонилу, узнать, где обитала ее дочь сразу после рождения, и начать поиски оттуда. Кстати, я тоже рассчитываю на вашу помощь, уважаемый Федор.
– Пренепременно, – с излишней учтивостью поклонился Федор. – Обращайтесь.
Рыбак посмотрел на Асю, предлагая ей высказать свои мысли.
– Я все-таки не могу себе представить, как можно не заметить подмены ребенка, – сказала она.
– А помните детский фильм, когда поменяли Ивана, рыбацкого сына, на Ивана-царевича? Мать не заметила! – сказал Федор. – Хотя нет, они же там его еще раз поменяли, и сумма не изменилась.
– Какая сумма? Это ты о чем? – Рыбака лебедевская болтовня уже начинала основательно раздражать.
– Да это так, к слову пришлось, извините, Иван Станиславович.
– А помните, – вдруг задумчиво произнесла Ася, – был еще мультфильм. Про пап-осьминогов. Они пришли в детский сад…
«Может, хватит про детский сад?» – чуть не сорвалось с языка у Ивана, но он боялся обидеть Асю, поэтому промолчал. Рыбак видел, как Ася старается избежать его взгляда. Да, конечно, он сглупил, приревновав ее к потерявшей хозяина собаке. Если бы можно было вернуть все назад… Он бы любил пса-найденыша как родного сына. Рыбак не был противником братьев наших меньших, вовсе нет. Когда-то в детстве у него даже жил кот – черный полусибиряк Бася. Подобранный котенком, он вскоре превратился в гладкого, упитанного, довольного жизнью увальня, серьезного и самостоятельного, не ведущегося на всякие женские уси-пуси. Образ жизни вел приходяще-уходящий. Мог на несколько дней исчезнуть, а потом появиться как ни в чем не бывало, все такой же гладкий и упитанный. Через дорогу от дома Рыбака располагалась воинская часть – любимое место Басиных прогулок. «На службу пошел», – говорила мать, наблюдая с балкона за важно пересекающим проезжую часть Басей. Так он и ходил на службу, пока в один из дождливых осенних дней не попал под колеса. Водитель то ли не заметил кота, то ли из суеверия не захотел дать перебежать себе дорогу. Иван с матерью похоронили Басю за домом, под кустами жасмина. Земля после дождя была влажной и тяжелой, куст ронял крупные капли, словно плакал. Мать тоже плакала. «Больше никогда», – сказала она. «Больше никогда», – повторил Ваня. И слово сдержал.
Погрузившись в воспоминания о коте, Иван на несколько минут выпал из обсуждения вариантов развития событий, но беды в этом не видел. Эти воспоминания о мультфильмах – ловля рыбы в мутной воде. Конечно же, перво-наперво нужно отыскать Неонилу. Если повезет, от нее ниточка потянется к ребенку Тарасовых. Правда, он, Рыбак, – не из везучих. Хотя он же не один. С ним Тимур, Кристина, Федор. Ася, наконец… Тут Рыбак испытывающе посмотрел на Асю. Она опустила глаза. Нет, Ася не с ним.
Совещание закончилось. Тимур дал Асе визитку с телефоном Тарасовой. Иван слушал, как она договаривается о встрече. Если Ася, как Неонила, будет жить в тарасовской квартире, она не сможет приезжать в офис «Кайроса» каждый день. Или сможет? Ему обязательно нужно было это выяснить. Не совсем понятно, зачем, но обязательно нужно.
О проекте
О подписке