Таня устало опустилась в кресло, из которого только что встала преображенная дама, и посмотрела на Иру Гришкевич, порхающую вокруг молоденькой клиентки с брезгливым выражением на хорошеньком личике. О, Таня прекрасно знала этот сорт клиентуры – молодые, глупые девицы, уверенные в том, что в жизни можно добиться успеха, если имеешь упругую попку и милую мордашку. Обидно, но дела обстоят именно так! Таня успела неоднократно в этом убедиться за свою недолгую жизнь. Такие девицы сидят за рулем дорогих автомобилей, отовариваются в дорогущих бутиках, по пять раз в год ездят отдыхать на Канары и в Эмираты. Что они для этого делают? Продают себя подороже! Девушка, над которой колдует Ира, из их числа. Она постоянная клиентка, и Ира часто рассказывала о ней Тане, ведь приходящие в салон женщины обычно делятся проблемами с такими людьми, как парикмахеры, маникюрши, косметологи и массажистки. Алена замужем за жутко богатым дядькой. Когда-то она пыталась делать карьеру фотомодели, но высот не достигла. На свое счастье, Алена встретила своего Ромика, который почему-то не выбросил ее после использования, как другие, а женился. Он зарабатывал кучу денег, и Алена ни в чем не нуждалась. Она целыми днями шлялась по магазинам, салонам красоты и фитнес-центрам, транжиря мужнины бабки. Существовала только одна маленькая, но непреодолимая проблема: Ромик не любил мыться! Это – мягко говоря. Его практически невозможно было заставить принять душ, сменить носки или трусы или, по крайней мере, пользоваться дезодорантами. Какие только средства Алена ни приобретала, чтобы вывести своего благоверного из свинского состояния, – все тщетно: Ромик пользовался дорогостоящими средствами в лучшем случае единожды, а потом благополучно забрасывал подальше. Алена жаловалась Ире, что каждый раз, идя с ним в постель, преодолевает отвращение перед запахом потного, немытого тела мужа, но она ни на секунду не задумывалась о том, чтобы уйти – в конце концов, чего не вытерпишь ради таких денег!

Таня еще разок взглянула на Алену, уже не с раздражением, а с долей жалости. Возможно, у бедняжки такое брезгливое выражение лица вовсе не из-за дурного характера, а потому, что невыносимый запах муженька преследует ее везде, куда бы она ни пошла?

Ира закончила работу и повернула девушку лицом к зеркалу, чтобы та могла оценить результат. На короткое мгновение с лица Алены исчезло выражение недовольства, и она преобразилась: ее черты смягчились, на губах заиграла улыбка. Ира взглянула на коллегу и весело подмигнула. Вот этого-то Тане и не хватало – легкого отношения к жизни! Иришка следовала принципу «живи и давай жить другим». Веселая и жизнерадостная, она пользовалась успехом у мужчин. Насколько Таня знала, Ира ни одного вечера не проводит дома. Без зазрения совести принимая дорогие подарки от поклонников, Ира тем не менее по-настоящему верна лишь одной привязанности. Работники салона в курсе, что у нее есть молодой человек по имени Слава, работающий консультантом по элитной косметике в магазине напротив. Таня заметила, что сегодня у Иры какое-то загадочное выражение лица. Чувствовалось, что ее распирает от желания поделиться сногсшибательной новостью, но у них с утра не выдалось ни единой свободной минутки, чтобы поболтать: клиенты шли косяками, как лосось на нерест! К счастью, приближался обеденный перерыв.

Накинув шубки, девушки побежали в кондитерскую на углу дома, где располагался салон. Там обычно тихо в это время дня и можно спокойно побеседовать, не опасаясь, что тебя услышат чужие уши. Выбрав на витрине все, что хотели заказать, Таня и Ира присели за столик у окна. Кондитерская находилась в полуподвальном помещении, так что девушки могли видеть только ноги прохожих, и это их вполне устраивало: не очень-то приятно, когда проходящие мимо люди пялятся на тебя через стекло.

– Ну, давай, колись, – улыбнулась Таня, как только они устроились. Ира снова напустила на себя таинственный вид, не торопясь выкладывать свою историю.

– Угадай! – предложила она.

– Ладно, – согласилась Таня. – Не иначе, ты повстречала красавца-миллионера, он влюбился в тебя без памяти, и завтра вы улетаете на Багамы на медовый месяц?

Ира рассмеялась и чуть не подавилась горячим кофе.

– Что ж, – заметила она, – хорошая попытка! К сожалению, дело не в этом. Хотя моя новость не хуже твоей сказки. Я нашла классную работу!

– Работу? – удивилась Таня. – Я не знала, что ты подыскиваешь другое место!

– Да ничего я не искала, место само меня нашло. Мамина подруга предложила поработать гримером у самого Семена Ворошило! Ты, наверное, слышала, что он выпускает новую постановку, мюзикл «Призрак оперы»? Так вот, вчера, в мой выходной, я в первый раз работала там!

– Подожди, – удивилась Татьяна, – зачем им гример сейчас, ведь премьера почти через месяц?

– Ой, этот Ворошило – странный мужик, – пожала плечами Ира. – Он, видишь ли, хочет, чтобы его артисты как можно больше времени проводили в театре и не тратили его на походы в салоны красоты. Для этого он пригласил двух парикмахеров – мужского и дамского, чтобы ни у кого не возникало проблем с прическами, бритьем и даже мытьем головы. Кроме того, он желает, чтобы все оставшиеся репетиции проходили непременно в костюмах и в полном гриме! Так что я приобщусь к высокому искусству благодаря странностям режиссера. Есть шанс, что меня возьмут на заметку, если я придусь им по душе. Тогда меня будут приглашать работать на всех спектаклях Ворошило, представляешь?!

Таня представляла. Ире удалось то, что не удавалось ей. Ведь это она, Татьяна, мечтала работать в театре. И вот, Ирка получает работу, а Таня продолжит ишачить на богатых теток! Ей ничего не оставалось, кроме как поздравить подругу с удачей.

– Ну, и как тебе понравился первый день? – поинтересовалась она.

– О-бал-деть! – воскликнула Ира. – Я увидела знаменитостей живьем – Тамару Радзинскую, Ивана Костомарова, Петра Громова, но главное – Андрея Кожухова! Он такой красивый, Тань, гораздо лучше, чем по телику! Правда, характер у него жуткий. Если что не по нему, спасайся кто может!

– Я смотрю, ваше со Славиком счастье под угрозой?

– Да ладно, Кожухов на меня даже не смотрит, – вздохнула Ира. – Хотя если я на кого и променяла бы моего Славку, так это на него… Только я для него – предмет интерьера. Сомневаюсь, что завтра он вспомнит, кто я такая!

Сама Татьяна не относилась к поклонницам Кожухова, но не могла не признать, что он обладает прекрасным тембром, опровергая расхожее мнение о том, что рок-певцу не обязательно иметь хороший певческий голос. У него потрясающий диапазон. Он с такой же легкостью берет «ре» и «ми» второй октавы, как и низкие «до» и «си-бемоль». Песни, которые пишет Андрей Кожухов, может петь только он сам, потому что особенности голоса позволяют брать ноты, недоступные большинству других исполнителей. Кроме того, голос Кожухова обладает высокой степенью резонанса: создается впечатление, что поет не один человек, а несколько. Именно этот феномен позволил ему в свое время победить на конкурсе «Евровидение». И вот теперь Ира неожиданно получила возможность узреть своего идола во плоти!

Девушки еще бы поболтали, но настало время возвращаться, потому что Вероника Генриховна, менеджер салона, терпеть не может опозданий. В этот день расписание было плотным: клиентки шли и шли, и Таня с Ирой, как и остальные работницы, трудились не покладая рук. Наконец, Татьяне повезло: клиентка, записанная на семнадцать тридцать, отменила визит, поэтому у девушки появилась возможность размяться и выпить кофе в подсобке. Ира с завистью смотрела вслед подруге.

Таня отсутствовала недолго. Примерно через десять минут она вернулась и шепнула что-то Ире на ушко с видом заговорщицы. Ира просияла, но потом сникла.

– Видишь, не могу, – шепнула она в ответ, кивнув в сторону клиентки, сидевшей под лампой для мелирования. – Если отойду, разорется – очень скандальная тетка!

– Я за ней присмотрю, – сказала Таня. – Времени полно!

Ира радостно кивнула и вышла. Через некоторое время раздался грохот и крик. Еще через минуту в салон вбежал Толик, мужской парикмахер, и закричал:

– Девчонки, вызывайте «Скорую», Ирка, кажется, ногу сломала!

Дежурная администратор схватилась за телефон, а остальные, включая клиенток, рванули в подсобку. Процессию возглавляла менеджер Вероника Генриховна. Чтобы пройти в помещение подсобки, требовалось спуститься по лестнице. Как только Вероника Генриховна распахнула дверь, снизу раздался мужской голос:

– Осторожно, тут нет света и что-то скользкое на ступеньках!

Будучи предупреждены, все стали спускаться, осторожно ступая и держась за перила. Где-то на середине лестницы ноги Татьяны заскользили, и она вцепилась в поручень.

– Что это – бальзам для волос? – пробормотала Вероника Генриховна, которая тоже чуть не поскользнулась. – Я же говорю, напортачили – сразу уберите, иначе вот что получается!

Спустившись при свете фонарика, который приволок Толик, они увидели стонущую от боли Иру, сидящую на полу, и Славика, пытающегося ее успокоить.

– «Скорую» вызвали? – спросил он, подняв глаза.

– Вызвали, – холодно ответила менеджер. – Только вот я не пойму, что вы здесь делаете, молодой человек?

Все в салоне знали, что Ира и Славик встречаются в служебном помещении в середине рабочего дня, и точно так же все в курсе, что менеджер этого не одобряет. Так как Вероника Генриховна возражала против подобных встреч, которые влекли за собой перерывы в работе, Славик входил в подсобку через черный ход. Татьяна не раз вызывала Иру к нему, вот только сегодня ей не повезло – девушка поскользнулась и кубарем слетела с лестницы, хорошо еще, что шею не сломала!

Таня подошла к подруге. Лоб Иры покрывала испарина, и она плотно сжимала зубы, чтобы не закричать.

– Все будет хорошо, – успокаивающе сказала Татьяна. – Тебя отвезут в больницу. Может, это и не перелом вовсе, – добавила она, с сомнением глядя на распухшую в лодыжке Ирину ногу.

– Ничего не будет хорошо! – всхлипнула Ира. – Мне же завтра идти к Ворошило, а я… – она снова всхлипнула. – Я договорилась, что буду приходить через день: день там, день здесь… Если я не появлюсь, они найдут кого-нибудь другого, и можно забыть об этом месте! – по лицу девушки покатились крупные слезы. Вдруг она встрепенулась и сжала ладонь Татьяны. – Слушай, поработай за меня, а? Ты справишься! Может, у меня и в самом деле нет перелома, и я смогу вернуться через пару дней, а ты пока заменишь меня, и они не станут искать другого человека!

– Ну, я не знаю, – неуверенно пробормотала Таня. – Не знаю, смогу ли совмещать работу в салоне и в театре?

– Но это же ненадолго! – взмолилась Ира, и слезы вновь наполнили ее глаза. – Пожалуйста, Тань!

– Ладно, – вздохнула та, – только ради тебя!

– Ты – душка! – радостно воскликнула Ира.

Когда приехала «Скорая» и Иру на носилках подняли наверх, Толик осветил фонариком место над дверью, где висела лампочка.

– Патрон пустой! – провозгласил он. – Видать, электрик вчера лампочку-то вывинтил, а новую так и не вкрутил!

– Странно, – пробормотала Вероника Генриховна, – я спускалась сюда пару часов назад, и свет горел! Да еще эта лужа на полу… Спасибо еще, что Ирина только ногу сломала – нам только случая смерти на рабочем месте не хватало!

Покидая вечером салон, Таня притормозила у мусорных бачков и, порывшись в сумочке, выбросила совершенно новую лампочку в контейнер.

* * *

– Не скажи, Галя, – покачала головой Елена Степановна Конюховская, развешивая на длинной вешалке платья и костюмы, приготовленные для примерки. – Все, что связано с чертовщиной, не к добру! Знаешь, что случилось на съемках фильма «Полтергейст»?

Вместо ответа ее помощница покачала головой.

– Так вот, я читала, что во время съемок погибли три человека из съемочной группы, а потом в течение нескольких лет всякие несчастья происходили с актерами «Полтергейста». Так что не к добру Семен затеял «Призрака» ставить!

– Ерунда какая, Лена! – рассмеялась Галя. Будучи на десять лет моложе Конюховской, она не понимала, как можно всерьез воспринимать суеверия. – Ты в самом деле боишься, что призрак будет нам мстить? Ну, написал какой-то сумасшедший француз роман, а ты и уши развесила? Если уж на то пошло, мы ничего плохого не делаем – наоборот, призраку должно быть приятно, что его теперь и на русском языке поют! Этот мюзикл на Бродвее много лет шел, никто же не пострадал? Его во многих странах мира ставили, и все живы-здоровы.

– Этого мы не знаем, – упрямо ответила Елена Степановна. – Но я уже не первый раз сталкиваюсь с тем, что всякие ужастики могут обретать материальное воплощение. Вот, к примеру, у меня пропадают пуговицы со стола: положу их туда, на пару минут отойду, глядь – а их и след простыл!

– Не иначе, призрак балуется! – со смехом воскликнула Галя. – Наверное, у него пуговицы кончились!

– Что с тобой разговаривать! – надулась Елена Степановна. – Когда что-нибудь стрясется, тогда и посмотрим, кто прав!

Галина решила не продолжать разговор. Елена Степановна – прекрасный художник по костюмам, но со своими тараканами. Все знают, что она верит в приметы, сглаз, порчу и прочую чепуху. Если, скажем, она идет на работу и дорогу ей перебегает черная кошка, Конюховская в лучшем случае ищет обходные пути, а в худшем – вообще возвращается домой! Она ездит в глухую деревню в Псковской области за святой водой, а потом разбрызгивает ее в своем жилище и на рабочем месте. Елена Степановна ходит на исповедь дважды в месяц, а коллеги недоумевают, в каких грехах может исповедоваться одинокая старая дева, да еще так часто?

– Сегодня примерка у Кожухова, – пытаясь перевести разговор на другую тему, сказала Галина.

– Да, – вздохнула Елена Степановна. – Вечно он чем-то недоволен: то под мышками тесно, то в талии свободно, то воротник шею натирает!

– Ага, – мечтательно вздохнула Галя. – Пусть приходит хоть каждый божий день: даже на примерке такого мужика пощупать – одно удовольствие!

Елена Степановна презрительно фыркнула и вернулась к своим костюмам.

* * *

Ровно в восемь утра Макс звонил в квартиру Кожухова. Открыла Рогнеда Борисовна, и ему показалось, что на лице ее при виде него отразилось недовольство.

– Вы все-таки пришли! – констатировала она.

Вчера, уходя от Андрея Кожухова, Макс не был уверен, что вернется.

Самвел не хотел его отпускать и даже предложил более высокую зарплату, но узнав, сколько собирается платить Кожухов, сдался. Надо сказать, что Самвел из ныне живущих российских певцов признавал только Аллу Пугачеву и Иосифа Кобзона, но даже он не мог не слышать о Кожухове.

– Ты смотри, – сказал он Максу, – все эти звезды – народ сильно больной на голову! Так что если не понравится тебе у Кожухова, знай: я всегда рад принять тебя обратно.

– Андрей одевается, – сказала Рогнеда Борисовна, провожая Макса в комнату в конце коридора. Она представляла собой большое, почти круглое помещение, в центре которого стоял исполинских размеров рояль, блестя черной полированной поверхностью. Повсюду висели и стояли гитары, электрические и акустические. Взглянув на стены, Макс сообразил, что они, вероятно, звуконепроницаемые, потому что их обтягивал плотный, мягкий на ощупь материал. У него возникло искушение поднять крышку рояля и дотронуться пальцами до клавиш. Так он и сделал.

– Ты не говорил, что играешь, – услышал Макс хрипловатый голос за спиной. Обернувшись, он увидел Андрея в черных джинсах, свитере и надетой поверх него косухе с заклепками, что полностью соответствовало типажу рокера, которого все ожидали в нем видеть.

– Немного, – покраснел Макс, отдергивая руку от рояля. Он действительно даже не заикнулся Кожухову о музыкальной школе, считая себя любителем, тогда как его новый работодатель являлся профессионалом.

Кожухов пристально смотрел на Макса, сузив зеленые глаза, в которых читалось недоверие.

– Немного? – переспросил он.

– Да почти нет – какая разница? – пожал плечами Макс, инстинктивно чувствуя, что Андрею почему-то не нравится этот факт. – Я же не аккомпаниатором к тебе нанимаюсь!

– Это точно, – хмыкнул Кожухов. – Слушай, давай-ка кое-что проясним. Ты здесь не только из-за того, что помог мне – это, брат, плевое дело, и за такое, как ты понимаешь, орденов не дают. Ты здесь потому, что до вчерашнего дня не знал, кто я такой… Во всяком случае, ты так утверждал.

– Но это правда! – развел руками Макс. – Вернее, я знаю, но…

– Скажи, наша встреча действительно была случайной? – перебил Кожухов.

– Разумеется! Я не понимаю, чего ты завелся? Извини, что дотронулся до твоего рояля…

– Да не в рояле дело! Вокруг крутится столько разной швали, которая только и норовит приклеиться, как лист к мягкому месту, и въехать в мир шоу-бизнеса на моем горбу. Я никому не позволяю так поступать, уяснил?

– Так ты решил, что я… Знаешь, Андрей, я лучше пойду – дурацкая была идея!

– Да погоди ты, скорый поезд! Снова обиделся?

– Да не обиделся я, просто если ты уже сейчас мне не доверяешь…

– Доверие нужно заслужить. Давай начнем и посмотрим, куда это нас приведет. Только обещай мне кое-что сначала.

– Что?

– Рассказывать все, что может касаться меня. Все – это значит: если тебя начнут донимать журналисты в попытке добраться до меня, или даже если мое имя всплывет в разговоре с какой-нибудь телкой, ты немедленно бежишь ко мне и рассказываешь. Уяснил?

Макс счел данное условие странным, однако не видел причин отказываться: он вовсе не собирался обсуждать Андрея Кожухова с его поклонниками!

Перед тем как выйти из квартиры, Андрей нацепил отражающие солнцезащитные очки вроде тех, что носят американские полицейские. Они скрыли половину его лица.

– Вот, не забудь, – сказала Рогнеда Борисовна, протянув ему в дверях длинный шерстяной шарф, который Кожухов тут же намотал на горло в несколько слоев.

– Ты поведешь, – бросил Андрей, кинув Максу ключи от Chevy. Просто сказка!

За все время пути Кожухов не проронил ни слова. Только при подъезде к зданию театра он принялся диктовать Максу, как лучше проехать. На стоянке припарковались несколько дорогих машин. Из одной, сиреневой «Вольво», вышла красивая женщина лет тридцати в песцовом полушубке и, заметив машину Кожухова, направилась к ней.

– У тебя личный шофер? – игриво спросила она у Андрея и окинула оценивающим взглядом Макса. – Очень, о-очень мил!

Макс смутился и покраснел.

– Отстань! – довольно резко сказал музыкант.

– Это хорошо, – ничуть не обиженная его реакцией, продолжала женщина, – а то ведь, не ровен час, вмажешься во что-нибудь! Борька рассказал, как ты вчера…

Она не стала заканчивать фразу, но этого и не требовалось: присутствующие понимали, о чем речь.

– Ты, конечно, больше всех расстроишься, – процедил сквозь зубы Кожухов.

– А как же, – промурлыкала она, – я ведь здесь единственная, кто тебя любит!

– Упаси бог, – фыркнул Андрей и, невежливо повернувшись к женщине спиной, пошел к черному ходу в театр.

– Держи с ним ухо востро, малыш, – сказала красавица, мягко проводя рукой по щеке Макса. – Ты действительно хорошенький!

Хихикнув, она развернулась и двинулась в том же направлении, куда ушел Кожухов. Опомнившись, Макс кинулся вслед за ними, боясь, что не сможет сам отыскать дорогу в лабиринтах незнакомого здания. Очутившись внутри, он огляделся. Театр оказался не похож на виденные Максом до сих пор. Он выглядел современно, много стекла и зеркал, отчего помещения казались больше. Лестницы закручены, как серпантин, а свет ламп, ввинченных в потолок и стены, отражается от множества зеркал, благодаря чему холл наполняется ярчайшим сиянием.