Цитаты из книг автора «Ирина Глущенко»

Даже если они по идейным соображениям были на стороне Сталина, подобные люди могли оказаться для системы не менее опасными, чем ее противники. Ибо системе требовались уже не политики, руководствующиеся идейными принципами, а чиновники, выполняющие спущенные сверху установки.

Волна сталинского террора против партийных кадров в Советском Союзе началась вскоре после того, как прозвучали знаменитые слова о том, что жить стало лучше, жить стало веселее.

Современная советская женщина должна освободиться от примитивного труда, от обидной тяжелой домашней работы… Когда женщина видит, что за тот час, который она потратила на приготовление пищи дома, она может, работая на фабрике, сделать в десять раз больше и купить на свой заработок все необходимые товары, она старается от домашнего производства пищи отказаться.

Согласитесь, что история о том, как два страшных человека – Сталин и Молотов – долго вертят в руках брусочки мыла, которое принес им Микоян, и решают, какими сортами будут мыться советские граждане, – показательна. Вкусы лидеров государства становились нормой для повседневной жизни его граждан. К счастью, далеко не всегда эти вкусы так уж отличались от вкусов и пожеланий большинства. Про Молотова, например, известно, что он просто ненавидел конфеты «обсыпные подушечки», и Микоян обещал улучшить их качество. В итоге кондитерские фабрики освоили более качественные сорта.

террор – это не просто политика, внушающая ужас, система, основанная на страхе, когда люди, находящиеся у власти, и исполнители приказов сами запуганы, быть может, не меньше своих жертв. Это ситуация, в которой все боятся друг друга и многие жестокие решения предопределены именно этим страхом. Надо нанести удар первым, надо действовать, чтобы самому не оказаться жертвой.

Анастас Иванович, а у меня два высших образования!” Микоян бросил: “А для умного человека и одного достаточно”.

«Я люблю булки, плюшки, батоны и кекс! Я люблю хлеб, торт и пирожные, и пряники, хоть тульские, хоть медовые, хоть глазурованные. Сушки люблю тоже, и баранки, бублики, пирожки с мясом, повидлом, капустой и с рисом. Я горячо люблю пельмени и особенно ватрушки… Можно овсяное печенье и ванильные сухари.

Салаты делались накануне и в стеклянных банках, в холодильниках, ожидали прихода гостей. Затем надо было переложить салаты в салатницы, а банки, соответственно, вымыть. Заранее делалось и горячее, и холодец, пеклись пироги и торты. Пироги стояли на шкафу, покрытые салфеткой. Торты часто ставили на сервант. Непосредственно перед приходом гостей резался хлеб, чтобы не зачерствел (кажется, хлеб тогда черствел быстрее, чем сейчас), масло выставлялось из холодильника загодя, чтобы было не таким замерзшим и твердым (сейчас опять же оно оттаивает гораздо быстрее), нарезались сыр и колбаса. К счастью (или к несчастью), многие современные продукты гораздо меньше подвержены процессам гниения, скисания и прочему естественному разрушению, что заставляет задумываться о естественности самих продуктов.

Мы, по счастью, проживаем в благодатном средиземноморском климате. И нам нет нужды с раннего утра нагружать организм… Встаньте из постели, совершите утренний туалет и, не вылезая из пижамы (курсив мой – И. Г.), выпейте бокал фруктового сока… Выпив бокал сока (рекомендуемая форма бокала – округлая

О шоколаде и шампанском хочется сказать отдельно. До революции для низов общества шоколад был практически недоступен. Да и в первые послереволюционные годы тоже. Как у Александра Блока в поэме «Двенадцать» характеризуется классовое предательство девушки? «Шоколад “Миньон” жрала!» Ситуация изменилась в 30-е годы. Шоколад стали производить в массовых количествах – в виде «шоколадных конфет», в виде плиток. К началу 40-х годов шоколад считался «очень полезным» продуктом, его выдавали самым уважаемым людям – летчикам и полярникам. Советская власть сделала шоколад символом праздника. Коробка шоколадных конфет для секретарши начальника стала самой распространенной